Первый ученик

– Я рад, – мужчина вытащил из-за пояса пистолет и протянул парню, – но придется доказать делом.

Оружие показалось парню неожиданно холодным и тяжелым. Девушка у костра скользнула по нему взглядом и отвернулась, предпочтя ничего не заметить.

Очень хотелось поднять ствол и упереть его в голову Шраму, как совсем недавно ему самому. Но вместо этого Макс вытащил и показал Тилифу пустую обойму.

– Старый трюк. Оружие мне положено только через год, но это не значит, что я не умею с ним обращаться.

– Тогда в открытую, – мужчина демонстративно вставил два патрона, вернул обойму в пистолет и повторно протянул парню. – Те двое – свидетели. И не уйдут в любом случае. Две пули – два трупа. Или три, если считать тебя. Решай, малой. Два выстрела – и ты свободен, как ветер, – Тилиф повернулся к нему изуродованной стороной лица. – Возвращайся в Академию, устрой панику по поводу пропажи парней, вызови спасателей… Их не найдут, даю слово. Учись спокойно, я тебе даже стипендию положу, имени Раимова, – Шрам изогнул бровь, и его глаз с опущенным уголком показался парню гротеском резиновой маски, – или ее сразу твоей матери переводить, ты же ей все деньги отсылаешь? Ну, – рука с оружием требовательно качнулась. – Все у тебя будет. Мы найдем тех, кто убил твоего отца, и от души станцуем на их трупах.

Грош взял оружие и поднял на Тилифа глаза.

– Ну, давай, – подначил его мужчина. – Сделай то, что хочется. Пристрели меня. Ни тебя, ни тех двоих это не спасет – парни знают, что делать при любом исходе, но хоть душу отведешь. Пора делать выбор, малой. Настоящий выбор.

Макс перехватил в повлажневшей ладони пистолет и, ни слова не говоря, пошел обратно к поляне, до последнего ощущая испытывающий взгляд оставшегося на месте Шрама.

Всего два десятка шагов – и он снова смотрит на Игрока, а тот не сводит взгляда с оружия в его руке. В голове шумело, и парень не сразу понял, что говорит белобрысый, и почему, хлопая по плечу, уступает место за спиной отличника.

Такое наверняка проделывали не в первый раз. По идее, где-то должна быть камера, запись с которой навсегда привяжет его к Раимову. Он вспомнил, как несколько минут назад отвернулась девушка. Здесь много дрессированных зверей, и ему предстоит стать одним из них.

– Не тяни, – посоветовал лысый, что держал на прицеле Леху. – Только хуже будет. Отстрелялся и свободен, – и они с белобрысым заржали.

Грош поднял оружие и приставил к голове Самарского.

– Макс, – простонал Игроков, схлопотал пинок и замолчал.

Грошев замер, вспоминая, как на стрельбище старательно целился мимо мишени, как качал головой инструктор, как снова и снова возился с ним, не понимая, что именно этот студент не стоит усилий.

Вдох. Выдох. В чем дело? Он же гаденыш, вредитель. Пора, наконец, соответствовать, стать тем, кого в нем видят. Самарский не замечал Гроша, пока не начались все эти странности. Правда, о Лехе такого не скажешь.

Макс задержал дыхание, как молитву повторяя про себя: «По мишеням, по мишеням», резко вскинул руку, послал первую пулю в голову лысому. Она вошла над правой бровью и вышла вместе с половиной затылка. Инструктор был бы доволен – почти десятка.

И сразу разворот, парень схватился за дуло винтовки, не давая белобрысому прицелиться, и дернул вверх – пуля ушла в небо. Самарский повалился на бок. Макс выстрелил снова, практически в упор. Попал в шею. Кровь брызнула веером на него, на траву, на винтовку, на белые головки одуванчиков. Как сказал Шрам: «Две пули – два трупа».

– Бежим, – заорал Игрок, вскакивая на ноги.

Артем протащил руки через ноги вперед. Макс отбросил пистолет. Отличник схватился за измазанную в крови винтовку и выдернул ее из рук белобрысого. Того такие мелочи уже не волновали. Пять-десять секунд на все.

Они бросились в лес. Леха бежал первым со связанными за спиной руками, неловко вскидывая ноги и едва уклоняясь от хлещущей листвы и перепрыгивая поваленные стволы. За ним – отличник с винтовкой, которая цеплялась за каждый куст, за каждую ветку. И Макс, внутри которого все звенело. И кричать почему-то хотелось еще сильнее, чем под дулом пистолета.

Парень слышал, как позади перекликаются преследователи, как трещат сучья. Они оторвались на несколько сотен метров, не больше. Грош думал о том, что они не могут бежать вечно. Но пока они бегут, они живы, пусть дыхание и рвало грудь, а стволы деревьев сливались в одну сплошную пелену.

Вечность кончилась быстро, минут через десять, когда Игрок споткнулся и полетел головой вниз. Отличник по инерции пробежал еще пару метров, остановился и быстро присел за куст, пытаясь совладать с винтовкой связанными руками. Макс прислонился спиной к стволу в метре от них, сдерживая шумное дыхание, которое, казалось, слышал каждый в этом лесу. Леха не шевелился.

