Восстанавливая равновесие

считаю необходимым проинформировать Вас, что господин Декер Игнасиус оказал любезность Детскому благотворительному обществу общины Паралимни, пожертвовав пять тысяч долларов на его нужды. Сожалею, однако отныне он не в состоянии быть Вам полезным…»

Эрик выругался.

«Тем не менее, учитывая, что денежными средствами для вышеуказанного пожертвования обеспечили господина Игнасиуса именно Вы, мой новый секретарь получил инструкции информировать Вас о моём участии в мероприятиях на территории Кипра.

Искренне Ваша, Нума Алессандрос».

Что за женщина! Интересно, пытала она беднягу секретаря, чтобы он выдал информацию, или обошлась своим великолепным взглядом, снимающим заживо мясо с костей? Глупое, переполненное рефлексами тело Эрика отвечало на этот взгляд моментальной эрекцией, из-за чего он оба раза пропускал более половины благотворительного мероприятия. Не то чтобы он их мало повидал…

Эрик вздохнул, сложил письмо, намереваясь хранить в папке «Личное», и отправился в душ. Думать о глазах госпожи Нумы тоже оказалось опасным…

Глава 16

Письмо было подписано и отправлено, ничего изменить уже нельзя, а Нума всё испытывала странное томление в области сердца. Она была недовольна собой. Надев простой спортивный костюм, она долго крутила педали велотренажёра в спортзале, потом выпила кофе – ей единственной в семье, озабоченной сохранением стройности, готовили не чёрный кофе без сахара, а мокачино. И растянулась во весь рост на кушетке, придвинутой к окну, так, чтобы целиком оказаться в объятиях солнечного света. Впервые за семь лет после окончания её нелепого брака Нуму взволновало внимание мужчины. Мужчины, который не был Дитрихом. Её бывший светловолосый муж до сих пор посещал Нуму в кошмарах, она размышляла, с кем он сейчас, молит ли эту женщину родить ему ребёнка, которого не захотел иметь от неё. Скорее пустыня зацветёт…

Нума мрачно усмехнулась. Пусть фон Груец будет рад, если не стал импотентом в ночь проклятия. В тот миг Нума ненавидела его почти так же сильно, как и сейчас.

Усилием воли она переключилась на текущую проблему – откровенное преследование её Эриком Берндтом. Конечно, он делает это не от безумной страсти. Кто-то из наиболее впечатлительных киприотов – вернее всего, этот кретин Павел Стратос – внушил ему, что от мановения рук Королевы Нумы решаются экономические вопросы в жизни острова. Между тем как Нума даже не испытывала желания лезть в это. Больше неё Эрику помогла бы протекция её отца. Вот только Никос тоже не глуп, в обмен на помощь он мог бы запросить долю в акциях построенного отеля. Только она всё делает на чисто благотворительной основе. Но её кормит отец, деятельность Нумы, её авторитет на острове выгоден и для него. Кроме того, Никос её просто любит.

Молодая женщина заулыбалась. Чувства отца к ней были взаимными. Он был единственным, кто искренне, хотя и неловко, поддержал её после возвращения на остров, когда с Дитрихом было покончено. Мама, как всегда, считала, что собирать пожертвования на спасение удалённых от неё австралийских кенгуру куда важнее, Надин строила планы по покорению очередного британского герцога. Как выглядит средняя сестра, Кассия, Нума давно вспоминала только по фотографиям и смазливой мордашке Надин. Кассия была военным хирургом и годами не вылезала из зон конфликтов. Черил училась в университете в Великобритании. Костас уверенно шёл в своей церковной иерархии наверх. Только у отца находилось время обнять старшую дочь, поиграть с ней в шахматы в тиши библиотеки, посмотреть на пламя в камине. Он верил в Нуму настолько, что не стал брать на себя мщение виновнику её трагедии, дозволив дочери расправиться с Груецем самой.

Эрик Берндт… родившийся по космогоническим масштабам недалеко от того места, где земля Германии в недобрый час породила на свет фон Груеца. Такой же светловолосый, только глаза более синего цвета, чем прозрачные льдинки её бывшего. Почему она девчонкой не поверила своей бабушке, когда та сказала, что в глазах человека отражается его душа? Глупая Нума приняла пустоту за искренность. Бабушка Ив умерла в ту ночь, когда тело Нумы не смогло удержать внутри ребёнка, и горечь потерь слилась в уме молодой женщины в одну. А когда она вернулась на остров, отец сказал ей – люди ждут свою новую Королеву. «Я не умею!» – испугалась Нума. «Бабушка научила тебя всему. Будь справедливой, не сомневайся в себе – и будь их Королевой…»

Тихий стук, дверь приоткрылась, личная горничная Нумы просунула носик внутрь.

