Новогодняя Проза

– Как думаешь, они догадываются про нас?

– Они давно привыкли, что мы всегда вместе. Внимания не обращают.

– Алька завтра всех потащит на лыжах или на каток.

– Вот и хорошо. Младших с собой возьмём. Им это в радость.

***

Конец февраля выдался морозным. Физкультурой занимались в зале. Но в тот день физрукам попала, как говорится: шлея под хвост. Выгнали в последние два урока на лыжах, не смотря на минус двадцать. Сдавать пацанам десять километров, а девчонкам пять. Рита в этот день собиралась отдохнуть от домашних забот, пойти с Ленкой к подругам. Последний день недели, хотелось расслабиться. Пашка решил по-быстрому отстрелятся и лететь домой, пока никто не мешает, заняться дальнейшим переводом книги и попробовать неконтролируемый боевой транс. Методику его недавно перевёл. Не терпелось испытать.

Но сначала запустили девчонок на малый круг, потом только парней по алфавитному списку фамилий, с интервалом в тридцать секунд. Намерзся основательно. С мазью угадал. Лыжи шли отлично. Но вот суставы отогрелись только на третьем километре. Прокручивая в уме все положения изученной методики транса, сам не заметил, как выровнялось дыхание, действия стали автоматическими, усталость мышц исчезла. Все беспокоящие ранее проблемные мысли пропали. Осталась только поставленная цель, которая всё сильнее давила на работающие мышцы, заставляя больше увеличивать темп гонки. Зрение, не естественно обострилась, резко выделяя очертания кустов, сугробов, фигур одноклассников. Появилось предчувствие будущего и неимоверная злость, накачивающая организм свирепой силой. Догоняя впереди идущих, Торилин не кричал: – Лыжню! А рычал. Кто с удивлением отпрыгивал в сторону, а кто просто шмякался в испуге на бок, сдёргивая с лыжни ноги.

Финиш пролетел метров на пятьдесят, под изумлённый свист физрука и восторженный взвизг девчонок, услышавших результат.

– Двадцать три минуты, пять секунд! Без подготовки! Охренеть! – Вырвалось непроизвольно у Николашки физрука.

Пашка этого ничего не слышал. Он ботнулся на полном ходу на вытоптанный снег, почувствовав, как зашипело под ладонями и лицом. Воздуху сразу перестало хватать. Тело налилось непомерной чужеродной тяжестью, возникло ощущение – собственное «я» отлетело в сторону и взирает со стороны. Моментально стало так легко и безразлично. Назад в нестерпимую общую боль возвращаться не хотелось.

– Девушки! Немедленно поднимите его! – Прокричала физручка Настёна. – Пусть ходит! Не валяется!

Чувство взгляда со стороны не исчезало. Торилин видел, как к нему подбежали Маринка Большакова и Галинка Кашина. Попытались поднять. Не получилось. Маринка плюхнулась на коленки, и они совместно с Галкой затащили его голову на её бёдра. Сразу вокруг образовалась толпа из тех, кто уже пробежал дистанцию. Все чего-то советовали, тормошили, сгибали руки, растирали икры ног. Маргарита с искаженным от испуга лицом, пронзила толпу. Опустилась рядом с Большаковой и попыталась перетащить Павла к себе. Маринка вцепилась мёртвой хваткой в костюм на плечах, с остервенением бросив испепеляющий взгляд на Сысоеву.

– Отпусти! А то глаза выцарапаю! – Прошипела Маргарита в самое ухо Большаковой.

Та изумлённо разжала пальцы, и Пашкина основная оконечность с разворотом тела сразу перекочевала на другие колени.

– Паш, дыши! Я здесь! Ты слышишь! – Наклонилась к самому лицу, растирая снегом виски.

Ему вдруг так захотелось ощутить мягкость её ног, нежность прикосновений и запах тёплого дыхания, что он прямо воткнул ускользающее сознание в организм. Судорога пробежала по всем мышцам, закручивая нервы колючей проволокой. Сердце забилась о ребра, словно птаха в клетке. Ледяной воздух шкуродёром прошёлся по бронхам, иголками инея осыпав лёгкие.

– Пашенька, дыши спокойней. Старайся носом. Сейчас всё пройдёт, – дрожащая ладошка скользила по лбу. – Вот так, всё уже нормально.

