Мой Любимый Герцог

Однако Джульетте подобная развязка показалась весьма слабой, и несмотря на все ее усилия ее разум вернулся к мыслям о разбойниках. Несомненно, такой упадок ее ментальных сил заставил бы даже самую любезную гувернантку или учительницу закатить глаза.

Наверное, что-то еще происходило.

Что-то ужасное.

Сперва карета закачалась. Она грузно просела по правому борту перед тем, как дверь хлопнула. Затем ее колеса вдруг покатились назад, туда, откуда они приехали. Джульетта подскочила к двери, но в ту же секунду экипаж накренился вперед и поехал обратно, как будто приняв себя за только что выстрелившую пушку или многолетние исследование, оплачиваемое из государственной казны.

Женевьева закричала, и Джульетта последовала ее примеру. Лошади же просто заржали, но Джульетта была уверена, что, имей бы они человеческие голосовые связки, они бы тоже кричали.

— Так и должно быть? –спросила Джульетта, пока экипаж продолжал в дикой качке скакать по лужам, камням и прочим опасностям.

— Нет!

Женевьева потянулась к своему ридикюлю, и оборочки с бантиками ее платьями снова полетели вверх, как будто ее платье собиралось взлететь. Самой Джульетте показалось ненужным думать о своем внешнем виде, хотя ее прическа наверняка были в ужасном состоянии, ее локоны выпрямились так, что даже горничная с многолетним опытом обращения с горячими щипцами пришла бы в замешательство.

Ее двоюродная сестра, напротив, была сосредоточена, пытаясь открыть ее ридикюль, застежка которого никак не хотела поддаваться, чему нисколько не помогало то обстоятельство, что в этот момент карета скакала по пересеченной местности.

Вокруг кричали голоса. По обеим сторонам кареты был слышен конский галоп. Что это за лошади, и почему они бегут за каретой?

Джульетта не доводилось слышать, чтобы жители Кумберленда были такими сорвиголовами. Они всегда казались ей как будто излучающими спокойствие; они представлялись ей людьми, свежими утрами бродящими по округе и восклицающими о ее красоте, забывая порой про крутые склоны, потоки дождя и скользкие перепутья.

— Получилось! – крикнула Женевьева, триумфально маша раскрытой сумочкой, на что Джульетта только моргнула.

Экипаж продолжал нестись вперед, и лошади (и в упряжке, и вне ее) все так же мчались. И кучер, казалось, не обращал внимания на то, что все они двигались обратно, туда, откуда он сам привел карету еще час назад. В таком темпе они грозились долететь до дома родителей Женевьевы всего за полчаса.

Неожиданно та вынула из своего ридикюля... пистолет.

— Женевьева? – только и выпорхнуло из Джульеттиного рта.

Ей никогда не доводилось так близко видеть настоящее оружие – ее опыт общения с ним ограничивался иллюстрированными книгами и частными коллекциями старых скрипучих домов.

Однако это действительно был пистолет, в чем Джульетта ни разу не засомневалась, пусть даже у него и была жемчужная ручка, блеск которой напоминал девушке об изысканном вкусе ее двоюродной сестры (особенно в отношении чепчиков и мантий).

— Что ты делаешь? – взвизгнула Джульетта?

— Очевидно, — радостно ответила Женевьева.

— Женевьева! Тебе нельзя носить такие вещи! – воскликнула Джульетта.

— Я просто берегусь, — только и сказала девушка с пистолетом перед тем, как вновь погрузиться в свой ридикюль, откуда тотчас же появилась маленькая коробочка.

— Ты можешь кого-нибудь ранить!

— Так и задумано. Осталось только зарядить его, — ответила Женевьева, открыв крышечку.

«О небеса!». Джульетта не могла позволить своей горячо любимой подруге случайно застрелить кучера или случайного прохожего, решившего спросить у них дорогу, поэтому она кинулась на нее так быстро, что Женевьева едва пискнула.

