Колокольный мертвец

– Ты уверен, что его родители не будут против? – тактично спросила мама.

– Насколько я знаю – нет.

Тимофей точно знал, что и кабан, и кабаниха были мертвы, но нельзя же рассказывать матери о том, что смерть кабана он видел лично, а про кабаниху рассказывали и Леший, и Волхв?

– Смотри поаккуратней. Если кабан, да и кабаниха тоже, случайно живы и учуют на тебе запах своего дитя, то берегись! Они тебя и в деревне достанут.

– Если бы они были живы, то, скорее всего, они меня бы уже нашли.

– Значит судьбе было угодно вас связать. Смотри, как он вьется вокруг твоих ног!

Поросёнок, некоторое время побегав по дому, тыкаясь во все углы, теперь выписывал восьмёрки у Тимофеевых ног.

– Я и сам этому удивляюсь, мы еще так мало знакомы. – Тимофей присел и попробовал погладить бегуна, но тот лишь хрюкнул и спрятался за левой ногой. – Интересно, он так играет или делает вид, что боится?

– Возможно и то, и другое. – Мама рассмеялась, глядя на неудачные попытки Тимофея прикоснуться к поросёнку.

Поросёнок носился туда-сюда стрелой, не даваясь руке.

– Прямо как щенок или котёнок! – удивилась мама, на это она получила в ответ очередной хрюк. – А как его зовут?

– Ещё пока никак, – спохватился Тимофей.

Никто, ни домовой, ни хлевный, ни сам Тимофей даже не подумали о том, чтобы дать поросёнку имя. Ничего себе упущеньице!

– «Никак» – не самое удачное имя, – пошутила мама. – Может – Полосатик?

– Да ты что, мам! Если он вырастет, то полоски у него исчезнут, и если он вырастет в большого кабана, то Полосатик уж точно ему не подойдёт. Ты представляешь картину: «Полосатик, полосатик, иди сюда!» «Хрюк-р-р!» – Тимофей попытался изобразить злобный «Хрюк», отчего они с мамой рассмеялись, а поросенок вопросительно уставился в лицо Тимофею.

– Что ты хочешь предложить?

– Горыня!

– Ты думаешь, что он сможет вырасти и стать подобным горе? – Мама не была уверена в этом имени.

– Имя играет большую роль. Пусть он хотя бы постарается вырасти. А там посмотрим.

– Имя хорошее, пусть попробует, – согласилась мама. Она дала поросенку хлеб, смоченный молоком, который тот проглотил одним махом. – Идите, погуляйте, я же вижу, что поросёнок уже начал скучать.

– Спасибо, мам. Ты права, нам пора, а то так и до вечера протянуть можно, – сказал Тимофей и полушутя обратился к поросенку: – Ладно, пойдем побегаем снаружи, пока весь дом не разнесли и не объели.

– Это правда, на дворе места значительно больше. Только… – Мамин голос на мгновение споткнулся. – Знаешь…

Тимофей сразу понял, о чем она хочет сказать, и опередил её, прервав мыслительные мучения:

– Не волнуйся, когда отец будет дома, мы с кабанёнком будем или в хлеву, или во дворе, подальше от дома.

– Ты не обижайся на него… – начала мама.

– А я и не обижаюсь. – Тимофей развел руками. – Это он на меня держит обиду, а не я на него.

– Я знаю… Я знаю… – прошептала мама уже в спину уходящему сыну.

Снаружи поросёнок повел себя более сдержанно. Быстро сбегав до хлева и обратно, он остановился у Тимофеевых ног, ожидающе заглядывая мальчику в глаза.

– Думаешь, лучше прогуляться по дороге? – неуверенно спросил Тимофей, поглядывая по сторонам. Поросёнок лишь весело хрюкнул. – А ты не убежишь?

Тимофей очень боялся потерять нового друга. Но ободряющий хрюк почти развеял его сомненья. Вопросительно посмотрев в сторону приоткрытой двери хлева, Тимофей заметил, как мохнатая ручка махнула ему, разрешая отправиться восвояси.

– Нас отпускают. Ладно, пойдём. – Он неторопливым шагом направился к окраине деревни.

В центр, к главной площади (как её гордо величали местные) Тимофею идти совершенно не хотелось – там могло быть много людей, в центре всегда кто-нибудь что-нибудь делал. Тем более на главную площадь выходили двери церкви, кузни и нескольких торговых лавок, которые занимались обычно приезжими торговцами.

Весной торговцы приезжали нечасто, опасаясь того, что после долгой зимы деревенские растратили все свои запасы и не имели ничего на продажу. Но с другой стороны, даже в долгие снежные месяцы люди находили себе работу.

Кроме того, чтобы готовить еду и кормить свои семейства и скот, многие делали различные поделки. Мужики (не обделенные талантом) выстругивали деревянные фигурки, а женщины плели и вышивали ткани со сложнейшими узорами. Племя Болотных Мхов славилось своими игрушками, а главное, вышитыми тканями.

