Всадники Ветра

– Что ты имеешь в виду, менестрель? – тихо поинтересовалась, когда поняла, что отец все не находиться с вопросом.

– Я играл эту песню для себя. А то, что услышал тот или иной человек, не моя проблема! – заявил мужчина и стал бережно перебирать струны своей арфы.

– Как твое имя? – неожиданно спросила я.

– Онливан, моя леди, – почтительно кивнув, сообщил менестрель. В глазах старика плясали задорные искорки, и я никак не могла взять в толк, чему он так радуется.

– Ну что ж, Онливан, не знаю, куда подевался мой старый менестрель, но вы превзошли его во всех своих талантах! Я благодарен вам за вашу музыку, – вежливо сказал герцог и, пришпорив коня, отъехал немного влево от телеги, погруженный в собственные мысли.

Я мельком посмотрела ему в след, но тут же вернулась к необычному музыканту. Хитрый старик все продолжал бренчать что-то нечленораздельное на арфе, и лукавая улыбка спряталась в уголках его глаз. От него веяло чем-то особенным, и какой-то своей частью я это абсолютно точно ощущала. Динео приглушенным эхом предупреждал меня, но способности мои были так ничтожно малы, что я вряд ли бы смогла понять, что же такого интересного в этом старике.

– Онливан, не сыграете ли вы что-нибудь стоящее? – раздраженно попросила я. Его треньканье действовало мне на нервы, ведь я прекрасно понимала, что он специально не старается.

– О, юная леди, что-то суставы заскрипели, пожалуй, отложу арфу до вечера. – На губах музыканта заиграла детская улыбка, и я невольно отшатнулась. На таком старческом лице сложно было видеть одновременно жизнь, детство и предчувствие близкой и неумолимой смерти. Арфист с невозмутимым спокойствием уложил инструмент в чехол и расслабленно откинулся на борт телеги, мечтательно прикрыв глаза. Странное раздражение вспыхнуло во мне, и я, последовав примеру отца, пришпорив жеребца, отъехала от телеги.

Когда солнце лениво докатилось до зенита, мы наконец выехали за пределы герцогства Фунтай и оказались на чужих землях. Любопытство мое радостной паутиной раскинулось по дороге. Еще никогда я не выезжала так далеко от дома, поэтому чувства внезапно обострились, а надоедливое дыхание лошадей и стук копыт вдруг стали самыми приятными звуками на свете.

В отдалении прозвучал крик сапсана, и я невольно вскинула голову к небу. Оно все еще серело над нашими головами, и лишь слабые неяркие лучи солнца грели нас в полдень. Огромные вечнозеленые деревья раскинулись по обочинам дороги, которая, извиваясь будто охотящаяся змея, шла далеко вглубь темного бора. Могучие стволы, покрытые высохшей коричневой корой, натужно скрипели, словно приветствовали странников на своем пути. Камни под копытами наших лошадей и колесами карет и телег сменились утоптанной землей, видимо, часто используемой дороги. В корнях деревьев росли негустые, едва покрытые почками кустарники. Взгляд охотника позволил мне разглядеть мелкую дичь, снующую по своим норкам. Вскоре деревья начали редеть, и сквозь их кроны открылся вид на великолепные горы. Я присела в седле, охваченная воодушевлением и страстью. Вся моя душа рвалась прямиком через эти горы. В воображении миллионом брызг вспыхивали самые разные великолепные картины. Захотелось вдруг стать птицей, тем самым свободным сапсаном в небе и узреть все красоты этой бескрайней природы его птичьим острым взглядом.

Грудь начала тяжело вздыматься, Шудо подо мной самостоятельно выбрал темп, и мы немного оторвались вперед от остального картежа. Казалось, этого никто не заметил, как и той чудесной красоты, что окружала нас со всех сторон. В ушах натужно застучала кровь. И я отчетливо поняла, что щеки безнадежно раскраснелись, но даже это не смогло расстроить меня. Пальцы стали непослушными и легко выпустили поводья рвущегося вперед Шудо. Жеребец радостно заржал и перешел в галоп.

