Сионская любовь

– Поклянись, любезная, что глупые эти домыслы впредь не слетят с твоих губ. Лишь правду расскажем отцу, как юноша спас меня от гибели, – ответила Тамар.

Маха, которая метила в ту же цель, что и госпожа, весьма обрадовалась, узнав о намерении Тамар зазвать Амнона в дом.

Девушки направились домой, беседуя, а Амнон принялся сдирать шкуру с убитого льва. Тамар поминутно оглядывалась, как бы невзначай.

Герой в смятении

Однажды увидал Уц, как Амнон сидит в глубоком раздумье и смотрит на лилию, побитую ярким солнцем и знойным воздухом. И слышит, Амнон говорит сам с собой: “Как хороша ты, лилия, на заре. Чашечка твоя полна ночной росы, на лепестках блестят прозрачные капли. Живительной влагой упиваешься, и деревья с завистью глядят с высоты. Чуть ни до самого полудня беззаботно красуешься у всех на виду, чудное растение. Но жаркое солнце иссушает влагу, и никнут лепестки, и бледнеешь ты, и словно скорбишь и молишь о сострадании.

Даже простой цветок может научать нас. Всякое творение Господа преподносит нам урок. Мир Божий вокруг нас – раскрытая книга. На нетленных страницах Творцом вписаны мудрые строки. Кому дано понять эту книгу, каждодневно станет читать ее и осмыслит и себя и мир.

Взять хоть ту же лилию: с восходом сияет и счастлива она, полуденный зной иссушит, а новая заря вновь оживит ее. А разве не то же случается с юношей? Безмятежна душа, и он счастлив вполне. Приходит страсть, и от жара ее высыхает сердце, и жалок вчерашний герой и полон страданий, покуда новым рассветом не оживит его ответная любовь”.

– Что с тобой, Амнон, – спросил Уц, – уж несколько дней тебя не узнать, какой переворот случился в голове твоей? То ночь напролет просидишь одиноко в темном лесу, то день-деньской ты у ручья, вперишь глаза в воду, а мысли, должно быть, парят в небесах, то, как безумный, носишься без цели с вершины холма в долину и снова наверх. Стада разбрелись без присмотра. А речи твои высоки и загадочны.

– Слушай внимательно, Уц, поведаю о своей кручине. Не знал я прежде прекрасной Тамар, и сердце билось ровно, и дни текли бестревожно. Но, вот случилось, спас девицу от ярости лютого льва. Одной стрелой поразил зверя. Труп его в роще зарыт. Теперь возжелала Тамар видеть меня гостем в доме отца, самого Иядидьи. Огромная честь и неслыханный почет для пастуха! Снесу ли эту шапку? Мысли смешались, и сердце не на месте, – сказал Амнон.

– О, ты не прост, Амнон! Такие перемены – и все тайком. Да и сейчас, сдается, не до конца говоришь. Человек жаждет почета, и ни у кого не достанет сил победить в себе эту страсть. Мысли твои и сладки и горьки. Золотые голубки нежно щебечут в самое ухо, черные вороны больно клюют до костей. Высоко в горы ускачет легкая лань – не догнать. Не тщись, и тщета оставит в покое душу. Знающий свое место – не знает смятения.

Уц не удовлетворился поучением, но поведал обо всем Авишаю. Изумился Авишай, испугался, и услал Амнона в Боцру, закупать скот.

Иядидья послал за Амноном, а гонцу говорят, что тот в Боцре.

Глава 5

Радостная пора

Тейман по велению Иядидьи, отца, приехал на Кармель к Ситри, чем весьма порадовал последнего. Назавтра встали оба с восходом и направились осматривать виноградники. Тем временем заря простерла свои лучи на красоты Кармеля, и те пробудили радость и веселье от

ночного сна. Сборщики и сборщицы винограда разом запели озорную песню о любви и вине, что зажигают людей.