Перед самой зимой многие торговцы специально привозили рукодельницам одноцветные ткани, платья, кокошники, рубахи, даже вязаные шапки, а весной забирали всё это обратно. То, что они привозили, и то, что увозили, отличалось друг от друга, как небо и земля. Оставалось только удивляться, как только рукодельницам удавалось так преображать невзрачные ткани и совершенно непримечательную одежду.

Конечно, торговцы платили мастерам, но сами потом зарабатывали на их работе намного больше. Никто толком и не знал, за какую цену уходит их работа в большом городе или в столице, да и не хотели узнавать. Главное, что небольшой, но стабильный заработок на зиму был обеспечен.

Мама Тимофея тоже когда-то занималась кружевной вышивкой, но года два назад отец ей запретил заниматься, как он выразился: «всякой ерундой». И сообщил: «Я и сам смогу тебя обеспечить, вместе с твоим недоноском». После этого мама долго плакала, но за вышивку больше не бралась, и знакомый торговец, чаще всего заказывавший ей работу, получив пару отказов, больше к ней не заходил.

Непонятно каким образом, но отец и правда умудрялся обеспечивать их всем необходимым. Даже в тяжелую зимнюю стужу, когда запасы у всех уже подходили к концу, Тимофей никогда не голодал.

У мамы иногда закрадывались подозрения, но вслух она их никогда не высказывала, оставляя мысли при себе, да и не верилось ей, что её когда-то так горячо любимый муж мог опуститься до богомерзких поступков.

А Тимофей ни о чем не задумывался, он редко бывал в гостях и о том, как живут другие люди, узнавал только из разговоров или судил по поверхностным взглядам. Неинтересны ему были все эти передряги. Хотя последние годы и он вносил немалый вклад в заготовку даров леса.

Грибы, ягоды, орехи, коренья, съедобные травы – всё это лес давал Тимофею в огромных количествах, так что осенней порой мальчику только и приходилось, что бегать в лес и обратно, таща большие корзины или мешки свежесобранных лесных даров.

Многие в его племени удивлялись такому везению, но, как это чаще всего и бывает, все сошлись на том, что «дуракам везёт», и больше не обращали на Тимофея внимания. Хотя… были некоторые подростки, старавшиеся проследить за Тимофеем в лесу, но куда там! Тимофею даже не приходилось убегать, он шёл себе спокойно, обходя знакомые ямы, канавы, пеньки, торчащие корни, в то время как преследователи постоянно куда-то проваливались, цеплялись, забирались в непроходимые заросли. Один раз даже пришлось искать двоих парней, заплутавших так, что затем в течение двух дней вся деревня бегала по всему лесу. Тимофею и здесь повезло. Он первым наткнулся на голодных, оборванных, еле держащихся на ногах ребят и вывел их к деревне. Тут бы ему и получить причитавшиейся почет и уважение, но нет!

Завистливых людей много. Некоторое время по деревне гуляли слухи, что Тимофей связался с нечистыми духами или продал душу дьяволу (смотря кто в каких богов верил), но старейшина, глава их племени, быстро пресёк все эти разговоры.

Он на самом деле был не зря выбран. Ума ему было не занимать, да и справедливость была для него не пустым словом. Не зря же и имя ему было выбрано родителями ещё в незапамятные времена – Световид. А теперь ещё люди добавили прозвище «Справедливый». Полностью отражая суть этого человека.

Световида Справедливого уважали все, а больше всех сам Тимофей, но проявить свое уважение он мог только поясными поклонами, да восторженным взглядом. А так часто ему хотелось поговорить со старейшиной, но не как с главой, а как с другом, с которым можно поделиться всеми мыслями и чувствами.

– Не отставай! – крикнул Тимофей поросёнку, когда тот запутался в зарослях чертополоха.

Крепкие колючие растения плотно вцепились в заднюю ногу Горыни. Пока Тимофей решал, помогать поросёнку или нет, Горыня выбрался самостоятельно, вырвав приличный кусок куста. Затем резво потряс ножкой, сбрасывая остатки колючек (не все колючки оказались столь покладистыми, некоторые, особо колючие, так и не захотели отцепляться), и деловито подбежал к Тимофею.

– Молодец. – Тимофей не мог не похвалить Горыню, он всегда ценил стремление к борьбе, а поросёнок показал, что сдаваться он не собирается ни при каких обстоятельствах.

Когда Горыня подбежал, Тимофей ловко отцепил оставшиеся колючки, и они побрели дальше. Пока они так брели, из соседских дворов стали высовываться любопытные собачьи морды. В большинстве своем жители держали здоровенных волкодавов, не считая мелких собак достойными помощниками (волкодавы и на охоте помогали, да и дом стерегли получше всяких оберегов).

Тимофей забеспокоился. Собаки уже давно привыкли к домашнему скоту, но как они могут воспринять дикого кабанчика? Запах леса, запах чужака всё еще накладывали незаметный для человека, но очень хорошо видимый для собак, отпечаток дикого зверя на Горыню.