Не бойся тишины. Грани любви

– Пожалуйста, называй меня Яковом.

Рада улыбнулась и присела рядом со своей корзинкой.

– Можно мне тоже здесь расположиться? – вежливо спросил Яков.

Рада кивнула и сделала жест рукой.

– Полянка для всех, садись.

Яков привязал лошадь к березке и присел рядом с девушкой. Он расспрашивал ее о кочевой жизни, о цыганских нравах и обычаях. Рада рассказывала с удовольствием, казалось, что раньше никто и никогда ее не спрашивал и не слушал так внимательно.

– Тебя не хватятся? – встревоженно спросил Яков через некоторое время.

– Кому я нужна? – грустно хмыкнула Рада.

– Мне показалось, что Михей о тебе заботится…

– Только на словах, – махнула рукой Рада. – Обуза я ему. Все хочет меня замуж выдать.

– А ты что?

– Я за цыгана не пойду, – она тряхнула своей хорошенькой головкой. На ее косынке брякнули монетки.

Вдалеке послышались мужские голоса.

– Это наши возвращаются, – заволновалась цыганка. – Пойду я.

Якову очень не хотелось ее отпускать, но Рада решительно подхватила свою корзинку и встала. Они условились встретиться на следующий день в это же время на полянке, и цыганка убежала. Яков еще долго сидел, блаженно закрыв глаза, и благодарил Бога за эту встречу.

Они встречались каждый день. Рада придумывала себе дела, которые они выполняли с Яковом вместе. Собирали хворост, ловили ежиков, ставили силки на зайцев, делали ловушки для птиц. Рада никогда не возвращалась в табор с пустыми руками, и ее частое отсутствие воспринималось в таборе спокойно.

Заворачивая в плотный кусок ткани очередного ежика, Яков спросил:

– А зачем тебе ежики?

– Мы их едим, – просто ответила Рада.

Яков удивленно посмотрел на цыганку.

– Ежика надо обмазать толстым слоем глины. Сначала ее надо хорошенечко размять. Потом кладем в огонь, поворачиваем время от времени. Когда глина станет сухой и твердой, вынимаем из огня и кладем на травку, чтоб остыл. Затем нужно отбить глину, она отлипает вместе с иголками и все готово.

– Надо же, не знал, что ежиков можно есть…

Рада хихикнула.

Яков помолчал и тихо проговорил:

– Ты как-то сказала, что за цыгана замуж не пойдешь…

– Не пойду. У нас женщины, особенно молодые, в небольшом почете. Мужчины главные. Девушек никто не слушает, как будто нас нет. Словно мы не люди, а лошади или собаки! Лошадей и то в таборе больше почитают! Это несправедливо! Я же не нарочно родилась женщиной! Юбкой мужчину заденешь – уже виновата! На улице перед мужчиной не должна проходить, надо обойти его со спины. Едят женщины отдельно от мужчин, даже одежду мужскую надо стирать отдельно от женской. А если вдовой останешься, второй раз замуж нельзя, и за чужака выйти – это страшный позор и унижение для всего табора, да много чего еще…

– А ты бы хотела жить не в таборе, а, скажем, в доме?

– Не кочевать?

– Ну, да… – Яков внимательно посмотрел на девушку.

Рада подняла на мужчину свои черные глаза, и он утонул в распахнутом темном бархате.

Пронесся ветерок. Кое-где уже пожелтевшие листья зашептались с еще зелеными соседями.

– Не знаю, – озадаченно произнесла Рада.

Яков улыбнулся, взял девушку за руку и поцеловал ладошку.

– Сегодня вечером приду к вам в табор, за тобой…

– Нет! – испугалась Рада. – Нельзя!

– Почему? – искренне удивился Яков.

– У нас так не принято! Я должна жить в таборе. Иначе проклянут и тебя, и меня!

– Проклятий я не боюсь! – с вызовом выпалил Яков, вскинув голову.

Рада грустно покачала головой.

– Не надо приходить… – она взяла ежика, сунула в корзинку, быстро встала и пошла в сторону озера.

С трудом дождавшись сумерек, Яков взял из отцовского погребка несколько бутылок вина, связал их, приладил к седлу. Уложил в охотничью сумку деньги, вскочил на гнедого коня и поскакал к озеру. Подъехав к месту, где расположился табор, Яков остановился в тени деревьев и осмотрелся. У костра сидел Михей, его сын и Рада. Остальных цыган не было видно. Михей что-то недовольно говорил девушке по-цыгански. Она молчала, опустив глаза. Тобар переворачивал ветки в костре длинной палкой.

– Здравствуй, Михей, здравствуй, Тобар, здравствуй, Рада, – Яков выехал из тени, спешился и, слегка наклонив голову, прижал руку к груди.

– Не звали тебя, гаджо. Зачем пришел? – Михей тяжело поднялся и враждебно уставился на Якова. Рада стремительно убежала к кибитке, залезла внутрь и задернула пеструю занавесь. Михей проводил ее недовольным взглядом и исподлобья посмотрел на Якова.

– Неласково встречаешь гостей, – грустно заметил Яков, отвязал бутылки, поправил на плече сумку с деньгами и подошел к костру.

Навстречу встал Тобар и преградил ему путь.

Яков остановился.

– Я пришел с добрыми намерениями, – как можно дружелюбнее попытался произнести он. – Вот вино из погреба моего отца. Давайте выпьем мировую?

Михей и Тобар переглянулись.

Яков обрадовался, что это хороший знак и продолжил:

– Это очень хорошее вино, я прошу вас его отведать и позволить мне высказать просьбу.