Жемчужина моря

Между тем Хуан Рисаль со своим камердинером полдня провели в таверне, дожидаясь заказчика, чтобы сбыть ему привезенные товары. Когда дело было сделано, они поспешно направились в порт. В порту они пробыли недолго и, встретившись там с нужными людьми, заглянули в ювелирную лавку. После чего они, оставив позади шумный морской порт в Ла-Гуайре, наконец добрались до скрытой бухты, где на якоре стоял двухмачтовый бриг Хуана «Сан-Леон».

А несколько матросов из экипажа судна сидели на валунах, которых омывали набегающие волны Карибского моря. Они остановились недалеко от них. Хуан Рисаль бросил на свое судно взгляд.

В последнем рейсе его бриг «Сан-Леон» попал под шторм. И хотя это было крепкое двухмачтовое судно, теперь оно имело жалкий вид. Хуан Рисаль взглянул на сорванные паруса, сломанную фок – мачту и поврежденный штурвал. И покачал головой:

– Боюсь, тут требуется хороший ремонт. Как ты думаешь, Рокко, сколько времени это займет?

– Не больше недели, сеньор, – ответил крепкого сложения мужчина, метнув на бриг взор.

– Скажи, какие еще повреждения ты нашел, Рокко? – Хуан пытливо смотрел на своего камердинера. – Кстати, ты хорошо осмотрел судно?

– Да, сеньор Хуан, – кивнул тот. – На корме есть небольшая пробоина. Да и борта брига требуют починки.

Хуан Рисаль бросил взгляд на матросов, не замечавших их.

– Почему они сидят? – удивился он.

– Они ждут подмогу, сеньор, – пояснил Рокко. – Сегодня должны прийти плотники, работающие в порту. Они и будут латать наше судно.

– Понятно, – процедил Хуан Рисаль. – Знаешь, Рокко, ты полностью займись только этим делом. Я освобождаю тебя от всех обязанностей. Пусть ремонт судна будет под твоим контролем. Полагаю, ты справишься с этим.

– Быть по – вашему, сеньор, – Рокко склонил голову.

Хуан Рисаль резко повернулся и пошел обратно в порт. Однако в порту он не задержался и быстро повернул на главную улицу, где возвышался его двухэтажный дом. Шагая не спеша к дому, Хуан Рисаль думал про себя: «Надеюсь, отец, не дождавшись от меня известий, не нагрянет снова в Ла-Гуайру. Иначе мои планы могут сорваться. Поэтому мне следует почаще бывать дома».

Но каково было его удивление, когда Хуан Рисаль входил в гостиную, – первым, кого он увидел, был его отец барон де Аламо собственной персоной. Барон де Аламо, развалившись в мягком кресле, пил черный кофе. Дворецкий стоял возле него, а служанка не поднимая головы обслуживала отца.

– Дора, налей мне тоже чашку кофе, – приказал Хуан служанке и, поприветствовав своего отца, небрежно поинтересовался: – Что на сей раз привело вас сюда, дорогой отец?

– Разве не догадываешься? – раздалось в ответ. – Конечно, прежде всего забота о тебе, сын мой.

– Напрасно, отец, – незаметно усмехнулся молодой кабальеро. – Я вполне здоров и невредим, как видите.

– Вот и отлично, – ответил дон Пабло, подумав про себя: «Значит, он выдержит дальний рейс».

Они немного поговорили о делах на плантации. Причем отец заверил его, что дела там понемногу улучшаются. Правда, барон на этот раз не заводил больше речь о его женитьбе. И потому Хуан вполне успокоился, решив, что отец, по – видимому, нашел другой способ, как поднять свою плантацию, и отказался от первичного плана, оставив его наконец в покое. Радуясь, что ему не придется менять свои планы, он чуть было не совершил большую глупость, открывшись ему. Но Хуан вовремя сдержался, поразмыслив, что еще не время для откровений.

Барон де Аламо, прочно обосновавшийся в своем доме в Ла-Гуайре, пристально следил целую неделю за своим сыном, который почти не отлучался из дома, пока он был в городе. Спустя неделю, в один из теплых весенних вечеров, дон Пабло, сидя в беседке, вдруг заявил сыну:

– Хуан, завтра ты отправляешься в Испанию. Собери свой багаж. Фрегат сеньора Руиса будет ждать тебя в порту. Ты понял меня?

Услышав слова отца, Хуан Рисаль стоял как громом пораженный и не мог вымолвить ни слова. Он до того потряс сына, что у того едва не случился сердечный приступ. Когда же дар речи вернулся к молодому человеку, он смертельно побледнел, но тут же воскликнул:

– Нет, отец! Если вы не хотите моей смерти, то избавьте меня от этой участи.

