Жибек

Жибек подняла голову и, сжимая в руках салфетку, посмотрела на простирающую перед нею бескрайнюю степь.

– Я плакала из-за собственной несостоятельности и неспособности управлять своей жизнью, – призналась она.

Слово «несостоятельность» навело Арлана на мысль, что для легкомысленной искательницы приключений у нее слишком изысканный лексикон. Она перевела на него взгляд, и он не смог оторваться от ее глаз. Слезы, сверкающие на длинных загнутых ресницах, волосы, собранные в незамысловатый пучок и пышная грудь, не умещающаяся в тесном лифе платья. Арлан отвел глаза от ее груди и сказал:

– Я пойду нарублю дров, чтобы было чем растопить печь. Вдруг похолодает, у нас весной всегда тут так. То жарко, то холодно. А потом отправлюсь на рыбалку – может быть, удастся поймать что-нибудь на ужин. Надесь, ты сумеешь занять себя в мое отсутствие.

Удивленная его неожиданно сухим тоном, Жибек кивнула и встала на ноги, не замечая, что он даже не подал ей руки. Уже отойдя на некоторое расстояние, он вдруг обернулся и добавил:

– И не вздумай заниматься уборкой. К вечеру вернется Жомарт и приведет специально нанятых для этого людей.

После его ухода Жибек вошла в дом и поискала, чем бы заняться, чтобы отвлечься от грустных мыслей и встряхнуться. Для начала она решила убрать со стола и помыть посуду. Оттирая сковороду, она услышала во дворе ритмичный стук топора. Откинув прядь волос со лба, Жибек выглянула в окно и, покраснев, отпрянула назад. Арлан обнаженный до пояса, рубил дрова. Жибек ни разу в жизни не видела обнаженного мужчину. Она медленно отвела взгляд от окна. Ее удивило, что он так ловко обращается с топором. До сих пор ей казалось, что вся жизнь Арлана состоит из ночных клубов и светских тусовок. Но как ни странно, он одинаково естественно смотрелся в костюме на дне рождений у Аиды Балтабаевой и здесь, в глуши, с топором в руках, на фоне дикой природы южного Казахстана. Во всем его облике чувствовались природная жизненная сила и неуязвимость, которые как нельзя лучше соответствовали духу непокорных казахских степей.

Жибек вдруг вспомнилось, как непринужденно он танцевал с ней. Очевидно, Арлан обладал великолепной приспособляемостью к любой обстановке, в которую попадал. Ей не хотелось им восхищаться, но она чувствовала, что снова теряет способность судить о нем трезво. Впервые за прошедшую неделю Жибек позволила себе восстановить в памяти то, что произошло между нею и Арланом, – не сами события, а их причины. До сих пор единственное, что помогало ей выносить бесчестье, обрушившееся на ее голову, было категоричное обвинение во всем случившемся Арлана, как это сделал Марат.

Теперь, столкнувшись с ним один на один и став старше и мудрее, Жибек уже не считала его вину бесспорной. Даже его неприязненное отношение к ней не могло служить достаточным основанием для того, чтобы полностью возложить на него вину.

Медленно перемывая посуду, она вспоминала, какой глупой и неосторожной была тогда, как в порыве своего увлечения забыла про все приличия.

Стараясь быть объективной, Жибек заново пересмотрела свои действия. И его тоже. В то время как восемнадцатилетней девушке полагалось страшиться даже мысли остаться наедине с мужчиной, она всего лишь боялась, что забудет ради него о своих обязанностях. Если бы она провела с ним еще один день, то поступилась бы всем, что ей дорого, и вышла бы за него замуж. Она и тогда это поняла, потому и попросила Марата забрать ее.

Нет, поправила себя Жибек, ей никогда не грозила опасность стать женой Арлана. Хотя он и сказал ей тогда, что хочет на ней жениться, в действительности он не собирался этого делать, в чем и признался Марату. И даже после появлений в сети роковых фотографии, он не стал искать с ней встреч…

И как раз в тот момент, когда в ней снова начала закипать злость, Жибек вдруг вспомнила нечто, что произвело на нее неожиданно успокаивающее действие: впервые за эти два года она вспомнила предупреждение Боты. Бота придавала особое значение умению девушки всегда и во всем дать понять мужчине, какое поведение она ожидает от него.