Я едва не задохнулась от переполнившей меня свободы. Ветер яростно трепал мое лицо, обжигая весенним холодом, а легкие наполнялись чистым лесным воздухом. Запах хвои вскружил голову, а ощущение горячего тела коня, несущегося вперед опрометью, разожгло мою собственную внутреннюю страсть. То самое дикое и первобытное чувство, которое я старательно скрывала в обществе своей семьи. На миг я решила, что мечта моя полностью сбылась. Свобода. Вот она. Вот то самое, к чему я так лихорадочно стремилась. Взгляд мой не замечал стволов деревьев, проносящихся мимо, щеки не чувствовали обжигающих дорожек от слез, а душа не находила золотой клетки, что с детства ее окружала.

В голове резко прояснилось, я с силой натянула поводья. Жеребец издал звук недоумения и с неохотой замедлил свой безумный галоп. Вскоре Шудо окончательно остановился, и мы стали ждать кортеж, от коего сильно оторвались. Во второй раз за день на меня обрушилась удушающая волна тишины, и я в отчаянии крепко зажмурилась. Постепенно слух стал возвращаться, либо вокруг все стало понемногу звучать. Я испугалась. Испуг передался и Шудо, и он потянулся вперед, но я уверенно его остановила, сжав бока. Выровняв сорвавшееся дыхание и стерев тыльной стороной ладони слезы, я заставила себя собраться с мыслями.

Мысли разбегались, явно не желая быть неким цельным существом. Я разозлилась, и мгновенно пришла собранность. Конь подо мной застыл. Я недоуменно огляделась. Может, он учуял какого-нибудь хищника? С моих губ едва не сорвался крик, когда в вереске я заметила огромные желтые глаза.

Он не смотрел на меня с ненавистью, которую я умела различать в глазах цепных псов. Уголки его губ не были приподняты в угрожающем оскале, да и вся его поза выражала полнейшую безмятежность. Черные кончики ушей чутко подрагивали на ветру, даже с некоторого расстояния я отметила, как он шевелит носом, улавливая наш запах. Неожиданный серебристо-серый блеск заставил меня отвести взгляд от волка, и я еще сильнее испугалась. В четырех шагах от первого животного, лежало второе. У меня возникло ощущение, что волки вполне комфортно чувствуют себя под моим взглядом. Я же с усилием пыталась подавить панический страх, поднимающийся от самого горла, мешавший мне дышать.

Жеребец с ужасом сделал два неуверенных шага назад. Волк не шевелился и даже не рычал, он внимательно смотрел мне в лицо, чем очень пугал. Ведь животные не любят пристальный взгляд человека, а дикие-то уж тем более. Но хищник с упорством пытался заглянуть мне прямо в глаза. Что ему не очень-то и удавалось. Я просто не могла выдержать этого желтого, не угрожающего, но опасного блеска. В черных зрачках я узрела небывалую мудрость, понимание и попытку успокоить мою мечущуюся душу.

Тише.

Я вздрогнула и недоверчиво посмотрела на волка, пытаясь отогнать странное наваждение. Хищник больше не пугал, страх внушало то, что он будто знал меня. Второй же волк безучастно лежал на вереске и тяжело дышал, вывалив розовый язык из пасти чуть ли не до земли. До меня долетели звуки кортежа, и я на мгновение повернула голову в сторону дороги. Вернув свой взгляд к волкам, я с сожалением увидела, как их хвосты скрылись в кустах. С Сожалением? Хм. Я вовсе не хотела испытывать подобное ощущение.

– Эверин! – с облегчением воскликнул отец, как только наша маленькая процессия вывернула из-за поворота. Лицо его разгладилось, и он слегка повеселел.– Я подумал, что твоя лошадь понесла! – признался герцог, приблизившись ко мне. Вскоре весь кортеж нагнал нас, и мы продолжили путь.

– Шудо очень воспитанный конь, – гордо сказала я, поглаживая шелковистую гриву.

– Его воспитывал Хенд? – спросил Фунтай и пробежался взглядом по Шудо.

– Нет, его воспитал не главный конюший, а я. – Случайная улыбка появилась на моем лице, когда я узрела удивление отца.