– Не спорь, Хуан, – холодно отрезал барон. – Твой брак – уже дело решенное. И завтра ты отправишься в Испанию.

– Ни за что, отец! – твердо заявил Хуан Рисаль, а в голове у него вертелось: «Интересно, какую девицу он мне без конца предлагает? Судя по всему, она страшна, как Медуза Горгона», и, внезапно рассмеявшись, спросил:

– Впрочем, почему бы вам самому на ней не жениться? Ведь вам так нужны ее деньги.

– Не говори вздор, Хуан! – сухо отрубил дон Пабло. – Прежде всего я думаю о тебе. Это ясно?

А Хуан Рисаль никак не унимался:

– Скажу по секрету, вы могли бы развестись со своей Лили и жениться на дочери купца, чем неволить меня. Правда, подумайте об этом, отец. Тогда я был бы счастлив.

– Не думаю, – усмехнулся барон. – И хочешь ты того или нет, но брак этот состоится.

Дон Пабло медленно встал и, выйдя из беседки, направился к дому. А в этот момент к Хуану Рисалю подошел Рокко.

– Похоже, наш план накрылся, сеньор Хуан, – сказал он, глядя на хозяина. – Ведь завтра мы собирались отчалить из Ла-Гуайры. Значит, ваш побег из дома теперь обломился. Как жаль!

– Не сомневайся, Рокко, – Хуан загадочно улыбнулся, – побег в любом случае состоится. Ибо я завтра исчезну из Ла-Гуайры. И, скорее всего, навсегда. А отец пусть делает все что хочет.

Молодой человек невольно вздохнул, взирая на то, как его отец скрывается в проеме входной двери.

– Что ж, ты прав, отец, – бросил он ему вдогонку. – Думаю, мне и на самом деле уже пора собрать свой багаж. Только я отправляюсь не в Испанию, уж будьте в том уверены.

В один миг Хуан Рисаль быстрыми шагами прошел аллею и вернулся в дом, где закрылся в своей комнате. Хотя Дора несколько раз подходила к двери, но из комнаты не доносились ни звука, ни шагов. Поэтому удивленная служанка подумала, что хозяина снова нет дома.

Утром, когда барон де Аламо зашел в комнату сына, чтобы проводить его на корабль, отправляющийся в Европу, Хуана Рисаля там не оказалось. Впрочем, его не было и в доме, а вместе с ним исчез и Рокко. Дон Пабло мгновенно понял, что сын просто сбежал от него.

Взбешенный хозяин дал разгон прислуге, не оповестившей его об уходе сына. Когда же гнев его миновал, он не раздумывая написал письмо своему племяннику Леону Фереру с просьбой срочно приехать к нему. Затем велел дворецкому отправить его письмо в Каракас. После чего дон Пабло стал ждать ответа от племянника, мстительно усмехаясь про себя.

Господи, он все равно женит своего непутевого сына на дочери купца даже без его участия. Это будет для него хорошим наказанием за побег из дома. Хуан будет знать, как перечить ему.

Леон Ферер, племянник барона, был сыном его сестры Греты, жившей в Каракасе. Раньше он служил офицером в военно – морском флоте Испании. А сейчас он отставной полковник. Поэтому он мог ему помочь. Барон де Аламо ни минуты не сомневался в этом.

Действительно, Леон Ферер не заставил себя долго ждать. Он прибыл через двое суток, после того как было отправлено ему письмо. Барон де Аламо был весьма рад, что тот быстро откликнулся на его просьбу. И они, закрывшись в кабинете, провели вместе немало времени.

В это время Дора проходила мимо кабинета, но, увидев шедшего по коридору дворецкого, вдруг поинтересовалась:

– Что происходит в кабинете, Тито? Ты случайно не знаешь?

– Откуда мне это знать, Дора, – отозвался дворецкий, смотря на служанку. – Ведь я только подошел сюда.

– Тито, ты не считаешь, что пора господам подать кофе? – неожиданно спросила служанка, многозначительно взглянув на него.

– Действительно, пора, Дора, – лукаво улыбнулся Тито. – Как я сам не догадался? Ведь до ужина еще далеко. Я сейчас мигом.

– Вот и правильно, – заключила Дора, не отходя далеко от двери кабинета.

После ухода дворецкого она прислушалась, но, к сожалению, ничего не расслышала. Там, за дверью, сидящие или молчали, или говорили шепотом, что ничего не было слышно. Коварный барон наверняка знал, что их могут подслушать. И потому он все предвидел. Однако что за тайну он скрывает от всех? Вполне очевидно, что это ничего хорошего не сулит ее молодому хозяину. И служанка, невероятно злясь, ушла к себе.

Вскоре дворецкий уже стучался в дверь кабинета.

– Войди, – наконец донеслось до него.