– Скорее, минус, чем плюс.
– Уклоняетесь, уклоняетесь…
Потом какое-то быстрое шушуканье.
«Ясно», – улыбнулся я и открыл дверь.
– Семен! – театрально выкинул руки в мою сторону психиатр.
– Лев Измайлович! – в том же духе ответил я.
– Я тебя вот таким помню.
– А я вас нет.
– Это почему же?
– Никак не получается преодолеть разницу в двадцать пять лет.
– Логично.
– Не хами, – тихо одернула меня жена. – Проходите, мы как раз ужинать собирались.
– Значит, я вовремя… Саша, Кирочка… И Юлечка здесь… Как славно…
44. Мы сидели за столом, и я невольно ощущал, что так или иначе, хотя неумело-скрытно, все внимание было сосредоточено на мне.
«Игра началась, – отметил я про себя. – Ну, что ж… Главное – ничему не удивляться».
– Юлечка, кто-нибудь уже занял место в твоем сердце? – спросил Лев Измайлович.
– Пока ничего серьезного, – улыбнулась моя дочь.
– А у меня есть один кандидат на примете. Могу познакомить. Папа, думаю, будет не против. А, Семен?
– Папа с удовольствием переложил бы этот вопрос на плечи самой Юли, – ответил я. – Как-то не очень мне нравится совать свой нос в такие деликатные вещи. Если бы я вдруг узнал, что моя дочь вышла, не оповестив меня, замуж или ждет ребенка, то принял бы это как должное.
– Обалдеть, – комментарий моей жены.
– Моя школа, – гордо заявил тесть.
– Твоя, – несколько скептически подтвердила теща.
И все дружно засмеялись.
– Кстати, как поживает твой друг Михаил? – спросил психиатр.
– Давно я его знаю, но он в моих списках числится до сих пор в разряде хороших знакомых, – ответил я.
– Ну, и… – подтолкнул меня Лев Измайлович.
– Извините, пусть Ира расскажет, а мне на минуточку надо выйти. Она в курсе. А я после дополню, если что. – И я встал из-за стола и вышел, заметив скрыто-растерянные взгляды.
45. В ванной комнате я «покашлял» от души так, что у меня по-настоящему запершило в горле.
– Все нормально? – спросила Ира, когда я снова вернулся за стол.
– Что-то не туда попало, хм… хм… – ответил я. – Итак, про Мишку, – напомнил тему.
– Да, да… Ирочка немного уже…
– А сам Михаил? – пристально посмотрел я в глаза психиатру.
– От тебя, Семен, разве что-нибудь скроешь, – развел руками Лев Измайлович. – Но это, наверное, и к лучшему – не будем ходить вокруг, да около, а попытаемся прояснить некоторые моменты, связанные… э-э-э… с неким Артемом. Если ты не против, конечно? И отнесись к этому, если можешь, как к…
– Профилактическому осмотру, – подсказал я.
– К дружеской беседе, но пусть будет по-твоему.
– А что, есть симптомы? – покрутил я пальцем у виска.
– Есть некоторое беспокойство родных людей, Семен. И чтобы его развеять…
– Навскидку, Лев Измайлович, какой бы вы дали предварительный диагноз моего состояния?
– Я… я…
– Не стесняйтесь, прошу вас.
– Семен, ну пожалуйста, – попросила меня Ира.
– Ладно… Так о ком-о чем конкретно вы хотели меня спросить?
– О… об Артеме и… и диктофоне, если можно.
– Это все?
– И о бананах, пожалуй…
Я обвел взглядом присутствующих, сосредоточенно глядящих на меня, и не выдержал – рассмеялся. Сначала тихо, как бы покашливая, а потом все больше и больше расходясь и самозаводясь.
Через минуту я уже лежал на полу, скорчившись от безудержного хохота.
– У него истерика, – слышал я голос психиатра, и новый прилив веселья подкатывал к горлу.
– Может, «скорую»? – волновалась Кира Захаровна, а я взрывался ржанием.
– Папочка, – обращалась ко мне дочь, а я бил по полу кулаком.