Алрой

“Мирьям, мы встретимся в Багдаде!”

Давид прижал ее руку к губам, кивнул стоявшим неподалеку девушкам. Те подошли, окружили Мирьям, заговорили с ней. Алрой вскочил на коня, умчался.

7.12

Кавалерия халифа почти без потерь проскользнула мимо авангарда Шериры, соединилась с основными силами, и, уже в полном сборе, правоверные явили готовность к приходу гостей.

Главный сельджукский султан Малик командовал центром. Правым крылом управлял сирийский султан, и тыл его защищала река. Левый фланг занял румский султан. Он выдвинулся вперед и по-хозяйски расположился на невыгодном, на первый взгляд, месте. Гордый числом, уверенный в доблести и уповающий на дисциплину своих бойцов, Малик бестрепетно поджидал покорителя Персии.

Вдали показалась армия Алроя. Узкие колонны спускались с гор, ширились и рассыпались на краю равнины. К ночи лагерь иудеев был готов. Малик различал движущиеся огни в шатрах, слышал трубачей, пробовавших фанфары. Миля-другая разделяли два полюса, две страшные силы. Настанет утро, и они сойдутся. Копья, мечи, стоны, муки, кровь, смерть, победа. Изменится мир иль останется прежним? Что ни готовит судьба, приговор есть всегда приговор, для той стороны, для этой ли.

В окружении командиров Алрой заходил в палатки к простым воинам, говорил с ними, подзадоривал их, обещал скорый триумф, что затмит недавние победы. Обожание и безоглядная вера светились в глазах бойцов, и почва под ногами мессии казалась тверда как скала. Для прибавки солдатам крепости духа торжественная процессия пронесла вдоль лагеря скипетр Соломона. На вершину холма взошла пророчица Эстер. Преданные лица глядели на нее со всех сторон. Она вещала и воодушевляла, клялась и прорицала, требовала и умоляла, проклинала и превозносила. Как магнит незримой силой овладевает железом, так проповедник страстным словом пленяет душу. Ночь перед сражением. Хрупкий образ девы, вдохновенной и красноречивой, и мощные фигуры жадно внемлющих воинов. Красное пламя костров, и бледный свет луны. Блестящая броня кольчуг равнодушно отражает лучи всех цветов.

В царском шатре Алрой и Джабастер обсуждали возможные перипетии грядущего дня.

“Перед нами иная реальность, на прежнюю не похожая”, – сказал Алрой приготовившемуся уходить Первосвященнику.

“Не разность, а общность важны – Бог отцов наших с нами!”

“Это бесспорно! Но… Необходимо понимать замысел Его. Ведь как велик был древний Моисей! Нынешнему веку завоеватель требуем”.

“Ты погружен в раздумья, царь?”

“О туманном прошлом. Настоящее прозрачно. Чрезмерные размышления о нем лишь повредят”.

“Прошлым питается мудрость, настоящее принадлежит действию, будущему отдана радость. Когда я думаю, что путь к Храму близок, а на престол взошел ты, Помазанник Бога и потомок Давида, мой дух вздымается, и дух захватывает. Когда я думаю о скорой нашей славе, ликование мое столь неудержимо, что я рискую потерять в глазах людей величие, сану Первосвященника подобающее!”

“Сколько часов осталось до рассвета?”

“Три”.

“Странно, но я в состоянии уснуть. Прежде я не мог спать накануне боя. Чем объясняешь перемену, Джабастер?”

“Окрепла твоя вера”.

“Да, сердце мое спокойно. Хотя я знаю, мой путь наверх не пройден, и вершина впереди. Спокойной ночи, Джабастер. А, Это ты явился, мой храбрый Азриэль! Во всем успешный, как Пэрэц из сказания о Руфи!”

“Благодарю, мой царь!”

“Разбуди меня со вторым караулом. Спокойной ночи, Азриэль”.

“Спокойной ночи, господин”.

“Пэрэц, до рассвета три часа?”

“Почти, мой господин”.

“Итак, со вторым караулом, помни! Спокойной ночи”.

7.13

“Второй караул, мой царь!”

“Как скоро! Я спал? Я свеж и полон сил. Азриэль, кликни Шериру”.

“Я отлично спал. Это – диво. Уже давно мой сон тревожен. Приветствую тебя, гармония! Почивание исполнило роль, определенную ему природой – принесло душе отдохновенье, а не борьбу, занятье бодрости часов. Да, до сих пор сон мой служил прибежищем надежд, бегущих от обыденности, страха и страстей”.

“Выгляну-ка из шатра. Какое зрелище! Ведь это я поднял неслыханную доселе силу! Насколько хватает глаз, растянулся лагерь верных мне бойцов. Мои знамена, моя победа, мой триумф! В прошлое канет былая Азия”.

“Год назад на этом самом месте я молил судьбу о смерти. Прежде презренного и безвестного, сегодня встречают величайшие султаны мира. Мне страх неведом. Я знаю, мой путь наверх не пройден, и вершина впереди. Хочу, чтоб сила высшая, доныне благосклонная ко мне, и далее прокладывала мне дорогу!”

“Иерусалим, Иерусалим, – лишь о нем он мне твердит. Начетчик фанатичный. Усвоил мудрость книг, но узок горизонт его, и спит воображенье. В будущем различает лишь прошлого черты, всякая перемена пугает его. О, сказочный Багдад! Твое сияние в сто тысяч раз ярче света возлюбленной Джабастером каббалы!”