– Kyria, там у южных ворот господин, он просит вас.

Женщина со стоном неудовольствия потянулась.

– Пусть секретарь разберётся, как её там зовут…

Это был анекдотический эпизод, признание Декера Игнасиуса. Глубоко преданный на самом деле своей хозяйке секретарь сам явился к ней на второй день. Он утверждал, что взял деньги Берндта умышленно, чтобы проучить его за попытку подкупа. Нума назначила ему жестокое наказание, не пожалев беднягу – отправила в бессрочную ссылку на половину Надин Алессандрос, писать от руки слащавые ответы благотворителям и жертвователям. Взамен она забрала одного из секретарей Надин, однако до сих пор не запомнила её имени.

На лице горничной мелькнула тень презрения.

– Мисс ходила к воротам, но господин всё равно ждёт. Только она боится сказать вам об этом.

Застонав громче, Нума положила подушку себе на лицо. Горничная не уходила. Тогда Нума отогнула уголок подушки.

– Кто он? Что ему надо?

– Он сказал назвать вам его имя. И у него корзина роз.

– А имя…

– Эрик.

Нума подскочила, как ошпаренная.

– Он совсем оборзел, что ли!

– Не могу сказать, kyria, – горничная скромно смотрела в пол.

Эрик Берндт отвёл себе час, чтобы добиться аудиенции у самой Нумы. Пока всё шло в соответствии с планом. Опрос охранником, вызов начальника смены, звонок в дом секретарю, попытка вежливо спровадить его – трудно проявлять агрессию к человеку, который прибыл без всякого оружия, с одной лишь корзиной нежно-розовых кустовых роз. Эрик не знал, какие цветы предпочитает Нума, но не наденет же она ему корзину на голову? А и наденет – не велика беда, шипы по просьбе Эрика удалили ещё в цветочной лавке.

Опершись спиной о будку охранника, гость с нескрываемым мужским удовольствием наблюдал за приближением хозяйки дома. Она была одета элегантно и просто, с подчёркнутым чувством стиля. Свободные бледно-зелёные хлопковые брюки, белая блуза с вышивкой и белые же кожаные сандалии на ногах. Из украшений только прозрачный лак на ногтях, ни часов, ни браслетов.

Подойдя на расстояние пяти шагов, Нума сняла солнцезащитные очки, повесила их на вырез блузы и попыталась привлечь к своим глазам взгляд Эрика, отправившийся было вслед за очками.

– Господин… – она откашлялась, – господин Берндт?

– Здравствуйте, королева, – без тени насмешки Эрик протянул руку, женщина положила на неё свою, и, к ужасу Нумы, гость поцеловал её пальцы. Нума окаменела, хотя Берндт не позволил себе ничего лишнего.

Светловолосый норвежец поставил корзину прелестных роз к её ногам.

– Я приношу искренние извинения за свой неэтичный поступок, подкуп вашего секретаря. Надеюсь, парень не слишком пострадал за свою жадность.

– Я сварила его в кипящем масле, – буркнула Нума прежде, чем успела подумать, что такое поведение не слишком подобает воспитанной даме.

Мужчина сверкнул в усмешке глазами.

– И поделом ему. Хватит ли у вас великодушия, моя королева, простить меня?

Критическое мышление Нумы выбрало этот момент, чтобы заработать вновь. Она постучала указательным пальцем себе по щеке.

– Когда вы так умно ставите вопрос… Не прощу – значит, недостаточно великодушна…

Собеседник улыбался ей.

– У меня за спиной сотни переговоров, моё сокровище.

– Ваше? – Нума приподняла брови, радуясь, что как раз вчера косметолог подправила их форму.

– Я был бы этому рад.

Он ждал высокомерных банальностей, призванных подчеркнуть её цену как особи женского пола. Нума оглядела его и вздохнула.

– За цветы благодарю. Но что вы от меня хотите? Ей-Богу, моя ценность как лоббиста сильно преувеличена, – голос её прозвучал жалобно.

– Могу я пригласить вас на пикник?

Женщина растерялась.

– Куда?

– Пикник. Трапеза на природе. В прибрежной зоне есть очень красивые места.

– Боюсь, что не можете, – Нума старалась не обидеть его своим отказом. – Община граничит с территориями, оккупированными турками. Среди них есть горячие головы. Я стараюсь не покидать поместья без охраны.