— Отдай это мне! – завизжала Джульетта.

— Так ведь ты не умеешь стрелять! – запротестовала Женевьева, — Он понадобится нам, чтобы защитить себя!

— Чепуха! – перехватила Джульетта блестящую рукоятку.

Карета остановилась. Снаружи раздались шаги, идущие без разбору по шелестящим листьям и хрустящим веткам. Дверь открылась, и Джульетта махнула головой в ее сторону.

Перед ней предстал мужчина.

Мужчина в маске.

Джульетта усомнилась в том, что Тимоти взял в привычку носить маски.

Глаза незнакомца округлились, будто бы он не ожидал увидеть пассажиров в карете. Пусть отец Женевьевы и был богат, но все-таки отправлять одного кучера с пустой каретой было слишком даже для него.

— Приветствую, — протянул человек в маске бархатным тенором.

Тимоти, невзирая на его прекрасный характер и обширные знания о лошадях и экипажах, никогда не звучал так успокаивающе. Этот голос больше подходил одному из джентльменов, что сейчас потягивают бренди из хрустальной посуды на балу в доме Женевьевы.

Та бросила раздраженный взгляд в сторону своей сестры, и Джульетта вспомнила, что держит пистолет.

— Вы очень храбры, — продолжал незнакомец, и хотя девушка не видела его рта, она была уверена, что он улыбался.

Она забавляла его.

Забавляла ее выражением величайшей свирепости из всех, что она могла добиться.

А ведь ей не часто удавалось направить на кого-то пистолет.

— Не стоит вам быть здесь, — упрекнула она его, не опуская ствола оружия.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Лукас даже не дрогнул, глядя прямо в направленный на него ствол, хотя в душе он надеялся встретить преступников, вооруженных похуже. А даже, если ему и приходила в голову мысль о том, что он может попасть на мушку, то она явно не сопровождалась видом молодой девушки в свободном платье, украшенном бантиками и оборочками, которые блестели, отражая свет маленькой лампы, качающейся под крышей кареты.

И уж точно ему не могло прийти на ум, что напротив девушки с пистолетом будет сидеть еще одна в таком же безумном наряде.

Нет, эти девушки точно не походили на преступниц. Уж Лукас-то знал.

Несмотря на то, что некоторые банды придерживались весьма прогрессивных взглядов (или, что более вероятно, старались набрать как можно больше лиходеев) и принимали в свои ряды женщины, никто из них не стал бы носить таких роскошных нарядов. Кружева, допустим, расценивается такими женщинами как что-то непрактичное, так как кружевная одежда легко рвется, что делает ее выбор весьма посредственны в случаях, когда вам надо перелезть через забор или пробираться между высоких трав. На мгновение ему вспомнилось, как ему пришлось скрываться вместе с Гонорией, но он тут же отогнал это воспоминание.

Их человек передал, что тот, кто дергает за ниточки, наполняя край фальшивыми монетами, скрывается за самой неожиданной личиной. Поэтому именно Лукасу было поручено расследовать это дело одним из членов кабинета министров. И эти девушки были неожиданными.

Пусть ему пока не довелось столкнуться с преступниками лицом к лицу, но он был уверен, что они были хорошо организованными профессионалами, которые знали, как использовать оружие.

Отточенные манеры девушек определенно давали им право называться хорошо организованными, хотя их гладкие лица отличались от привычных Лукасу бороды и усов, предпочитаемые бандитами. Нет, лица этих девочек не казались злодейскими.

На вид они едва перевалили за третий десяток. Светлые волосы одной были украшены локонами – должно быть, работа ее горничной. Другая девушка была рыжей. Что-то в ней показалось Лукасу знакомым... что-то, что заставило его отвлечься от осмотра кареты.

Что-то было знакомое в этой девушке с пистолетом. Может, он видел ее лицо на листовках «Разыскивается»?