“А, Шерира! Я жду тебя. Какое утро, как воздух чист! Великий день грядет – для Израиля и для тебя. Ты поведешь атаку, бравый мой Шерира. Обсудим предстоящий бой”.

7.14

Рассвело. Сплоченные колонны иудеев, ведомые Шерирой и нацеленные на центр армии халифа, ринулись в атаку – война требует быстроты. На левом фланге Джабастер повел наступление на румского султана. Шерира преуспел и решительно рассредоточил ряды турков. Стражи короны во главе с Алроем продолжили начатое Шерирой, разбили часть центра и наголову разгромили и сбросили в реку армию сирийского султана. Уцелевшая часть войска Малика была отрезана от левого фланга.

В то время как в центре и справа Алрой и Шерира с блеском одолевали противника, действия Джабастера не имели успеха. Румский султан умело маневрировал, и хорошо обученная и по-римски дисциплинированная армия его стойко встретила натиск иудеев и от обороны перешла к наступлению. Тщетны были попытки Джабастера вновь сплотить ряды, не спасали дело чудеса личной отваги командира, и даже вид поверженного наземь знамени султана не лишил правоверных воли к победе. Войско Джабастера было разбито. Азарт и ярость победителя застлали глаза султану Рума, и не увидел он бедствие турков в центре. А ведь атакуй султан тыл Алроя уже после разгрома Джабастера, и предрешен был бы исход сражения в пользу правоверных. Алрой своим орлиным глазом углядел оплошность противника и не преминул ею воспользоваться. Он поручил Итамару контролировать центр, а сам направил силы Стражей короны на левый фланг, дав Джабастеру надежду собрать воедино уцелевшую часть армии. Поняв, что его победа не меняет общий плачевный для мусульман исход сражения, румский султан не стал ввязываться в бой с отборной кавалерией Алроя, и поспешно, но сохраняя дисциплину, отступил в Багдад. Оттуда, прихватив с собой халифа, его гарем и его сокровища, сбежал в Сирию. Кровь турецких воинов окрасила воды Тигра. Вид их плывущих мертвых тел красноречиво сказал жителям окрестных городов по берегам реки, на чьей стороне победа. Тридцать тысяч турок, среди них багдадский и сирийский султаны, эмиры, воеводы – полегли в сражении. Уцелевшие и добровольно сдавшиеся на милость победителя были разоружены. Спасшиеся бегством соединились в разбойничьи отряды и занялись мародерством и грабежом. Алрой лишился войска Джабастера, сражавшегося на левом фланге. Потери в центре и справа оказались незначительными. Сам царь был легко ранен. Трехчасовая битва перевернула Азию. Алрой стал владыкой востока.

7.15

Трупы людей и лошадей отягощают землю. Разбросаны воинские доспехи и знамена побежденных. Сорваны палатки. Алрой приказал фанфаристам трубить победу. Сам, весь в пыли и со следами запекшейся крови, подвел коня к шатру Малика, спешился, устало облокотился на окровавленный меч. Его окружили командиры.

“О, Джабастер!” – обратился царь к Первосвященнику, – “Твоим воинам выпала удача заполучить беззаветно храброго командира, но на их беду храбрец не научил их в должной мере строю и военному искусству. В другой раз готовь бойцов получше к сражению с умелой турецкой кавалерией. Бравый Шерира! Мы с тобой вовек не забудем нашу ураганную атаку. Азриэль, передай от моего имени Стражам короны, что без их отваги не видать бы нам победы на Тигре. Итамар, каковы наши свежие силы?”

“Азербайджанский полк, мой царь”.

“Сколько воинов?”

“Двенадцать тысяч”.

“Отважный Итамар! Веди азербайджанский полк в Багдад. Потребуй сдачи города. Если гарнизон попробует затеять бой, удовлетвори каприз неразумной воинственности. Полагаю, однако, что после тяжкого сражения они не предпочтут гибельную авантюру заслуженному отдыху. Пригрози, что если окажут сопротивление, я превращу Багдад в пустыню. Умеренность на войне – непростительная глупость. Город должен быть разоружен. Где солдат, что уберег мою голову от вражеской секиры? Его зовут Беная?”

“Беная пред тобою, царь!”

“С этой минуты ты, Беная, – командир. Присоединяйся к Итамару и стяжай лавры к нашей следующей встрече. Азриэль, сообщи брату в Хамадан о победе”.

“Господин, я уже отправил к Авнеру татарина с донесением”.

“Хорошо. Другого пошлешь к госпоже Мирьям с письмом, которое я напишу. Роскошный шатер султана Малика, наш трофей, подарим Хамадану. Элинбар, еврейский Голиаф! Ты геройски пронес через все сражение скипетр царя Соломона. Хвала тебе! Не вижу нашей пророчицы Эстер. Чем измерить долю ее в победе? Слабые руки, к небу воздетые, сильнее железных мечей. Страстное слово и ее сияющий взор зажигали сердца бойцов!”

“Царь ранен, и рана кровоточит…” – сказал Джабастер.

“Немного. Меня лихорадит. Царство за глоток воды! Сейчас окажем помощь нашим раненым. Напомню всем, сегодня – канун субботы. Азриэль, возглавь приготовления к святому для нас, евреев, дню, к нашему шабату”.

7.16