Смурь

Дверь неубедительно скрипнула, приоткрываясь, и только потом осторожно распахнулась. Слегка качнувшись, Лёньчик сделал несколько неуверенных шагов, но сразу остановился, увидев у стойки Моню.

– С вас ещё двести пятьдесят рубликов за ванную и пятьдесят за перчатки. Хозяйки довольны. Гости ещё просыпаются. – при этом Лёньчик опасливо косился на барменшу. – Попрошу без сдачи. Срочные дела.

– Надеюсь, что ты с хозяек денег не брал?

– Да мы чё здесь, без понятий что ли? Кто девушек гуляет, тот им и чинит. В ванной затор пробил. Унитаз вычистил, кружку достал и полотенце ещё, почти новое. Хозяйки попросили – по пути всё выбросил. Отмывался долго. А от них только стакан принял. Что второй попросил – исключительно для профилактики. Запах окончательно отбить. Да, а если тебе ихние гости мешать будут, то вот мой номер, – он протянул Моне засаленный листочек, – Звони сразу! Моя супружница Стрекозкам ответный звонок организует: «Тут маленький ребёнок в трубку сейча рыдал. Квартиру заливает. Наш сантехник на вызове, а я адрес не разобрала. Теперь обзваниваю – выясняю в каком доме подъезд затапливает». Сразу разбегутся. Тут такое часто случается. Трубы старые, да сами наврезали много чего разного с причудами и выдумкой. А вот с газом лучше не шутить. МЧС вызовут. Или точно на воздух взлетим, коли гости дурные и сами проверять полезут.

Лёнчик принял деньги, засунул глубоко в карман и попятился к двери.

Моня вернулся к столу, отдал бокал Лаврентию, отпил из своего и нахмурился. Долго смотрел на меня, что-то обдумывая.

– А знаешь, мне здесь нравится. И этот гадюшник… он какой-то правильный. Ностальгия патриархальная. Как назад время отмотал. И на Стрекозок вроде запал. Пойдём, продолжим знакомство?

– Нет уж, – решительно прервал его я, – Впечатлениями я выше крыши набрался. Частично мой косяк – не отрицаю. Даже нанесённый лично тебе моральный ущерб готов компенсировать.

– Сам размер определишь или вместе посоветуемся? – моментально заухмылялся Моня.

– В размере долга, – сразу остудил я его пыл, – Чтобы другим не забывал вовремя возвращать. Три года вспоминал. Думаю, тут тебя ожидают большие расходы – вполне можешь банкротом стань. Да, барышням принеси мои извинения. А тебе исполнения всех желаний, которые на твоей физиономии сейчас написаны, и чтобы они соответствовали твоим возможностям. А я поехал отсыпаться и приводить себя в порядок. Надо настраиваться на рабочий лад. У меня послезавтра поезд, а там сразу работа навалится. Так что завидую я тебе, но исключительно в рамках приличий. А эту встречу постараюсь забыть, как кошмарный сон. N?kemiin [12 - N?kemiin (искаж.) – Ну, куй мину – по созвучию с финским «до свидания».].

– Чегось?

– Не куй мин, если вдруг хочешь запомнить. Что-то вроде bye-bye, шалопай!

– А-а, понял! Это такая ваша чухонская «папка для бумаг»[13 - Урок русского языка в финской школе. Учительница укоризненно говорит:– Петтери, надо говорить не POKA BLYA MUDAK, а ПАПКА ДЛЯ БУМАГ…]?

– В точку!

– Да, ты действительно в голову ничего такого не бери. После долгого воздержания всегда первый блин комом. И это, лучше принимай хоть раз в неделю. Хоть грамм по пятьдесят. Будет тебе и тренировка, и профилактика. И, гарантирую, никаких мин больше себе не накуешь. До скорого!

– Нет уж, давай прощаться!

ВЕСНА

Я стоял посреди комнаты, ритмично раскачиваясь с пятки на носок, и упорно сверлил взглядом потолок. Отстранённо прикидывал на что лучше убить оставшиеся два дня.

После случившегося утром грандиозного провала на предварительных переговорах, хотелось что-нибудь от души пнуть или с грохотом разбить. Только не очень дорогое и уж совсем ненужное.

Я как раз оценивающе опустил взгляд на телефон, как он, словно защищаясь, придушенно выдал: «Только рюмка водки на столе…». Под эту гадость я собрал с десяток номеров, которые лучше пропускать, чем потом раскаиваться. А в чёрный список чохом занести вроде как неудобно.

