Господство

Органист кончил играть, и пастор Робенс улыбнулся, молитвенно сложив руки. Улыбка была фальшивой, просто маской. Сегодня на душе у него было очень неспокойно.

Очень.

Последние звуки музыки растаяли в воздухе.

Пастор Робенс склонил голову.

– Давайте помолимся.

* * *

Полли Тролл быстро разжевала просвиру и с жадной поспешностью запила вином. Отец Ибарра улыбнулся ей, благословил и двинулся дальше. Следующим был Билл Бенч. Отец Ибарра глянул поверх головы Билла на пустые скамьи, затем на два ряда коленопреклоненных мужчин и женщин. Общее количество прихожан падало, однако желающих причаститься стало больше.

Значительно больше.

Казалось бы, он должен был этому радоваться. Но, наоборот, ему это было неприятно. В том, с какой беспокойной жадностью его прихожане делали этот маленький глоток вина, было что-то порочное. Это казалось ему почти святотатством. Именно так. Во время службы они вроде бы все делали правильно – с вдохновением читали молитвы, почтительно передвигались по храму, – но и в этом он уловил что-то неправедное, богохульное. Их воодушевление представлялось ему каким-то нездоровым, каким-то нехристианским. Создавалось впечатление, что их больше интересует вино, чем сам ритуал. Этого он совершенно не мог понять.

Билл съел предложенную просвиру и жадно проглотил вино.

Отец Ибарра улыбнулся, благословил и двинулся дальше.

Не нравилось ему все это.

Очень не нравилось.

Глава 23

Ресторан оказался не таким, каким его ожидал увидеть Дион. Судя по названию, несколько претенциозному, «Таверна для одиноких путников» представлялась ему элегантным заведением, где все устроено со вкусом – затененный обеденный зал со столиками в викторианском стиле, дорогие канделябры, негромкая классическая музыка. Внутри действительно был полумрак, но все остальное оставалось только в его мечтах. Кабинки, обитые красным и довольно потертым винилом, одноцветные стены, украшенные охотничьими трофеями и атрибутами – головы лосей, оленьи рога, ружья. Через открытые двери можно было наблюдать прокуренный бар с неоновыми рекламами пива и даже слышать нарочитую скороговорку спортивного комментатора из включенного на полную громкость телевизора.

Все получалось совсем не так, как он хотел.

Однако Пенелопа относилась ко всему очень спокойно. В своем воображении он проиграл каждый эпизод этого вечера, отрепетировал каждую возможную тему разговора, и вот сейчас все, что он подготовил, пошло насмарку. Романтическая встреча вылилась в серию неловких инцидентов, из которых с трудом приходилось выпутываться.

Но для девушки все это, казалось, не имело никакого значения. Когда обнаружилось, что он забыл на заправочной станции свой бумажник и туда пришлось возвращаться, Пенелопа только рассмеялась. Она вежливо не заметила и того, что у него была расстегнута ширинка, когда он вошел поздороваться с ее матерями. Увидев интерьер этого «милого» ресторанчика, для которого она надела свое лучшее платье, Пенелопа тоже не выдала своего разочарования.

Судя по всему, можно было ожидать, что этот вечер выльется в настоящий кошмар, но Пенелопа оказалась лучше, чем он предполагал.

Правда, еда здесь была неплохая. Они не спеша ели и рассказывали друг другу о своей жизни. Взаимные признания воспринимались ими с обоюдным доверием, причем настолько, что даже в первое свидание Дион поделился с ней самым сокровенным, о чем не говорил никому и никогда и даже не помышлял, что сможет когда-либо сделать это. Он чувствовал, что может открыть ей все. Это и пугало, и ободряло его.

Два часа пролетели незаметно.

Они закончили еду, басбой[25 - Басбой – помощник официанта в ресторане или другом заведении; в его обязанности входит убирать посуду со столов, вызывать для клиентов такси и выполнять прочие поручения.] убрал со стола все, кроме бокалов, и тут появилась официантка.

– Не хотите ли заказать чего-нибудь еще? – спросила она.

Дион вопросительно посмотрел на Пенелопу, но та покачала головой.

– Пожалуй, нет.

– Через минуту я вернусь с вашим счетом.

Дион с улыбкой кивнул, но, посмотрев на Пенелопу, вдруг понял, что не знает, сколько следует давать на чай. Ужин прошел на удивление хорошо, много лучше, чем он ожидал, а сейчас все снова могло испортиться. Если оставить слишком мало, она подумает, что он скупой и противный, если дать на чай слишком много, она подумает, что он дурак, поскольку хорошо осведомлена о его «состоятельности». Юноша растерялся.

– На чай буду давать я, – сказала Пенелопа, будто прочитав его мысли.

Он посмотрел на нее и покачал головой.

– Ни в коем случае.

– Ты платишь за ужин. Мне тоже хочется поучаствовать. – Она открыла сумочку, вынула три бумажки по одному доллару и положила на стол.

Три доллара.

У него отлегло от сердца, он взял купюры, вернул их девушке.

– Нет, – заявил он твердо. – Заплачу я.

Она улыбнулась.

– Хочешь быть настоящим мужчиной? Пожалуйста. – Она убрала деньги.

Они заплатили по счету и были уже на полпути к дверям, когда Дион услышал женский голос. Его окликали.

– Молодой человек!

Он стал озираться по сторонам, пытаясь определить, откуда исходит голос, и увидел где-то слева от себя пожилую женщину, которая сидела одна за небольшим столиком. Ей было лет под шестьдесят, ее яркое облегающее платье не соответствовало ни возрасту, ни моде. Крашеные светлые волосы женщины были безобразно растрепаны, и даже при слабом освещении он разглядел на ее лице толстый слой косметики. Она подмигнула ему.

Почему-то Дион сразу подумал о своей матери.

– Молодой человек! – повторила женщина. Голос у нее был высокий и хриплый.

Дион повернулся, чтобы уйти.

– Она же тебя зовет, – сказала Пенелопа. – Подойди и спроси. Может быть, ей что-нибудь нужно.

– Нет. Она разговаривает с кем-то другим.

– Молодой человек!

– Подойди к ней и спроси, что ей нужно. Нельзя быть таким нелюбезным.

Дион пересек зал по покрытому ковром полу и приблизился к темному углу, где находилась женщина. На ней не было лифчика, и под плотно облегающим платьем он отчетливо видел выступающую большую грудь и точки сосков. Ему стало неприятно, что он заметил это.

– Садитесь, – сказала женщина и показала жестом на стул, стоящий рядом.

Дион покачал головой.

– Мы должны идти.