Восстанавливая равновесие

В следующий раз это была верховая прогулка. Эрик опасался, что показал себя, взбираясь на лошадь и почти камнем покидая её, не с лучшей стороны. Зато он не упал в процессе движения. И мог думать не только о синяках, которыми активно покрывалась его задница, но и о высоких материях, и даже рассуждать о них. Нума Алессандрос была человеком публичным во всех значениях этого слова, разве что занимала неофициальную должность. Она любила говорить о политике и произносила совсем мало глупостей, нелогичных идей даже с точки зрения мужчины. Эрику пришлось освежить свои знания и даже кое-что перечитать об истории Кипра, чтобы быть интересным ей. Больше, конечно же, говорила Нума, но она ожидала от собеседника мнения по поводу высказанных ею мыслей, а не просто согласного мычания. Они обсудили Движение неприсоединения, саммит в Куала-Лумпуре в феврале этого года. Нума испытывала сомнения в пользе участия Кипра в коалиции и призывала к выходу острова из неё. Разговор перешёл на турецкое вторжение. Битва на пляже Пентемили произошла, когда Нумы ещё на свете не было, но истинная киприотка не могла оставаться равнодушной к событиям, расколовшим её обожаемый остров пополам. Нума знала турецкий язык, как изучают язык врагов для допроса пленников. «Каждое слово на нём наполняет горечью мой рот».

Берндт с интересом и сочувствием узнал историю о квартале-призраке в Фамагусте – самом близком к поместью «Олимпион» городе. Демаркационная линия между греческими и турецкими войсками разрезала город, и квартал под названием Вароша опустел в одну ночь, оттуда вывезли всё греческое население. Они не успели закончить свои дела, и с тех пор, почти уже тридцать лет, на верёвках полощется ветром брошенное бельё, стоят столы в уличных кафе, застеленные посеревшими от пыли скатертями, автобус посередине улицы готов тронуться в путь. Вся Вароша, целый квартал, превратилась в памятник вооружённым людям, не сумевшим договориться между собой.

– Ко мне иногда приходят люди и просят дозволения вернуться на жительство туда. А я не могу разрешить этого, зачем мне прекословить резолюции ООН. Вот и приходится говорить о недовольстве богов возрождением Вароши, – глядя перед собой, грустно рассказывала Королева.

Эрик только сочувствующе вздохнул.

– Расскажите мне о своих судах. Ваша бабушка тоже делала это?

– Решала проблемы? Это одна из нелёгких обязанностей Королевы. Люди верят в её мудрость. Или ленятся сами брать на себя ответственность, – в зелёных глазах Нумы мелькнула враждебность. – Большинство людей трусоваты по своей природе. Но мы приехали, мистер Берндт.

Ворота поместья раскрылись перед ними, во внутреннем дворе уже ожидали два конюха, чтобы принять лошадей.

– Назовите меня хоть раз Эриком! – взмолился норвежец.

Женщина кивнула.

– Я обдумаю вашу просьбу, – серьёзно пообещала она.

Берндт в ответ застонал, закрывая глаза. Царствующие особы – это нечто. Они существуют в каком-то своём, особом мире, не пересекающемся с миром простых людей.

– Вам плохо? – Нума встревоженно шагнула к нему, и Эрик сорвался. Схватив её руку, он прижал ладонь к уже постоянно мучающей его эрекции.

– Потом мне будет стыдно, но как иначе пробить вашу невинность, королева? Я мог бы бодать вас целую ночь, Ваше Высочество.

Нума оцепенела, она была похожа на парализованного светом фар кролика. Круглые глаза, приоткрытый буквой О рот. Даже руки она не вырывала из его хватки.

– Бо-дать? О, я понимаю, – всё лицо и даже плечи её, и шея стали темнее загара. Она мелко дрожала.

– Ну слава Богу! – грубее, чем следовало, Берндт оттолкнул её руку, повернулся, пошёл к воротам. Хватит с него этих развлечений в песочнице. Не поехать ли каменщиком на стройку отеля в Протарасе? Всяко больше пользы, чем торчать здесь.

– Мистер Берндт… – слабым голосом окликнула его Нума. – Эрик!..

Шагах в десяти от неё мужчина остановился, повернул голову, молча глянул.

– Вы не хотели бы… Завтра днём я буду судить… Вас никто не проведёт на такое мероприятие. Может быть, вы хотите присутствовать?

Было заманчиво. Положить ряд кирпичей он ещё успеет. Берндт кивнул.

– Буду.

– Я пришлю секретаря в отель за вами, – уязвимость исчезла с лица Нумы. – Разрешите мне не задерживать вас.

И всё на этом – Берндт не поверил своим глазам. Она просто ушла в дом, оставив его стоять перед воротами полным дураком. Святые небеса, ну и женщина!