Но звёзды сегодня сложились в такой смачный кукиш, что от одного звонка хуже не будет. Я вздохнул и нажал на громкую связь.

– Опять спецом у нас, чухона-контрабас? – раздался бодрый голос Вовки Неруса по кличке Моня, – Слышал-слышал, что ты в Питер опять зарулил. Надолго? Отдых хулиганить или по делам бездельничать?

– Монь, привет. Отвечаю по пунктам. Вчера приехал – в воскресенье возвращаюсь. Думал, что будут реальные переговоры, а оказалась очередная распузыренная блажь. Ни денег, ни иного обеспечения у заказчика нет и не будет. Большинство здешних кабинетных яйцеголовых цепляются за радужные мечты, что вдруг какая-нибудь сделка сама срастётся. Они даже не моральные уроды. Нет, это просто какие-то коллективно-административные грёзы о свихнувшемся инвесторе. Чисто злочинность какая-то повальная пошла – прямо из соседнего заморижопольного гуляйполя. Пандемия жлобства. Аж начинают гэкать. Или мозги выносит в оселедец[14 - Оселедец – прядь волос на выбритой голове, более известное название – чуб. Это традиционный отличительный признак казаков.]. А может планида такая. Типа вы все там, за бугром, ну тупые… а мы, видишь ли, вумные, только нам мешают то гибриды, то санкции, то секвестры. В общем то понос, то золотуха.

– Что, урыли гада-капиталиста? И правильно. Тут реально всем бабло зажимают, а вы там без нас с жиру беситесь. Хрен вам, а не нашу пролетарскую кровушку. Короче, поехали праздновать экватор между нами – славными защитниками Отечества, и наступающим днём тотального бабьего беспредела. Будем водку пьянствовать и безобразия хулиганить. Но сегодня в меру, без твоего гусарского фанатизьму.

– Моего? Это у тебя душа романтики требует. Всё надеешься нарваться на этанол красоты. Сам куда намылился?

– К моим Стрекозкам. Помнишь таких? Три славных козочки – стрекозочки. Ты им такие серенады зимой выводил, они до сих пор под впечатлением.

– Сострил? Да я уж лучше рядом в том гадюшнике отсижусь, пока ты будешь занят. Как его? «Лежбище»? «Норка»? «Песец»?

– Такие места запоминать надо. Исключительно точно. – в голосе Мони прорезался намёк на лёгкую обиду, – ЧП «Пирожковая-Пивная «BEERлога». Я несколько раз забегал – чисто конкретно душу отвести. Там как в правильных шахматах – всё закачивается исключительно культурным матом. Лады, сейчас к тебе заскочу – остальное дорасскажу. А ты пока сваргань нам посошок на дорожку.

Моня объявился в рекордно короткие сроки. При этом он был весьма странно задумчив и немного рассеян. Молча ткнул меня кулаком в плечо, вроде как в знак приветствия, и сразу отправился шляться по квартире, что-то тихо бубня себе под нос.

Я вздохнул и начал сервировать «поляну». Вскрыл упаковку нарезки из финского сочного малосолёного лосося и аккуратно разложил на длинную овальную тарелку-селёдочницу. Достал сырное ассорти. Оно и так красиво расфасовано – осталось только снять прозрачную плёнку.

Ещё горше вздохнул, но всё же выставил из заначки односолодовый ирландский виски Connemara Single Cask[15 - Connemara Single Cask получил 20 золотых медалей на международных конкурсах, в том числе звание «лучшего в мире» односолодового «single malt» виски в 2008, 2009 годах.]. Три года в баре стоял, только пылью покрылся. Покрутил и отставил назад «снифтеры»[16 - Snifter – бокал "Снифтер" был создан в форме бочки на короткой ножке. Изготовляется из гладкого стекла; бокал сверху резко сужается. Существуют снифтеры небольшие (70 мл), и крупные (250-400 мл). Правильно наполнять такие бокалы следует максимум до самой широкой отметки бокала. От английского sniff – нюхать.] – тут явно не в коня корыто. Печально покачал головой и достал с нижней полки послевоенные зеленоватые «губастые» гранённые стаканы[17 - Первый советский гранёный стакан был выпущен 11 сентября 1943 года старейшим в России стекольным заводом в городе Гусь-Хрустальный. Дизайн этого стакана приписывают советскому скульптору Вере Игнатьевне Мухиной – автору монументальной композиции «Рабочий и колхозница».]. Такие и разбить не каждому дано. Придирчиво вымыл. И вдруг понял, что забыл купить хлеб.