– Парни! Ну-ка подняли его на ноги! – Подбежал встревоженный Николашка. – Живо! И пусть ногами переставляет. Шевелись, Торилин! Шевелись! Нельзя на втором дыхании сразу останавливаться! Теперь ты у меня в школьной команде по лыжам!

– Всё нормально, – выдавил из себя Пашка, отстраняя помощников. – Спасибо. Всё прошло.

Рита стояла сзади, вцепившись в подол костюма.

– Отпусти, – попросил не оборачиваясь. – Все же вылупились.

– Домой лучше сегодня не появляйся, – послышался свистящий шёпот. – Топай сразу на работу. Спортсмен – камикадзе.

– Пашка, ну ты и выдал! – Подкатил Шмаков, выбивая сопли об снег. – Смотри, как протаял, где валялся! Даже нос и брови отпечатались! Гравюра Леонардо Недовиченнго «Лыжные проталины»!

Общий хохот одноклассников Алик расценил, как аплодисменты. Прижав лыжную палку к груди, раскланялся на все стороны.

Из-за его спины вылетел Мишка Цилин и плюхнулся рядом с отпечатком Торилина.

– Вот ещё один кандидат в нашу галерею достижений! – Вытянул руку Шмаков. – Но судя по тому, что наш КМС отстал от лидера на четыре с половиной минуты, оттиск будет не глубоким.

– Алька, кончай ехидничать, – обернулся Михаил. – Сам-то автографа не оставил.

– Как не оставил? Ты на них и лежишь.

Смех не прекратился даже, когда общей гурьбой двинулись к школе. Пашка нёс свои лыжи и Маргариты. Она лыжные палки. Плелись последними. Впереди маячили только Горохова и Шмаков.

– Ты специально выпендрился, что бы все узнали об наших отношениях? Или захотел довести меня до инфаркта? – Бурчала Рита со слезами на щеках. – Появись только дома! Мы тебе такую головомойку устроим! То дерётся до увечья, то рекорды смертельные ставит. О чём только думает.

– Прости, не сердись. Я боевой транс неожиданно опробовал. До конца раздел не перевел. Так вот получилось, – процедил Торилин.

– Опробовал! Вон говорить даже не можешь.

– Слюнные железы свело. Язык тянет.

– Балбес! Напугал меня до обморока, – Маргарита понемногу начала отходить. – Зайдёшь к бабушке, возьмёшь плюшки и пироги. Банку компота и банку огурцов. Я приеду часам к семи. Мама Вера обещалась прибыть с ночевой. Явишься с работы, смотри куда плюхаешься. И вообще ляжешь сегодня на кресло-кровати.

Вы, сударь, наказаны!

Павел счастливо улыбался, выслушивая выговоры и наказания.

– И эта тоже, мартышка! Вцепилась в тебя, как клещ. Ещё раз подобное увижу – в шиньоне ходить будет.

После уроков, забрав у бабки банки и выпечку, дождался трамвая. Забравшись со своей ношей в вагон, тут же наткнулся на Ленку с Маргаритой.

– Привет, ещё раз! – Удивился неожиданной встречи. – Далеко следуете?

– Паш, представляешь, сеструха у меня нас встречала у подъезда. Крутила ключи на пальце. Мы подходить, а у неё связка срывается с пальца и в сугроб! – Горохова под недавним впечатлением, показывала произошедшее, размахивая обледенелыми варежками. – Всё перекапали, так и не нашли. До этого сырые были, теперь хоть выжимай! Замерзли, спасу нет. Вот к Ритке едем сушиться.

– Пока до неё доедете к креслам примёрзнете. Вон уже губы посинели и зубами чечётку отбиваете.

Торилин незаметно для Ленки показал связку ключей Маргарите. Он прихватил утром ключи только от квартиры на Ильича, от другой остались на тумбочке.

– У нас кровь молодая – горячая! Сами не задубеем и другим не дадим! – Стрельнула глазками Горохова.

Сысоева озабочено начала быстро шарить по своим карманам.

– Время сколько? – В её вопросе промелькнуло крайнее раздражение.

– Уже половина второго, – Павел еле сдерживал улыбку.

– Во, Ленка, как нам сегодня не везёт! Я ключи дома оставила. А Тошка у меня со школой в театр уже укатил! Чего делать то будем?

– Чего! Чего! Назад по подругам и кто пустит.

– Ладно, так и быть. Спасу вас, – подмигнул Торилин. – Выходим на следующей и ко мне.

– Паш, а удобно? – Хитрое выражение лица Маргариты, понял только он.