Первый ученик

Шаги по ступеням отскакивали от толстых, уходящих вглубь земли плит и били по мозгам не хуже монотонного тюканья. Игрок дышал Грошу в спину, с каждым пройденным метром света становилось все меньше и меньше.

– Сюда бы Самарского с его протезом, дорогу нащупывать, – высказался Игрок, когда ширина ступени чуть изменилась, и он едва не свалился на Гроша.

– На фиг он тут нужен? Только мешать будет со своим костылем.

– Я все слышу, – раздался голос сверху, и Леха засмеялся.

– Ты же рвался в герои, вот и наслаждайся, – ответил Макс. – Считай, что охраняешь тылы.

Ход изогнулся, и скудное освещение исчезло полностью. Макс вытянул руку и, касаясь боковой стены, стал спускаться дальше. Ни темнота, ни свет сами по себе не могли помешать движению.

Тук-тук. Звук стал ближе. Через три метра парень стукнулся носком ботинка, потом и коленом о преграду. Пальцы коснулись холодного камня как раз в тот момент, когда раздалось очередное глухое: тук-тук.

– Эй! – крикнул Грош, трогая руками завал из камней. – Там есть кто-нибудь? – парень от души несколько раз пнул препятствие.

Секундное промедление, наполненное тишиной, и тут же яростный, беспорядочный, как удары заходящегося в волнении сердца, ответ: тук-тук-тук-тук.

– Твою… – выругался позади Игроков. – Там что, человек? Ведь это может быть только живой человек!

Макс был полностью согласен. Ни один зверь, ни один механизм не откликнулся бы ни на стук, ни на голос.

– Нужен свет, – потребовал Грош.

В руках Игрока зашуршали, перекатываясь в коробке, спички. Парень чиркнул одной. И подвижный огонек осветил завал из камней впереди.

– Судя по всему, свежий, – Игрок осмотрел преграду. Пламя, танцевавшее на спичке, подобралось вплотную к пальцам, и он уронил ее на пол.

Тук-тук-тук, – продолжал неизвестный. Макс в темноте схватил ближайший камень и откатил в сторону. Звук стал четче.

Тук-тук-тук.

– Давай, ну же, пожалуйста, – услышал он тихий бесплотный голос.

Парень бросился вперед, взбираясь на завал, Леха за спиной снова чиркнул спичкой. Еще один камень вывернулся из-под руки, и, судя по раздавшемуся ругательству, задел Игрока.

– Эй! Есть там кто-нибудь? – закричал Макс.

– Боги, – прошептали с той стороны. – Вы спасатели? Вы нас вытащите?

– Самих бы кто вытащил, – тихо проговорил Игрок и зычно, так, что завибрировали стены рявкнул: – Вы кто? И как там оказались?

– Иван Трифонов, я студент-псионник из лагеря…

– Ванька? – снова заорал Игроков и для Макса добавил: – Я не верю! Мы не спим? Или все-таки нас пристрелили, и это часть загробного мира.

– Хреновый тогда этот мир, – буркнул Грош и тоже закричал: – Где остальные? Где Ильин?

– Там, – послышался неопределенный ответ.

Игроков зажег очередную спичку как раз в тот момент, когда качнулся еще один камень, и в образовавшейся щели показались грязные пальцы с обломанными под корень ногтями. Спичка погасла. Игрок ухватился за следующий булыжник и вытащил из завала.

– Настя Лисицына, – раздался хриплый голос Самарского из темноты. – Настя с вами? Она… – медленно спускающийся по ступеням отличник не смог закончить вопрос.

– Она жива? – спросил Грош и почувствовал, что ответ на этот вопрос совсем не так ему безразличен, как хотелось бы.

– Да, она здесь, – ответил Ванька, и Самарский шумно выдохнул. – Когда будут спасатели? Чуфаровский ранен, Ярцева змея укусила, а у нас в аптечке только антибиотики и йод.

– Это больше, чем есть у нас, – пробормотал Игрок, зажигая очередную спичку.

