Мой Любимый Герцог

Джульетте на миг захотелось опустить руки, но она напомнила себе, что выход есть всегда. Ведь даже несмотря на то, что ее мачеха и не пыталась выдать ее замуж, ей сделал предложение самый подходящий человек во всей округе фактически до ее полноценного дебюта в высшем свете.

Она добилась этого сама.

И она не позволит каким-то разбойникам с большой дороги поставить крест на всех ее достижениях, равно как и на репутации Женевьевы.

— Мы должны вернуться домой. И никто не должен знать об этом происшествии.

— И где же, интересно, ваш дом, — продолжал острить первый разбойник, явно забавляясь над девушкой.

— А..., — взглянула Джульетта на свою двоюродную сестру, — Сложно сказать. Тут так темно.

— Что вы говорите? Значит ли это, что нам стоит выехать утром, дождавшись света? – проговорил издевающийся, едва сдерживая смех.

«Безобразие!» — только и могла подумать она.

С каких пор у разбойников так развито чувство юмора?

— Я... я имею в вю..., — слова с трудом падали с ее высохших губ, но Джульетта тут же встряхнула головой и нашла силы продолжать, — Вы можете довести нас до ближайшего поместья. Я уверена, что какой-нибудь... эмм... дворецкий поможет нам вернуться домой оттуда.

— А-га, — кивнул первый налетчик, — Помнится, ближайшим к нам будет поместье герцога Аинсвортского.

— Да? – пискнула девушка в ответ, посмотрев на Женевьеву, — Это... мне кажется... слишком. Слишком грандиозно. Я думала скорее о...

— О каком-то другом месте? – прервал ее разбойник, — Может, о владениях дворян поменьше?

— Да-да, — согласилась Джульетта, надеясь, что тот ничего не заподозрил.

— А может, привязать их к дереву и шабаш? – подал голос раненный.

— Только посмей, — надулась Женевьева.

Джульетте следовало поторапливаться. Пускай эти разбойники не выглядели прямо-таки отталкивающе. Ни один хороший человек не выберет разбой своей профессией.

В какой-то момент они могут догадаться, что она – дочь эрла.

Разве разбойники не захватывают людей в плен ради выкупа? Если у двоих перед ней была хоть какая-то деловая жилка и желание расширить свое дело с налетов на кареты до чего-то более гнусного, то сейчас было самое время. Папа Джульетты был очень богат.

Она тяжело сглотнула. Ее репутации пришел бы конец.

Одна неудачная ночь, побужденная переживаниями, могла разрушить десять лет тщательного планирования.

Ее сердце сжалось. Неприятные позывы заскользили по ее глотке.

— Вам не помешало бы задуматься о другом деле кроме разбоя, — сообщила она первому налетчику.

— Ох?

Джульетта не могла видеть выражения его лица, но она точно услышала смесь скептицизма и веселья в его ответе. Но самым раздражительным для нее, конечно, был теплый, как рождественский глинтвейн, тембр голоса. Он был почти успокаивающим. Он заставлял забыть то, что его владелец был ужасным человеком, самым ужасным из всех, что Джульетта когда-либо встречала, и что она ненавидела его.

— Нет ничего необычного касательно моего предложения, — строго ответила она.

— Что, просто совет по выбору профессии?

— Именно так.

— Вы всегда раздаете людям такие советы?

— Только в необходимых случаях. В вашем, например, по-другому нельзя. Налетчики – гнусные создания.

— То есть, по-вашему, я недостаточно гнусен?

На этих словах он повернул голову лицо к Джульетте, и та почувствовала, как ее пульс ускорился.

Если бы она разговаривала с каким-то другим мужчиной, таким, который не тормозил ее карету и не угрожал обокрасть ее, то она могла бы назвать его тон заигрывающим.

Впрочем, она тут же отогнала эту идею, подумав о Горации.

Любимый Гораций.

Дорогой Гораций.

К несчастью, было не просто думать о нем, так как она едва помнила его. Настоящая любовь – такая страшная сила, что устроила их помолвку после первого же знакомства, которое состоялось больше года назад и после которой они не виделись.

Она постаралась вспомнить голос Горация. Может, он тоже напоминал рождественский глинтвейн.

От этих попыток Джульетта нахмурилась. От такого напряжения у нее заболела голова, как от повторения латинских глаголов.

— О нет, он достаточно гнусен, — заверил ее второй налетчик. – Мы зовем его Десяти-человек Бобби.

—... десяти-человек Бобби? – запутанно переспросила девушка.

— Точно так! – ответил налетчик с пиратским акцентом, — По количеству людей, которых он обобрал за свой первый день.

В ответ на это его напарник крепче стянул повязку.

— Ой! – воскликнул раненный, — Нельзя ли поаккуратней?

— Я лишь удостоверился, что повязка сидит достаточно крепко, — вернул его товарищ невиннейшим голосом.

В ответ на это раненный вновь закатил глаза и обратился к Джульетте:

— Видишь – настоящий подлец!

Сердце девушки тяжело стучало.

Бандит явно чувствовал себя лучше. А значит, он в любой момент мог попытаться ограбить ее. А она так и не сняла свои драгоценности. Удивительно, но до сих пор ни один из грабителей не попытался схватить ни ее браслета, ни ожерелья. Наверное, они посчитали их поддельными.

А может, им просто не нужно было никуда спешить.