Допуская, что Бота была права, Жибек начала задумываться, а не виновата ли она сама в том, что случилось. В конце концов с самой первой их встречи она никак не производила впечатление порядочной девушки, которая ожидает уважительного к себе отношения. Более того, она сама обратилась к нему с просьбой пригласить ее на танец. И, может быть, любой другой мужчина при подобных обстоятельствах вел бы себя точно так же, как Арлан? Возможно, Арлан посчитал ее распутной, и решил немного развлечься. Теперь, с высоты своего горького опыта, Жибек увидела, что Арлан вел себя ничуть не хуже любого из столичных волокит. До нее вдруг дошло, что, если бы не эти фотографий, эти выходные остались бы в ее памяти только как легкое увлечение Арланом Боранбаевым. Воспоминание о нем немного помучило бы ее, но и только. Теперь Жибек уже стало казаться, что все ее беды были следствием ее собственной наивности.

Как ни странно, но ей почему-то стало легче от этих мыслей, она словно сбросила с себя тяжкий груз, который носила два года, и теперь ощущала необычайную легкость, почти невесомость.

Жибек снова взялась за полотенце, но остановилась, подумав, не ищет ли она оправданий для него. «Но с чего бы мне делать это?» – спросила она себя, медленно вытирая тарелки. Ответ заключался в том, что, избавившись от враждебности к Арлану, она, возможно, легче справится со своими собственными проблемами. Объяснение казалось настолько разумным и вероятным, что Жибек посчитала его правильным,

Расставив посуду по местам, Жибек вышла из дома. На улице было так чудесно, Арлан, должно быть, ушел на рыбалку – стук топора уже давно прекратился. Она наведалась в сарай посмотреть больную лошадь и наконец, решила прополоть небольшой садик позади дома. Садик был в запущенном состоянии, сорняки совсем задушили немногочисленные цветы. Она вернулась в дом, разыскала пару мужских перчаток и полотенце, чтобы подложить его под колени.

Решительно и безжалостно Жибек вырывала сорняки, не пускавшие к свету храбрые маленькие фиалки. К тому времени, как солнце начало клониться к закату, она уже выполола большую часть сорняков и, накопав на холме тюлпанов, пересадила их в сад, расположив ровными красивыми рядами.

Время от времени Жибек останавливалась передохнуть и смотрела вниз, в долину, где сквозь деревья была видна тонкая голубая лента воды. Иногда она видела там небольшое движение – это Арлан забрасывал удочку. Все остальное время он просто стоял, слегка расставив ноги, и смотрел на возвысившиеся на горизонте горы .

Жибек не знала, сколько прошло времени. Она сидела на корточках и любовалась тюльпанами, которых пересадила. Рядом с ней лежала кучка компоста, который она сделала, перемешав прошлогодние листья с навозом.

– Ну вот, – сказала она цветам, подбадривая их, – теперь у вас есть и воздух, и еда. Не пройдет и дня, как вы у меня будете совсем хорошенькие и счастливые.

– Ты разговариваешь с цветами? – спросил у нее за спиной Арлан. Жибек обернулась и смущенно засмеялась.

– Они любят, когда с ними разговаривают. – Зная, что это звучит несколько необычно, она добавила: – Наш садовник говорил, что каждому живому существу необходима любовь, и цветы не исключение. – Она опять повернулась к клумбе и разбросала вокруг цветов компост. Затем встала и отряхнула руки. Утренние размышления настолько ослабили ее враждебность к Арлану, что теперь она могла смотреть на него совершенно спокойно. Однако Жибек понимала, что ему может показаться странным, что его гостья занимается черной работой и копается в земле. – Надеюсь, ты не против, – сказала она, кивая на клумбу. – Эти сорняки так задушили цветы, что им совсем нечем было дышать. Они просто кричали, чтобы им дали немного пространства и света.

На лице Арлана появилось непередаваемое выражение.

– Ты это слышала?