Они разбирали завал часа три, Игрок и Макс с этой стороны, первая группа – с другой. Ваньку с той стороны сменил Пашка Ильин, и, в отличие от парня, получив в качестве ответа на вопрос о спасателях красноречивое молчание, не стал настаивать. Умный парень этот Ильин.

Неизвестно какой обломок породы оказался опорным, но в какой-то момент завал вздрогнул. Камень стукнул о камень, толкнул, откатился.

– Назад! – заорал Игрок.

И прежде, чем Макс понял, что крик предназначался для тех, кто был снизу, камни, обломки, земля и мусор – все просело и повалилось по ступеням вниз, под испуганные крики и отдавшийся в стенах грохот.

В воздух поднялась песчаная взвесь. Макс протер глаза, однако лучше видеть от этого он не стал. Самарский первым бросился в пыльное облако, нисколько не боясь оступиться и сломать на пару к руке еще и шею. Грош последовал за ним, не дожидаясь, пока Игрок закончит чертыхаться и зажжет спичку.

В пыли мелькнул луч фонаря. Над Трифоновым, лежащим у подножия лестницы, склонился Ильин. Иван тяжело дышал.

– Ну, куда ты полез? – покачал головой лидер первой группы.

– Вы же не верили, что я до чего-нибудь докопаюсь, – прошептал Трифонов. – А я смог!

– Смог, смог, – успокоил часто дышащего парня Пашка, в глазах которого плескалась усталость. – Но это еще не повод бросаться под камни.

– Просто не успел.

– Теперь у тебя наверняка сломаны ребра, – Ильин увидел, что Макс смотрит на фонарь, и пояснил. – Батарейки скоро сядут, берегли для особого случая, – и кисло добавил. – Куда уж особенней.

Ступени, усыпанные крошкой, закончились полукруглым пустым, если не считать камней и людей, залом. Макс отметил слишком гладкий для природного образования пол и борозды рисунка, выглядывающие то тут, то там, когда на них падал круг света.

Луч попал в глаза, и Грош зажмурился. Свет ушел в сторону, на миг скользнув по хрупкой фигурке девушки с короткими курчавыми волосами. Всего миг он смотрел в карие глаза, из которых, оставляя на коже дорожки, текли слезы. Смотрел и не знал, что должен чувствовать. Ильин выключил фонарь, но Макс успел увидеть, как девушка отвернулась и спрятала лицо на груди у отличника. Ее плечи дрожали.

– Давайте выбираться на свет, – предложил Грош и не узнал собственного голоса.

На свет из ушедшего по семнадцатому маршруту десятка выбралось семь человек. И не все из них самостоятельно. Если Матвей Чуфаровский довольно бодро доскакал на одной ноге, то укушенного Серегу Ярцева парням пришлось нести, так как он был без сознания. Рука парня опухла и приобрела красноватый цвет сырого мяса. От него отводили глаза. Все знали, если не ввести противоядие в ближайшие даже не часы, а минуты, то дело обернется плохо. Уже обернулось.

Ванька, несмотря на боль в груди, все-таки встал на ноги и, поддерживаемый Викой, дошел до верхнего зала, где лег на пол под дырой в потолке, с улыбкой глядя на рваный кусок неба.

– Где остальные? Что произошло? – спросил у Ильина Самарский.

Они оба были отличниками, лидерами групп, но за Артемом стояло несколько поколений псионников, а Пашка, как и Макс, был первым в роду. Может быть поэтому, а может почему-то еще никто не усомнился в праве Самарского требовать ответа. Или Ильину, судя по потухшему взгляду и запавшим щекам, было все равно.

– Остальные, – парень тоже поднял голову и зажмурился от света, – Кукушкин и Макаров пропали, а Галька Котова, – он вздохнул. – Галя под завалом с той стороны, – он посмотрел на саркофаг. – Мы пытались вытащить, но не смогли.

– Как вы здесь оказались? – влез Игрок. – Вас уже неделю ищут.