– Вискарь и есть жидкий хлеб с разными полезными добавками, – философски выдал я в сторону негромких поскрипываний от Мониных неторопливых шагов, – Приспичит – сам сбегает, старший мерчандайзер, прости господи, туды его в лабаз.

Моня, словно сквозь стенку меня услышал – тут же прискакал на кухню и жадно принюхался. Скривился, увидев вискарь. Зато на стаканы одобрительно поцокал языком:

– Слышал, англичане утверждали, что любой плохой день можно исправить сном, едой или сексом. Если не помогло, то им приходится открывать виски. Вот и проверим. Давай я хоть хлеб разложу.

– В другой раз. Хлеба нет и не будет.

– Слышь, европеец ты наш чухонский, а как без хлеба-то? А если кость какая в этой твоей рыбе? Ты мне её будешь сам из горла вытаскивать или прикажешь сразу в реанимацию ползти?

– Размечтался. В морг, значит в морг, перестраховщик. И никуда не сворачивая. Чёрные сухари будешь? Финские, диетические. Фигуру берегут. Они тут с прошлого года завалялись. Жена заезжала, оставила. – тут же, не выдержав, откровенно подначил, – Или давай сам дуй в магазин. Заодно минералки мне на утро купишь.

– Оставить тебя одного и дальше тут хозяйничать? Да я лучше вообще без хлеба обойдусь. Тащи свои сухари – Моня схватил бутылку, внимательно осмотрел этикетку, потом демонстративно её погладил, сдвигая пыль, и выдал с хрипотцой, – Двенадцать лет тебя держали в крытке, а я такой – на волю отпущу!

Немного повозился, добираясь до пробки, и сразу набухал себе полстакана. Понюхал и сморщился.

– Ну и как ты можешь культурно описать этот давно забытый деревенский запах?

– Не поверишь. Легко. Это же «Коннемара»[18 - Коннемара – регион на западе Ирландии, в древности являвшийся частью королевства Конах. Свое название он получил в честь племени Conmhaicne Mara, что переводится как «потомки моря».]! Она профессионально сводится в сложный букет, где нотки дыма нежно сливаются с цветочными оттенками, а в самом конце проявляются благородные ароматы дуба и мёда.

– Издеваешься, а? Ямбом тебе по хорею. Рекламу японского борделя наизусть вызубрил и тащишься? Да эту твою «коньячную шмару» рыжеголовые так навозом закоптили, что только и осталось, что дуба дать. С последующими проявлениями. А про мёд – это вообще из другой порнухи.

Он сделал большой глоток и медленно выдохнул, сложив губы трубочкой:

– Самогон, он и есть самогон. Как его не обзови. И под какие дифирамбы не пей. Офицерским одеколоном отдаёт. Точно – отмытая казарма с мокрыми вениками. Но хоть этот вискарь не такой кондовый, как в прошлый раз. Совсем вы там забурели в своей загнивающей Чухонии. Тащи сухари – рыбу дегустировать буду.

– Кому виски, а кому – самогон; кому старший мерчандайзер, а кому просто барыга, – окрысился я.

Потом, в очередной раз вздохнув, и, бормоча под нос: «Даренному рысаку своим жалким не хвастают», обречённо поплёлся искать сухари.

Вернувшись с початой пачкой, я застал Моню, брезгливо ковыряющего вилкой в аккуратных формочках для разных сортов сыра.

– Ну почему у тебя эта гадость вся такая? Либо совсем липкая, либо с плесенью. А с синей – вообще падалью несёт. На свежие денег пожалел?

– Ха-ха, – кисло отреагировал я, – Мог бы их вообще не колупать, раз такой привередливый. Уведомил бы заранее – насладился бы плавленым сырком «Дружба» и водкой за три шестьдесят две с козырьком. Обещаю, лично для тебя такую этикетку распечатаю и приклею. Не отличишь. На, держи сухари и молча трескай рыбу, гурманоид питерский.

– Хоть на рыбке оторвёмся, – Моня вытащил из пачки тонкую пластинку сухаря, схватился за нож и застонал, – Да у тебя и масла нет, интурист. Ты издеваешься, да? Рыбу в сухомятку? И на таком чёрством сухаре? Будешь должен, скобарь офинаревший! Лишаю тебя одной дозы самогона.