– Юная леди, вы шутите!

– Нет, мой лорд, я абсолютно серьезно. – И непонятно по какой причине мы залились в звонком смехе.

Менестрель косо посмотрел на нас со своей телеги и вновь довольно погладил подбородок в щетине. Что-то в нем настораживало, и я никак не могла отделаться от этого предчувствия.

– Эверин, – начал герцог, и, услышав серьезность в его голосе, я повернулась к отцу и вгляделась в любимые зеленые глаза. Цвет юной весны. Они так и не потускнели с возрастом. – Я хотел бы знать, чего хочешь ты? – пояснять вопрос ему не пришлось бы. Все было отражено в тоне и во взгляде.

Я задумалась. И легкая грусть коснулась меня. Зачем он задает такие вопросы? Почему так отчаянно хочет причинить боль? Я тряхнула головой, отгоняя обвиняющие и низкие мысли, но вопрос действительно был неосновательным. Ведь у меня все равно не было выбора. Моя жизнь. Мой долг. Моя честь. Моя судьба. Почему эти понятия с такой горечью смешивались в одном-единственном поступке, который предназначен именно мне? Не хочу, я не хочу знать о своем будущем, но прекрасно вижу его сейчас. Жена принца. Будущая королева. О Боги. Как я хочу, чтобы, взглянув на меня, семья принца отказалась от неподходящей жены. Вот чего я хочу. Но отцу я ответила совсем другое:

– Я хочу, чтобы ты гордился мной, отец, и если для этого надобно стать женою принца, я ей стану.– Голос мой сорвался в конце, но герцог все равно потрясенно смотрел на меня. Он явно не понимал, что все, что я делаю, совершается для того, чтобы он смог испытывать гордость по отношению ко мне.

– Эверин, – лишь повторил он и коснулся моих холодных пальцев. Никакой награды не нужно было для меня. Лишь благодарный взгляд отца, вечно пребывающего в душевных терзаниях. Я понимала, что и мама это прекрасно видит, но почему-то не желает облегчить страдания супруга. Я отвернулась. Как не хотелось думать, что мое замужество может оказаться таким же. Вот только принц не будет обращать на меня внимания, а не наоборот.

– Герцог, а вы видели принца Силенса Скопдея Могучего из династии Предназначенных? – О, как было сложно полностью произнести имя королевского наследника.

– Принца? – герцог задумчиво улыбнулся.– Ты ведь знаешь, рыбка моя, он редко бывал при дворе в то время, когда я пребывал в Дейсте. Так что я, к сожалению, даже краешком глаза не видел нашего будущего короля. Но некоторые утверждают, будто он похож на своего отца.

– А король Энтраст?

– Он стар, но мудр. Единственным его промахом было то, что он слишком поздно надумал завести семью и оставить наследников. Если король умрет, то молодой принц тут же примет все его обязанности, хотя мальчик уже и сейчас делает большую их часть.

– Мальчик? – внутренне я ужаснулась.

– О, Эверин! – расхохотался герцог. – Прости, не думал, что ты так воспримешь его. Конечно, принц Силенс давно уже мужчина. И дело не только в том, что он сражался на границе вместе с братом, да и в последующих войнах, он принимает достаточно взрослые решения для своего возраста. Настоящий солдат, наделенный дипломатическим талантом, – отец усмехнулся в свои рыжие усы.

– Не думаю, что принц может стать хорошим мужем, – кисло заметила я. Вообще-то, мне вовсе не хотелось замуж. Все внутри меня кричало, что мне шестнадцать! Лишь к зимним праздникам минет семнадцатый год. Но во всех отношениях я уже была в подходящем возрасте для свадьбы. В двадцать я бы уже считалась старой девой.

– Отчего же? – поразился отец. – Ты его пока совершенно не знаешь, даже не видела его лица, а уже делаешь такие выводы, девочка моя. Пойми, такова твоя судьба, и стать женой принца не самое худшее, что могло случиться в жизни.

