Блуждающие в мирах. Маршал Конфедерации. Книга вторая. Академия

– Да я сама ох*ела! Извините за красное словцо. Обычно пары коктейлей полуалкогольных хватало, чтобы мальчик… того… в соплю, а тут такое дело…

Между тем Максик по-хозяйски так не терпящим возражений, командирским тоном продолжал себе вещать, не особо заморачиваясь интригой происходящего:

– Ладно, ладно! Хотели слушать? Так слушайте, не болтайте! Подлетаем мы, значит, к жилому корпусу, там народищу-у-у! – не протолкнуться! И как раз носилки вывозят, а я за скорой впритык стою, всё на моих глазах происходит. Вижу, сиськи торчат под покрывалом, знамо дело – женщина на носилках. Шевелится. Ну и слава богу, думаю, ничего страшного! Пятна крови, правда, на ней. Неприятно. Дайте хоть закурить-то, ёта мать! Свои в машине забыл.

– Курите, курите, Максимилиан Варламович, батюшка! – Рол пришёл в себя и снова вовсю стебался. – Может, сигару желаете из ширяевских запасов? Настоящие кубинские. Без бля! Рекомендую! Презент! Э-э-э-э спэйшл фор юоу-у-у-у! От небезызвестного гражданина-а-а… Ебанеса, кстати.

– С превеликим удовольствием!

Ага! На халяву-то чего ж экзотики не пыхнуть?! Авось понравится! Сигарный дым заволок комнату и повалил клубами в приоткрытое окно. Там собрался в тучи, а внизу забегали люди, выглядывая из-под зонтиков и приговаривая: «Тц-тц-тц, похоже, что дождь собирается! Тц-тц-тц, похоже, что дождь собирается!» Они бегали и бегали, а дождь всё не собирался и не собирался… Ерунда какая-то! Так и не собрался. Люди собрали зонты и недовольные разошлись. Нда-а-а-а… Халява, безусловно, вещь сладкая, однако необходимо помнить – почти из всех правил бывают весьма, весьма горькие исключения. Сигары – особая статья! Тем паче – кубинские.

О-о-о-о! Лишь истинный любитель по достоинству оценит их необыкновенный вкус и аромат! «Ромео и Джульетта», «Коиба», «Х. Упманн», «Партагас», «Монтекристо» – ласкают слух ценителей сигар. Людям же насквозь порочным, намертво свыкшимся с противными вонючими липкими сигаретками либо с огромным трудом от них отказавшимся, высокого кайфа попросту не понять. Как не понять его и простым смертным, ассоциирующим тонкий аромат великолепно скрученной «Черчилль» или, скажем, «Лонсдэйл» в лучшем случае с запахом давным-давно не стиранных, одиноко стоящих в углу носков, чадящего кизяка или ещё чего похуже…

Максик сигары курить, без сомнения, не умел. Он бы в курильщики сигар пошёл, кто ж его научит? Да и, как чуть позже выяснилось, не хотел вовсе. Просто выпендрился маленько! А вот понимание этой простой тезы пришло к пареньку явно с некоторым запозданием. Несколько довольно-таки глубоких затяжек на свою несчастную задницу он сделать всё ж умудрился. А как же иначе? Кто первый прокукарекал, того и в суп! Напросился – будь добр, исполняй! Тем более в присутствии хорошенькой самочки! Пых!

– …Кое-как припарковался на стоянке за домом. Пых-пых! – рассказчик кайфовал, вполне заслуженно ощущая себя центром всеобщего внимания. – Гляжу, в теньке прямо на газоне злостно нарушают правила парковки штук пять огроменных джипов затемнённых с штатовскими номерами. Та-а-ак! Пых! Ничего не боятся, суки! Мне бы сейчас мигом штраф размером с месячное жалование влупили, по самые не балуйся! Этим же пох всё! И бродит вокруг такой, знаете, как в дешёвых голливудских боевиках, бугай с квадратной челюстью, в абсолютно непроницаемых очках и с пружинкой в ухе. Эдакий перекачанный кот Базилио! Мэн ин блэк! Пых-пых! Не-е-ет, думаю, дело не в женщине! Тут что-то поинтереснее!