Хрустнула ветка. Макс вглядывался в зеленые заросли и гадал, каково это будет, когда пули войдут в тело. Больно? Хреново? Или так быстро, что он не успеет ничего понять? Сломалась еще одна ветка, на этот раз правее. Он показал отличнику два пальца. Преследователей, как минимум, пара.

Самарский вытянулся на земле, пристроив винтовку на сучковатую корягу, палец лег на спусковой крючок. Время замерло.

Они вышли из-за стволов очень тихо, мужчины в пятнистом камуфляже, с пистолетами в руках и уверенностью на лицах, словно гонять по подлеску пацанов для них – привычное дело.

Клацнул затвор, отличник, не мешкая, спустил курок. Первый тут же повалился на землю, зажимая рукой бедро и ругаясь. Второй развернулся, поднимая пистолет. Макс в один прыжок сбил его с ног, не давая взять на прицел Самарского. Мужчина кувырнулся, по закону подлости не напоровшись ни на один из сучков, и сразу же стал на ноги. Спокойные глаза, точность в движениях – так отличали его от тех, что караулили их на поляне. Грош понял: времени на второй бросок у него не будет, а Самарский не успеет выстрелить, не хватит времени своими связанными руками переместить винтовку и прицелиться.

О, где же вы, герои боевиков, легко справляющиеся с толпами вооруженных врагов Империи голыми руками?

Мужчина, лицо которого оставалось все таким же равнодушным, поднял оружие и наверняка что-то почувствовал, потому что вместо выстрела начал разворачиваться. И, схлопотав удар по затылку, упал к ногам молодого и совершенно незнакомого парня. Невысокий, в сером спортивном костюме, с корявой палкой в руках и внимательными карими глазами. Секунду они с Грошем смотрели друг на друга, пока незнакомец не бросил корягу и кинулся в сторону, скрываясь с глаз в густой растительности.

– Макс, – позвал Артем. Парень обернулся, только сейчас поняв, что раненый матерится вслух, щедро перемешивая ругательства с угрозами.

– Да мы вас… щенки, …что б вы… твари!

– Посмотри, что с Лехой, – отличник встал, удерживая на прицеле раненого и не давая прикоснуться к валяющемуся рядом пистолету.

Грош подошел как раз в тот момент, когда Игрок, промычав что-то нечленораздельное, сел. Из-под волос по виску текла кровь.

– Ты как?

– Нормально, – прохрипел он, пока Грошев помогал ему подняться. – Наверное, – Игрок качнулся, но удержал равновесие, – надо торопиться, могли послать кого-нибудь еще.

– Я сам вас из-под земли достану!

– Макс, помоги, – попросил Самарский.

Макс принял у того винтовку, взял раненого на прицел и почувствовал отвращение, граничащее с тошнотой. Находиться по эту сторону оружия ничем не лучше, чем по ту. Но иногда ничего другого просто не остается. Глядя ему в глаза, мужик тут же замолк, позволив Самарскому забрать у себя нож, пистолет и две запасных обоймы.

– Уходим, – скомандовал Артем, в три приема разрезая веревки на руках Игрока и передавая ему нож.

– Вы покойники, – все-таки не удержался раненый.

Игроков разрезал путы Самарского, приблизился к мужчине, задумчиво посмотрел на него и убрал нож в карман.

– Скажи «спасибо», что ты – нет.

И снова были бег, мельтешение стволов и жгучее желание оказаться как можно дальше от скалы с крестом, от поляны – от всего. Трудно сказать, сколько они пробежали и когда бы остановились, если бы бежавший первым Самарский неожиданно не вывалился на открытое пространство и не ухнул по грудь в черно-коричневую жижу.

– Сель, – выдохнул Игрок, цепляясь за ближайшее дерево. – Спокойно, – он склонился вперед, и было непонятно, кому он это говорит: себе или Самарскому, который вроде и так не дергался, лишь приподнял над головой винтовку. – Это не болото, ниже уже не провалишься, если не упадешь. Сейчас вытащим, нужна лишь палка.

Макс смотрел на танцующие золотисто-алые язычки костра. Спички в кармане Игрокова не очень интересовали вояк Раимова, и парни смогли развести огонь.

Голова Лехи выглядела более или менее нормально, хотя бы потому, что была на месте. Рана на руке чуть опухла, но пуля прошла навылет, и они перевязали ее платком. Ничего, кроме воды из ручья да пары десятков диких яблок, которые они стрясли, наткнувшись на яблоню, у них не было. Ни карты, ни рюкзаков, ни фляг. Только нож, пистолет и винтовка.

– Жаль, что мы второго обобрать не успели, – посетовал Игрок, втыкая лезвие в землю и передавая Максу половину яблока.

– Думаешь, он сухпайки или шоколадки в карманах таскает, чтобы голодных студентов подманивать? – Самарский, сидящий в одних трусах напротив, покачал головой. Форма, растянутая на рогатинах, висела рядом. – Предлагаю радоваться малому. Если б не тот парень, – он покачал головой и посмотрел на Гроша, – я даже его не разглядел, а ты?

Макс промолчал, не зная, что отвечать. Парня он разглядел. Да что толку?

– Кто-то шел за нами от самого лагеря, – неожиданно вставил Игроков, а когда Макс, пожав плечами, отвернулся от яблока, откусил его сам.

– Почему раньше не сказал? – удивился Артем.