На другой день Тейман пришел в виноградники с тремя своими работниками и говорит им: “Видите эти знаки? Они привязаны папирусом к священным ветвям, гроздья с них кладут отдельно, ибо это – самые первые плоды, для коэнов они. Теперь гляньте сюда: одна лоза роскошнее другой. Они доставят благословение жителям холмов и долин. Ветви сгибаются под тяжестью гроздей, полных соком – будущим вином. Будто драгоценные камни искрятся и играют красные ягоды. А вон там, прикрытые свежей листвой, виднеются гранаты и фиги, и вид их торжествующий, словно уже в святой храм внесены. Молодое вино и сок их – служителям Господа. Ну, а оливковые деревья каковы!? Янтарным жиром щедро наполнены их плоды. Чистейшим маслом порадуем Бога, чтоб не обходил благословением нашу землю”.

Сказав это, Тейман с назиданием обратился к сборщикам: “Остерегайтесь греха! Сами ешьте вдоволь, сколько душе угодно, но не гоните прочь обездоленных, если придут сюда, чтобы насытиться и забыть накоротко тяготы и страдания. Человеку полезно почаще думать о том, что есть у него сверх необходимого, и о несчастьях, что могут случиться в будущем. Кто знает, что вас завтра ждет? Что если судьба распорядится дурно и нашлет голод и нищету на детей ваших? Тогда и они пойдут по чужим виноградникам с протянутой рукой. Наполняйте корзины, и на ветвях оставляйте немного плодов. Они для бедных – пища, а для вас – жертва Богу”. Труден путь поучений, но юный наставник неутомим.

Так и мелькают ловкие умелые руки молодых сборщиков и сборщиц. Шутят и балагурят за работой. И для детворы дело нашлось: опорожняют наполненные корзины и перекладывают гроздья в глиняные горшки, которые носильщики ставят себе на широкие плечи и несут на винодельню.

Крестьяне степенно ведут беседу.

– Выйдет чистым и красным вино, как утренний восток, как драгоценный рубин, – говорит один.

– Напиток сей будут вкушать в Божьем храме, вся сладость солнца в нем, – подхватывает другой.

– Слава вину, что веселит и Бога и людей! Оросят священные струи жертвенник Господу. Живительная влага разбудит забытую страсть в сердцах тех, чья молодость позади, и вернет их на ложе любви, – вторят крестьянам давильщики.

Настал полдень. Утомились виноградари, побросали корзины и разлеглись в тени – попить, поесть да набраться сил. Хоть не умолкает смех, и нескончаемо веселье, но чинно все и достойно, и не слыхать срамных шуток. Там отрок, цепляясь за листья, влез на пальму, сорвался вниз, но не ушибся – и все хохочут. А вот девушка, притворно сердясь, бежит за юношей, что шепнул ей что-то на ухо. В руках ее спелая гроздь. Споткнулся проказник, упал, и настигла его кара. Преследовательница догнала шутника, сдавила руками гроздь, и лицо его окрасилось алым соком. И вновь все хохочут. Сбор винограда – радостная пора, а в урожайный год люди становятся отзывчивыми и добрыми.

Нежная Роза

Тейман расхаживает по винограднику, наблюдает за работой. Видит: незнакомая девушка подбирает с земли осыпавшиеся виноградины, и нет ей дела до шума и веселья вокруг. А если и улыбнется, то лишь на мгновение, и улыбка, добавив прелести чудным чертам, едва лишь коснется розовых губ, словно легкий ветерок шевельнет лепестки лилии. И ясные ее глаза вновь подернутся извечной грустью-тоской бедности. Тейман любуется дивной, прежде невиданной красотой, и не отводит взгляда, и сердце его гулко стучит. Не в силах сдвинуться с места, стоит, словно громом пораженный.

Думает Тейман: “Это чудо достанется на радость сыну бедняка. Мне Господь уготовил почет, богатство и достойную невесту, дочь важного сановника. Прошу тебя, Господи, отдай эти блага другим. Почет дай властителю, богатство – щедрому, а на дочери вельможи пусть женится тот, кому по вкусу золото, шелка и кружева. Мне нужна эта девушка, которую не променяю и на царскую дочь. Довольно мне виноградника и малого надела на твоей огромной земле, и шалаша на ней, чтобы жить в нем с моей единственной. Да, так просто, Господи, ты сотворишь счастливейшего человека на земле”. Столь тверды первые шаги юношеского порыва – кажется, на всю жизнь их силы довольно.