– Я ею еще не стала и, вполне вероятно, не стану никогда. Мы не знаем, какой выбор сделает правящая династия Предназначенных.

Отец бросил на меня беспокойный взгляд, а я, гордо выпрямив спину, больше с ним не заговаривала. Он нашел прорехи в моей обороне. Я безумно боялась стать женой принца и всей душой желала, чтобы меня отвергли. Но, видимо, мой отец считал совершено иначе. Как будто король Энтраст уже произнес торжественную речь, скрепив свои слова помолвкой.

День тянулся необычно медленно, будто засахарившийся мед, стекающий по краю чашки. Мне безумно хотелось слезть с Шудо и размять ноги обычной ходьбой. Я не привыкла настолько долго находиться в седле, а герцог отказался делать обеденный привал, поэтому каждый член кортежа лишь мечтал о вечере.

Чувства мои вздрагивали при каждом шорохе, доносящемся из леса. Глаза напряженно высматривали в вереске и траве желтый взгляд, а сознание так и расстилалось в поиске волков. Способности мои оставляли желать лучшего, так что Динео ничем не могло мне помочь. Я была пуста, как пересохший ручей. «Магии во мне ноль», – удрученно признало мое сознание.

Шудо все чаще и чаще наклонялся в поисках травы, и очень долго пил, когда мы переходили мелкую речушку. Я не испытывала жажды, потому что погода не была такой уж изнурительной. Всего лишь дневные сумерки. Иногда начинал накрапывать дождь, но он чаще всего прекращался так же резко, как и начинался, так что даже погода не останавливала наше шествие. Герцог Фунтай хотел как можно скорее достичь Дейста, столицу Дейстроу.

Когда казалось, что лошади вот-вот выбьются из сил, а жалобы дам и аристократов достигнут критической точки, мой отец велел искать место для ночлега. Грумы мгновенно обогнали кортеж, и скорее вернулись сообщить, что неподалеку есть прекрасная поляна, по окраине которой бежит мелкий ручеек. Наш кортеж обрел второе дыхание и очень быстро достиг места ночлега. Я расседлала Шудо, работая бок о бок с конюшенными мальчиками, стреножила жеребца и оставила у воды, чтобы он мог при желании напиться. Грумы последовали моему мудрому примеру, и вскоре стаскивали бочку с чистой водой с одной из телег.

В небольшом лагере тут же закипела походная жизнь. Поварята развели огонь для большого котла, еще на одном костре грелась вода для чая и умывания для некоторых благочестивых леди. Я же обошлась ледяной прохладой ручейка и была вполне этим удовлетворена. Вскоре до меня донесся запах готовящегося мяса, которое мятежно плавало в кипящей воде. После того, как мясо почти приготовилось, повар со знанием дела добавил соли и пшена. Улыбнувшись, я решила до ужина проведать Уэн.

Я нашла служанку, складывающую мою одежду в сумке. Она предложила мне чистую рубаху, но я решила, что лучше надену ее с утра.

– Миледи, ужин готов, – сообщил мальчик-грум Том, и мы вместе с Уэн отправились к костру.

Пока я отсутствовала, вокруг него образовались удобные места для ужина. На небольшой возвышенности, состоящей из скамеечки и подушек, сидел менестрель и с важным видом настраивал свою арфу, подкручивая, подделывая струны и выверяя нужный звук. Наконец, он довольно улыбнулся, отложил инструмент и принял чашку, наполненную кашей с мясом, и кусок хлеба с добрым ломтем сыра. Довольный арфист причмокивал свой ужин и улыбался мне поверх чашки.

Я устроилась возле отца, получив свою горячую порцию густой похлебки на мясе. Несмотря на всю свою простоту, блюдо получилось на удивление вкусным. Приятный запах мяса, сдобренная маслом каша и почти свежий гречишный хлеб в сочетании давали массу интересных вкусов. Горячий чай с травами стал прекрасным завершением ужина. От еды приятно потяжелело в животе, и мягкое тепло разлилось по всему телу. Онливан взял свою арфу, дождался тишины и начал протяжную песню:

Они не серчают на капризы природы,

И рвут свои цепи в достижении свободы,