Глава 19

Следующий день он целиком провёл в номере отеля. Неизвестно, когда Нума пришлёт за ним, так что Берндт даже обед заказывал в номер и старался всё время находиться в состоянии готовности. Немного поработал над улучшением проекта отеля в Протарасе – он всё же надеялся построить его. Полежал на кровати, подумал над перспективами отношений с Нумой. Такую женщину обманывать нельзя – и не только потому, что она способна кастрировать его одним щелчком пальцем и разорить вторым. Бывший муж уже исполнил роль предателя и негодяя в её жизни, для одного человека такого опыта достаточно. Подтолкнуть развитие своего романа с Нумой и броситься в него с головой? Берндт опасался, он не настолько сумасшедший. К тому же если дело с получением разрешения на постройку отеля продвинется, всё его время будет занимать этот проект. Женщины не терпят невнимания к себе, их не убедишь никакими доводами. В итоге Эриком было принято по-настоящему мужское решение – довериться судьбе. Плывём по течению, и будь что будет.

Отель, в котором он проживал, относился к категории пятизвёздочных, поэтому персонал на ресепшн предупреждал постояльцев о посетителях, явившихся к ним. Около трёх часов дня зазвонил и телефон в номере Эрика.

– Мистер Берндт, за вами прислана машина от мисс Нумы Алессандрос, – в голосе менеджера звучало благоговение. Акции норвежского архитектора явно подросли.

– Благодарю вас, через пять минут выйду.

Машиной от мисс Алессандрос был белый лимузин длиной, наверное, в полкилометра. Внутри Эрика, к его удивлению, встретил разжалованный и лишённый королевских милостей Декер Игнасиус.

– Добрый день, сэр, – с неопределённой улыбкой он распахнул дверцы бара и предложил богатейший выбор. Берндт отрицательно мотнул головой.

– Я полагал, вас уволили.

– У меня всё в порядке, благодарю вас.

М-да, с таким человеком не пошутишь.

– Я рад, – коротко ответил Эрик. Дальше они ехали в молчании, пока на горизонте не показались очертания высокого дома с белёнными стенами, одновременно похожего на христианскую церковь и – за счёт стальных ворот в три человеческих роста – на ангар для самолётов. Ворота были полностью покрыты вытисненными в металле узорами – цветы, птицы, ягоды, люди среди джунглей, смотрящие вверх. Сейчас ворота были закрыты, и их открытия явно ожидали несколько групп людей, стоящих поодаль друг от друга. На них была интересная одежда, белая из простого холста, с красной вышивкой, похожая на традиционные наряды балканских народов.

– Есть определённые правила, – перехватив взгляд Эрика, тихо проговорил Игнасиус, про присутствие которого норвежец успел позабыть. И вздрогнул.

– На суд Королевы нельзя приходить в повседневной одежде. Её участие в судьбе человека – всегда праздник, независимо от того, в чью пользу будет вынесено решение.

– И они добровольно приходят?..

– Ну конечно, – Игнасиус удивился. – Никто же не заставляет. Не веришь Королеве – не ходи к ней за справедливостью. Она третейский судья, но не волшебник Страны Оз.

– Они платят ей?

Секретарь заулыбался.

– Нет, госпожа работает без зарплаты. Все приносят цветы, это традиция. Иногда вино или корзину фруктов. Деньги приносить запрещено. Если кто-то из тяжущихся будет уличён в попытке подкупа госпожи, на него накладывается штраф в пользу второго участника тяжбы. Иногда этот штраф так велик, что само разрешение спора теряет смысл.

Машина тем временем объехала здание и остановилась перед воротами, которыми была обнесена задняя часть его.

– Мы войдём через служебный вход, надеюсь, вы не возражаете.

– А мисс Алессандрос…

– Общение с Королевой исключено, – голос секретаря был твёрд. – Kyria сосредоточена сейчас на вершении правосудия.

Ни на минуту не оставляя внутри анфилады крохотных комнат одного, Игнасиус провёл Эрика в подобие раздевалки, вручил новый комплект свободных штанов и рубахи, сам переоделся в такой же наряд. По крайней мере, штаны были длинные, не пришлось сверкать голыми лодыжками, с мрачным облегчением подумал Эрик. Когда он взялся за свои ботинки, намереваясь надеть их, Игнасиус отрицательно замычал.

– Прошу прощения, ритуал! Все босые – и явившиеся за истиной, и Королева, и свидетели. Не беспокойтесь, там полы с подогревом от солнечных батарей, ноги не мёрзнут. Ещё нам полагается надеть маски.

Он взял из шкафчика на стене и протянул Эрику очень простую маску из чёрного кожзаменителя.

– Наша роль – свидетели, нас почти не должно быть видно. Ни в коем случае, даже террористическая атака или пожар, не вставайте со своего места, не говорите, не обращайтесь к Королеве. По правде говоря, вы первый посторонний за все годы отправления Королевой правосудия. Ума не приложу, зачем ей это надо, – с долей досады заметил секретарь.

– Неужели и достославный супруг ни разу не приглашался на шоу? – не удержался от сарказма Эрик.