Глубоко-глубоко погрузился в размышления Тейман и не спросил девицу, кто она такая будет, и кто отец и мать ее. Тут появился один из его работников и говорит, что сборщики и крестьяне зовут Теймана на трапезу, чтоб сказал благословение к хлебу и вину, а они бы благословили его самого. И Тейман благословлял и принимал благословения, а как вернулся на прежнее место, видит: девушка исчезла. Стал искать ее повсюду, и не нашел. И на другой и на третий день все искал, но красавицы след простыл.

Горестно у Теймана на сердце, душа жаждет того, что утрачено. Но доколе предаваться отчаянию? Нет для человека ничего хуже печали, она до смерти доводит. Чтоб утешиться, отправился на охоту со своими работниками. Видит, на вершине горы Кармель пасется стройный олень. Голова красавца увенчана прекрасными рогами, и несет он их достойно и гордо, словно новоиспеченный царь – корону. Олень услыхал голоса и помчался, что есть духу, ладный и легконогий, играючи огибает камни и уступы. Бежит, останавливается, озирается по сторонам, и вновь вперед, и скрылся за деревьями, и оставил позади посрамленных охотников.

Тейман отпустил своих спутников, стал бродить по лесу и сбился с пути. Принялся звать людей – нет ответа, никто не слышит. Тейман все идет и идет, сам не зная куда, то влево, то вправо свернет. Вдруг увидел впереди, белое платье развевается на ветру. Уподобившись оленю, помчался за белым пятном вдали. Добежал, и о, чудо: перед ним – пропавшая девица! Словно луч яркого света пробивается из тени деревьев – так сияет простой ее наряд. Неподалеку виднеется хижина, втиснутая в расщелину горы.

Девушка испуганно отступила на шаг.

– Не бойся, красавица, я не сделаю тебе дурного, – первым заговорил Тейман, – коли Господь подарил мне встречу с тобой, прошу тебя, верни то, что взяла.

– Чем я согрешила, господин мой, – спросила девушка, и слезы потекли по ее щекам, – в жизни чужого не брала. В винограднике твоем я не ела гроздей и с собой не унесла. Только опавшие ягоды подбирала. Мы с матерью собираем на полях и в садах оставшееся после сбора урожая. Этим кормимся.

– Кто твоя мать, и какого племени отец?

– Мать моя филистимлянка, отца я не знаю, а какого он племени – известно матери.

– А где живете вы с матерью?

– Вот в этой хижине. Сейчас матери нет здесь, через три дня вернется.

Я отвечала тебе, господин, теперь ты ответь мне, зачем испугал меня, зачем требовал вернуть, что не брала?

– О, бесконечно много ты взяла у меня в тот день, что впервые увидел тебя. Безмятежность – лучшее достояние души – ты унесла, вестница любви.

– Что я для тебя? – спросила девица, не понимая высоких слов.

– Весь мир! – выпалил Тейман, снял с пальца кольцо и протянул его девушке, – как зовут тебя?

– Люди вокруг называют меня Роза.

– Удивительно подходит тебе это имя! Знай же, нежная Роза, – вдохновенно продолжил юноша, – драгоценный сапфир в кольце – это твой чистый лик. Накрепко вправлен в кольцо прекрасный камень, навечно пленен моим сердцем чудный образ. Одного из двух я хочу: возвысить тебя до моих богатых палат, или самому спуститься в эту бедную хижину.

А простодушная Роза все не поймет слов юноши, и с восхищением и удивлением смотрит на него.

– Как ты добр, господин! Но хижина эта тесна для троих. Да и зачем тебе бежать из столичных дворцов в безлюдное место? Вот через три дня вернется мать, и услышим, что ответит тебе, а я без нее не знаю.

“Она не из тех простушек, чья наивность служит корысти”, – подумал Тейман и, не сдержавшись, поцеловал девушку.

– Милая Роза, я приду к твоей матери, а пока укажи мне путь, как выйти отсюда на дорогу и как вернуться на это место.

Роза указала тропу, что ведет к дому Ситри. Тейман ушел, и душа его не терпит: скорей бы миновали три дня.

Разочарование

Через два дня Ситри приготовил урожай винограда и стал торопить Теймана: пора возвращаться в Иерусалим. Ранним утром сложили лучшие плоды в золотые и серебряные бочонки, укрепили груз на спинах ослят и тронулись в путь.