В общем, поначалу всё шло ничего себе так, довольно естественно и непринуждённо: Хрюкотаньчик самозабвенно пыхал настоящим хабанским [51 - От исп. La Habana – Гавана, столица Республики Куба.] дымом, бош садистки ухмылялся, периодически поглядывая то на него, то на часы, Жанна с любопытством и в то же время с некоей опаской в трепете душевном ждала неминуемого трагикомического финала.

– …Только-только из машины вылез, значит, дверь не успел закрыть, уже какой-то мелкий бес в костюмчике вокруг вертится и на этом своём гундявом американском английском приглашает куда-то с ним незамедлительно пройти. Пых! Я бы, может, грешным делом и отказался, нда-а-а-а… Но тут меня быстренько взяли в оборот пара будто из-под земли выросших питекантропов с дежурными пружинками в ушах и понесли. Двое из ларца, козлы вонючие, одинаковы с лица! Да так бодро! Этот, мелкий, за нами едва поспевал!

И доставили, значит, нас прямёхонько в соседний с вами подъезд. Во-о-о-от… Пых-пых! Там какой-то пучеглазый лысеющий головастик долго и нудно выспрашивал: кто я, откуда, где работаю, с кем, извиняюсь, трахаюсь, но ни разу – ни разу, слышите?! – не выспросил, а за какой такой ох*ительной надобностью, Максимилиан Варламович, ты сюда припёрся, а? Потому что явно для галочки! Точно заранее все ответы знал, ёта мать! Да я бы тогда, наверное, и не ответил. Сам не знал, честно говоря… Пых! Там же лежал труп. Возле него-то, собственно, всё и происходило. Зрелище омерзительное, граждане, доложусь я вам! Бр-р-р-р! Лужа крови, ошмётки мозгов на стенах, – рассказчик судорожно сглотнул, Назарова занервничала, – руки переломанные, ноги… – обошлось пока. – Фу! Кошмар! Затем головастик скомандовал одному из питекантропов. Та-а-ак, значит… Он-то меня сюда прямым ходом и… приволок. Препроводил то есть. Там… За дверью как раз один из этих… Пых-пых!

Дождались… После очередной, так скажем, смачной затяжки Максимилиан Варламович вдруг закашлялся, позеленел, виновато огляделся по сторонам, вскочил и, зажав рот обеими руками, выпучив глаза, быстро-быстро засеменил в сторону санузла.

– Марш за ним, гнусный провокатор! Уморил-таки бедного Максика?! По полной ответишь мне, садюга! – Жанна Сергеевна взашей вытолкала бессовестно гогочущего Роланда в том же направлении. – Блевать только в унитаз, мазафака! В биде и писсуар – не сметь! Бельё чистое там не запачкайте, только-только погладила! Суки, бл*ди, проститутки!

Кайф Максяткин кончился, по сути, так и не начавшись, но за всякое удовольствие всегда приходится платить, причём, что интересно, за сомнительное – втридорога! Максик, судя по всему, заплатил сполна, ибо, когда минут через тридцать – сорок сердобольный, насколько гены позволяют, фон Штауфен приволок обратно его вымоченную в холодной воде, обмякшую тушку, лица на бедолаге не было.

– Жив?

– Жи-и-ив курилка! Куда он, на х*й, денется из самолёта? Единственно, зря Юркины продукты извели. Глотает не жуя, мишуген поц! Колбаски целиком выпрыгивали из него! Шайссе! Просто троглодит какой-то!

– Надеюсь, унитаз не засорился?

– С трудом-с, но сдюжил-с!

Всё это время несчастный возлежал на специально по такому поводу освобождённом от всяческого хлама кухонном диванчике и молча страдал, переводя умоляющий взгляд с одного говорящего на другого. И даже никак не воспротивился, когда Роланд твёрдою рукой вколол ему в вену некий чудодейственный препарат из армейской аптечки господина Ширяева.