– Нет, конечно, – засмеялась Жибек. – Я взяла на себя смелость приготовить им кое-какую еду – она называется компостом. В этом году он им не очень поможет, но на следующий год они будут чувствовать себя намного лучше…

Девушка умолкла, заметив вдруг, с каким сочувствием он стал смотреть на цветы, после того, как она произнесла слово «еда». – Можешь не смотреть на них так, словно они сейчас поникнут прямо у тебя на глазах, – успокоила она его. – В отличие от нас им эта еда не повредит. Должна признаться, что садовник из меня куда лучший, чем повар.

Арлан отвел глаза от клумбы и посмотрел на нее с каким-то странным задумчивым выражением.

– Я пойду в дом и приведу себя в порядок, – сказала Жибек и быстро направилась к дому. Если бы она оглянулась, то увидела бы, что Арлан повернулся на сто восемьдесят градусов и смотрит ей вслед.

Жибек подумала принять «самодельный душ» на улице, но погода была сегодня ветренной. Она налила в кувшин воды, которую подогрела на плите, и поднялась к себе. Ей пришлось спускаться за водой четыре раза, чтобы как следует промыть волосы. После вчерашнего путешествия и сегодняшней работы в саду ей казалось, что она не мылась уже целую вечность. Все это время ее не покидала мысль о том «Почему Арлану здесь явно нравится?»

Вымыв голову, Жибек надела простое персиковое платье с короткими рукавами и узким пояском. Сев на кровать, она стала расчесывать мокрые волосы, чтобы они поскорее высохли, сожалея, что все ее наряды так не вяжутся с жизнью в ауле. Когда волосы высохли, она встала перед зеркалом и зачесала их кверху, собрав в небрежный узел, который рассыпался бы при малейшем дуновении ветерка. Пожав плечами, Жибек опять распустила волосы, решив ничего с ними не делать. Весь день у нее было какое-то приподнятое настроение, и она чувствовала, что таким оно теперь будет все время.

Арлан с пледом в руках выходил из дверей дома, когда Жибек сошла вниз.

– Поскольку они еще не вернулись, – сказал он, – я подумал, что надо приготовить что-нибудь, поесть.

Жибек заметила, что он переоделся в чистую белую рубашку и светло – бежевые брюки, а выходя за ним на улицу, увидела, что его темные волосы еще не высохли после купания.

Арлан расстелил плед на траве, и она присела на край, оглядываясь по сторонам.

–Сколько сейчас времени? – спросила Жибек, когда он сел рядом с ней.

– Около четырех.

– А разве им уже не пора вернуться?

– Возможно, оказалось не так просто найти женщин, которые захотели бы бросить свои собственные дома и заняться нашим.

Жибек кивнула и отдалась созерцанию великолепного вида, открывавшегося перед ними. Дом располагался на ровном плато, и в том месте, где кончался задний двор, плато резко сбегало вниз, к джайлау. С трех сторон джайлау был окружен горами, возвышающими верхушками. Горы были, как ковром, устланы разнообразной флорой. В воздухе витал горький аромат жусана. Жибек долго сидела молча, очарованная этой дикой первозданной красотой, чувствуя, как в душе ее воцаряются покой и умиротворение. Вдруг ей пришла в голову мысль, которая заставила ее озабоченно посмотреть на Арлана.

– Ты что-нибудь поймал?

– Несколько рыбешек. Я их уже почистил.

– Да, но ты сможешь их приготовить? – с надеждой поинтересовалась она.

Он не удержался от улыбки.

–Да.

–Ты меня очень обрадовал.

Вытянув одну ногу, Арлан облокотился о колено и с неподдельным любопытством взглянул на нее.

– Скажи, а с каких это пор наряду с прочими навороченными тренингами золотая молодежь начала обучаться садоводству?

– Я уже давно не отношусь к ним, – ответила Жибек. Видя, что он ждет более пространного объяснения, тихо добавила: – Я слышала, что мой дедушка с материнской стороны был страстным садоводом, и, наверное, от него я унаследовала такую любовь к цветам и растениям. Большой сад в нашем доме – дело его рук. А я их еще больше расширила и добавила некоторые новые сорта растении.

При упоминании дома лицо ее смягчилось, а карие глаза засияли каким-то чудесным волшебным светом. Арлану захотелось услышать больше о предмете, который, очевидно, имел для нее такое большое значение.