Нежная Ева

– Не надо, спасибо., я сам. Расскажи лучше, чем занимаешься.

– Закончила театральное, работаю в театре… – охотно принимается за рассказ Ксюша. – В кино снялась.

– Здорово! В каком?

– Ещё не вышло… – уклончиво отвечает она.

Вероятно, неудачная работа или крошечный эпизодик.

– На премьеру пригласишь?

– Приглашу. Теперь давай ты о себе.

– Всё прозаичней. Я – медбрат.

Ксюша улыбается:

– Надо же!

– Что, плохо?

– Нет, просто неожиданно. Редкая для мужчины профессия.

– С Кириллом-то вы как познакомились?

– Забавная история… – усмехается Ксюша. – Я на съёмки торопилась после спектакля… Неужели он не рассказывал?

– Нет.

– Выскочила из театра в костюме, в гриме, переодеться не успела, жду машину. А тут Кирилл… У него тогда ещё не было шоу… – она засмеялась. – За проститутку меня принял. По дороге разговорились, посмеялись, телефонами обменялись.

Я задумываюсь и улыбаюсь. Ксюша растолковывает это по-своему и решает, что требуются пояснения:

– Я ему контрамарки делаю, а он меня, когда надо, машиной выручает. Полезное знакомство. А иногда вот компаниями собираемся. Он славный.

Неожиданно для неё я спрашиваю:

– Можешь оказать мне одну услугу?

– Да, конечно.

– Мама просит, чтобы я пригласил в гости свою девушку… Можно, это будешь ты?

– Чай у нас всегда заваривает Илюша. У него свой ритуал, я в это не вмешиваюсь.

– Очень вкусно, правда, – хвалит Ксения.

– Он, вообще, хорошо готовит. Удивительно, да?

– Почему? Мой папа тоже хорошо готовит. И потом, говорят, лучшие в мире повара – мужчины.

Мама, как может, старается угодить Ксюше. Она очень довольна. Ксюша ведёт себя легко и естественно, словно мы давние тайные любовники. Загадочные взгляды, полу-улыбки… Наверное, она неплохая актриса. Во всяком случае, эта роль ей удаётся.

– Наш папа картошки-то сварить не мог! Слава Богу, Илюша от него мало что взял. Внешне только. Нос похож, губы…

– А где он сейчас?

– Бог его знает! Разошлись – ни слова, ни звонка. Открытку Илюшке на день рождения прислал, на этом участие в воспитании закончилось.

– Мам, ну не грузи Ксюху.

Звонит мой мобильный. Беру телефон, ухожу в комнату. На том конце провода Трескунов:

– Илюш, спасай! Всё летит к чертям собачьим! – раздаётся перевозбуждённый голос Трескунова. – Игнатов орёт как свинья резаная, и никому дела нет! А что я? Чуть что – Трескунов!

– Ну что опять?

– Потом, не телефонный разговор. Егоров не может, выйди сегодня за него.

– Стас, у меня гости.

– К чёрту гостей! Гони всех в шею, нашли время! Любую программу, слышь, любую!

Отработав номер, ухожу за кулисы. Не успеваю дойти до гримёрки, меня перехватывает Трескунов.

– Илюш, выручай!

– Стас, устал… – умоляюще смотрю на вечного “авральщика”. – Я домой.

Он продолжает в своей манере вести односторонний диалог:

– Завтра за Егорова отработаешь?

– Он заболел, что ли?

– Да вышвырнут его – доиграется, урод кокаиновый! Я прикрывать не буду!

– Где он?

– У себя. Мне уже хватит, я по горло!..

Отталкиваю Трескунова, устремляюсь к гримёрке Серёги.

– Да не трогай ты его! От него толку как от трупа!

У меня холодеет душа. Серёга – талантливый парень, гробит себя. Завязать хотел, лечился… Опять срыв!

Врываюсь в его гримёрку – картина жуткая. Этого лучше не видеть. Нащупываю пульс – еле уловимый, лицо, руки серо-синего цвета, вместо глаз – ввалившиеся чёрные круги. Трескунов прав, покойники выглядят лучше. Стас выглядывает из коридора и не понимает, насколько серьёзна ситуация. Времени – считанные минуты.