– Что это? Сильнодействующее? А не помрёт? Слабенький же ещё совсем! – забеспокоилась добрейшая Жанна Сергеевна. – И потом… Два трупа за день… Не многовато?!

– Ежели б не вколол, мог, пожалуй, и… того… окочуриться. – Рол с удовлетворением осмотрел «пациента». – Теперь уж точно не помрёт! Минут через десять – пятнадцать будет огурцом, вот увидишь. Главное – жрать ему до утра не давать, помяни моё слово. Ни крошки! Только пить. Воду! Мно-о-ого воды, холи ш-ш-шит! А вы, батенька, – обратился он к полуживому Хрюкотаньчику, – ежели в напитках и еде удержу не знаете, рот лучше зашейте, через клизму питайтесь. Дольше проживёте, авторитетно вам заявляю! В рукопашном бою худому, оно, поверьте, сподручнее. И вот ещё что! Чуть не забыл! – бош по-отечески взял Максика за руку. – Запомните как таблицу дядюшки Брадиса, молодой человек: благородные табаки, будь то сигара или трубка, без разницы, нормальные люди в затяжку не курят! Уяснили? Это, знаете ли, целая наука, искусство, если хотите, – трубку или сигару грамотно курить! А как вы тут из себя с сигарой выкаблучивались, то больше на попытку примитивного… хм… суицида смахивало.

Хе! – задумался на мгновение. – О! Кстати! Закурить не желаете? – в ответ лицо Максимилиана Варламовича перекосило, а внутри гулко булькнуло и забурлило. – Ну-ну! Успокойтесь, милейший! Просто проверил нужные рефлексы. Хе-хе! Рвотные в основном. Смею утверждать, батенька, вы как раз в нужной кондиции. Воспользуйтесь моим дружеским советом – сию же секунду бросайте это гнусное занятие! Бро-сай-те! Должно получиться.

– А вы чего ж? – еле-еле пролепетал болезный.

– Я?! Гм! Ежели когда-нибудь доведу себя до подобного свинского состояния, обязательно брошу! Торжественно обещаю и клянусь! Доннерветтер!

– Я всё слышу-у-у! – мамзелька, оказывается, принимала живейшее участие в разговоре, только молча. – Тебя, Ролушка, никто за язык не тянул. Держись теперь, малыш, уж я-то с тебя не слезу!

– Хм! Заберись сначала!

– Между прочим, по поводу «заберись»! Ты ничего не забыл, котёнок? Зачем сегодня все мы вместе собрались? Бросайте-ка вы, господин Борзохрюк, свои хромосомы, обжору этого, пациент теперь скорее жив, нежели мёртв, и присоединяйтесь оборудование настраивать. Пора дело делать. А то с вашей «пыжилкой», боюсь, в одиночку не управиться мне. И «Гена» какой-то… не такой… Понаворочали тут чёрт-те чего… Молодые рационализаторы-изобретатели! В полчаса-то хоть уложимся? К тому времени вашими молитвами и Хрюкотаньчик, надеюсь, оклемается.

– Атеист я.

– Ну, пусть будут… мантры… хм… медицинские…

Получаса оказалось вполне достаточно для всего. Не так давно ещё еле живой, Максик расхаживал теперь эдаким петушком и даже покушался на пирожные, за что тут же схлопотал по рукам от бдительной девушки. «Пыжилка» гудела, светящиеся голубые экраны пестрели непонятными закорючками; «Крокодил Гена», микрокамера, прочие прибамбасы выстроились в очередь, словно пионеры космоса, для отправки в неведомое; психоконнектор доктора Рубина тихонько потрескивал. Ширяев дрых без задних ног. В общем, затишье перед решающей битвой.

– Я вот одного только понять не могу, – Роланд оторвался от экрана Главного Вычислителя, в кристаллических недрах коего, собственно, и формировалась, «варилась», на сленге психостатиков, исходная психоматрица, а впоследствии, при должном усердии, удачном стечении обстоятельств, «варилась» и результирующая матрица – слойка Седова, – ты же видел мёртвого гринго, не так ли, мой юный друг?

