Нумизмат. Роман

– Достаточно. Кому сбыл краденое?

– Лелику и Болеку за пятьсот.

– Кто такие?

– Славные парни, никого не обижают. Они скупают все, начиная от фарфора и заканчивая медалями и орденами на улицы Станиславского.

– Это не там ли, где малоимущие граждане продают свои пожитки?

– Да. Кто антиквариатом занимается, часто в том месте вертится. Там, если повезет, можно интересную вещь задаром заполучить.

– Проверим.

– Рубль Петра II 1728 года продал за четыреста Матфею Петровичу. В слове Петр допущена ошибка, написано Перть.

– Прямо так и написано, или сам выдумал, паразит, чтобы больше денег заработать?

– Ничего я не выдумывал. И не такое еще бывает!

– Я самолично проверю, если солгал, пеняй на себя!

– А если нет?

– Тогда будем искать, какой вредитель подложил такую свинью внуку Петра Великого.

Лёня обомлел.

– А как ты хотел? Не на этом, так на том свете найдем и спросим, чтобы другим неповадно было. Теперь по существу. Кто такой покупатель?

– Еврей!

– Лёня, что Матфей Петрович – еврей, ясно как божий день. Ты мне скажи, чем живет нареченный в честь апостолав? Неужели в налоговой инспекции трудится, а может рыбку ловит?

– Это ещё почему? Ни какой он не инспектор и не рыбак.

– Эх, Лёня, Лёня чему вас только в школах учат?

– Всему понемногу.

– И в целом – ничему!

– Зачем вы так, у меня хорошая школа была, я два иностранных языка знаю. Английский и немецкий.

– Чем занимается, я тебя спрашиваю, недоросль ты этакий!

– Почему сразу недоросль, я в институте учился!

– Ты главного не знаешь! Ели бы ты не знал этого по причине дурости, я бы тебя людоедам скормил, но так как ты не знаешь, потому что никто тебя не научил, отвечай, что спрашивают. Понял?

– Понял.

– Ты посмотри, какой понятливый, когда до людоедов дело доходит. Может, мне их позвать?

– Не надо. У Матфея Петровича кадровое агентство в центре, где – я не знаю.

– Точно – не знаешь, или в партизан, решил поиграть? Предупреждаю! Я у фашистов. Как бы я их всех душил бы, душил бы, душил бы, – сказал яростно Иван Иванович и сломал второе перо. – Слова не мои, а Шарикова, сорвавшиеся с его уст по велению Михаила Афанасьевича, но зато как подходят. И пусть этот паразит- начальник очистки, употребил их в адрес кошек, кстати, самых милых существ на свете, после дельфинов и акул. Заруби себе на носу, Лёня, слова гения не должны пылиться на полке, они должны жить! И потом воруют только по-настоящему хорошие вещи. Ерунды своей у всех выше крыши. И каким надо быть дураком, чтобы дрянь воровать. А теперь вернемся к приемам тех, кого я на дух не переношу.

– Я, правда, не знаю.

– Верю. А теперь скажи мне, Лёня, неужели – это такое прибыльное дело в 21 веке – кадровое агентства, чтобы потомки Моисея на него свой глаз положили?

– Нормальное. Безработных валом! Пришел, какой-нибудь Чернов Иван Иванович.

– Лёня, не забывайся, людоеды не дремлют!

– Извините! Пришел какой-нибудь Сидоров.

– Так-то лучше.

– Заплатил триста, а то и четыреста рублей.

– И что дальше?

– А ничего! Ему дают адреса, и он по ним, как баран ходит. Пока Сидоров пороги обивает, истекает договор с кадровым агентством.

Иван Иванович улыбнулся:

– И ему предлагают продлить договор?

– Да! И так снова, и снова.

– Ай да Соломон! Голова! За сорок лет скитаний по пустыне из всего, что только можно, научил свой народ добывать средства к существованию.

Продолжим!

– Траурный рубль Екатерины I 1725 года продал за полторы тысячи Степану из Старочеркаска. Спросите, его там все знают.

– Почему рубль траурным величают, ведаешь?

– Знаю, это мой хлеб. По случаю смерти Петра Великого.

– Правильно. Хоть ты и паразит, но надо отдать тебе должное, историю знаешь. Не все конечно, а только то, что положено, но и то недурно. Ну и последний рублик Петра Великого, где искать?

– В Азове! Я последнюю монету, которую взял…

– Нет! Ты не взял, – рассердился Иван Иванович. – Ты украл, присвоил, стибрил, свистнул, стянул, но только не взял!

– Хорошо, украл.