– Да уж, этот момент, – Назарова удивлённо выглядывала поверх ширяевских очков, – должна признать, мы как-то слегонца упустили, а, Максик?

– Вы что, оглохли тут все?! Я вам об этом весь вечер талдычу! – Варламыч вновь почувствовал себя королём помойки.

– Так проталдычьте же нам скорее, милейший, – бош, казалось, сама любезность, – кто этот несчастный янки?

– Нет проблем! – наглый поц нарочито долго ковырялся в зубах и-и-и-и вдруг выпалил. – Элвис Пресли!!! Буга-га-га!

Прикололся вроде того. Это он зря.

– Щас как дам больно! – милая Жанин, похоже, ничуть не шутила. – Пойдёмте-ка на кухню, там хоть нормально разговаривать можно.

– Должен вас предостеречь, Максимилиан, – немец нервно поигрывал желваками, – вы отчаянно рискуете отправиться по его стопам. Конкретно! Не Пресли, разумеется, того, другого. Ну так как?

– Ребят, вы чего? Вы это серьёзно?

– А сам-то?

– Я же пошутил!

– И мы пошутили, правда же, госпожа Д’Жаннэт?

– А я ведь ни фига не шутила. – С какой-то особой задумчивостью, с некоей даже, можно сказать, грустинкой в голосе проговорила Жанна Сергеевна. – Я тебе, котёнок, сейчас просто-напросто сломаю нос! Или ногу, к примеру, оторву, мазафака!! Или вообще на хрен удавлю!!! Хочешь, Максик?!

– Нет, не хочу! Озверели, что ли? Ну, хорошо, хорошо! Вы и сами прекрасно его знали, вся Академия его знала, и вообще он очень популярный персонаж! Знакомьтесь: Андерсон. Джон Андерсон.

– А-а-а-а… – открыл было рот Роланд и тут же снова закрыл.

– М-м-м-м… – госпожа Назарова тоже ничего вразумительного на-гора не выдала.

– Чего это вы мычите? Чего притухли? Вы что, как-то со всем этим связаны?! Так и знал, бл*дь! А-ку-еть! Дайте подумать! Я – единственный, кого пропустили через кордон. Так? Со мной единственным, по крайней мере на тот момент, беседовали американцы. Тоже факт! После чего меня единственного без всяких вопросов привели именно к вам, господа! Можно сказать, на аркане приволокли! Странновато всё выглядит, не находите, ёта мать? Если не сказать…

– Умолкни, ты, какер, единственный и неповторимый! – тихо, но жёстко обрезал его фон Штауфен. – Не сотрясай воздух, думм твоя копф! Дай хоть наконец-то и фонтану маленько отдохнуть! Гм… Странная, однако, история! – почесал он затылок. – Начнём с того, что Джон Андерсон – из Маршалов. Уже серьёзная заява! Юрец, конечно же, его знал, но будить по пустякам мы его пока не станем. Не след, сами разберёмся. Насколько мне известно, единственное, что их связывало, так сказать, лично, – серьёзный нокаут, в который Юра послал этого хансвурста на прошлых Академических играх, причём, если помните, в первом же раунде! Уделал задаваку, как сопливого! Да-а-а-а… Слабовато, прямо скажем, выступил мастер Джон, слабовато…

– Уау! Кто ж не помнит-то? Я в тот эпохальный вечер у самых канатов тёрлась. Обожаю брызги боевого мужского пота! Всё на моих глазах происходило. Ба-бах! Мощнейший лоу-кик в бедро, тот на мгновение равновесие потерял, чах-бах-трах! – и тут же скушал правый крюк по бороде! Фантастика! Рухнул, точно с дуба жёлудь! Супер! Прям там бы Юрке и дала, да не знакомы мы ещё были! Но… Тут такая штука-дрюка, Ролик… Уверена, это не всё, что их прямо или косвенно связывало.