Если смерть умрёт

– Абизательна!

Представитель миссии ОБСЭ оказался крепким подтянутым и спортивным господином лет пятидесяти. Он прекрасно говорил по русски, широко улыбался, крепко пожал майору руку. Майор не мог объяснить, что именно заставило его насторожиться, но в санитарном враче Майкле Вулфовице – так отрекомендовался гость, ему почудилась какая то скрытая и очень серьезная угроза. Майор, как-то размышляя об этом интуитивном, понятным пограничникам, таможенникам, милиционерам предчувствии врага, назвал его про себя «легавая стойка». Так охотничий пес не то чует, не то слышит дичь, и сразу в стойку , и дальше, как по ниточке, к цели… И ветер то в другую сторону, и слышать ему нечего, а инстинкт показывает – куда нацеливаться носом…

Вот и майор ссутулился, сделался, словно бы, старше, переспрашивал, путался в ответах, мямлил… И у американца возникло убеждение, будто майор староват, глуховат, и что, совершенно очевидно, глуповат.

– Вероятно, в такую дыру ехать нет охотников, – сказал Вулфовиц, по-английски, своему крепкому и бодрому помощнику, который за все время встречи не проронил ни одного слова, а только, прищурившись, рассматривал майора, как некое экзотическое и занятное насекомое.

– Ошибаешься, – подумал майор, – как раз охотников служить достаточно.

Он рылся в ящиках стола, ронял бумаги, сославшись на незнание английского, попросил перевести все документы, какие предъявил американец. Начал орать и даже топать ногами на Константина Иваныча, который, по каким то одному ему ведомым приметам, разгадал майора и прекрасно ему подыграл.

– Принеси кофе! Две чашки! Для гостей!

– А где я возьму?! У нас тут, отродясь, кофею нету.

– Добудь! Перед гостями неудобно!…

– Да чо я рожу его, что ли! На камбузе только кильки в томате. Принесть?

– Ну, что ты!… Извините… У нас тут во всем недостача… пардон. Знаете, наша страна в настоящий момент переживает экономические трудности…

– Не беспокойтесь. Нам ничего не нужно… Мы ведь, реально, для того здесь, чтобы вам помочь. Переход к демократии очень не прост, мы понимаем. Мы вам готовы даже предоставить гуманитарную помощь, у нас есть несколько ящиков гуманитарной помощи, там есть кофе….

– Спасибо! Большое человеческое спасибо. Ну, и мы со своей стороны! Так сказать, дружба, мир! Но…Вы знаете,… Здесь вам оставаться небезопасно. Давайте договоримся так. Вы возвращаетесь в Сочи, отдыхаете, загораете, а я, в свою очередь, связываюсь с грузинской и абхазкой стороной и обеспечиваю вам всевозможную безопасность. Разумеется, по силе возможности, хотя бы в известных допустимых пределах. Как говориться: что можем – поможем! Хотя бы – проход. И сразу даю вам знать. Моментально. Мы же понимаем – это в наших общих интересах!

– Вы понимаете, время не ждет! По нашим сведениям в Сухуми существует угроза возникновения эпидемии. Нам необходимо срочно …

– Конечно, срочно! Мы понимаем. И все силы приложим! Очень понимаем! Моментально.

Айн момент! Это же наша общая задача, как говориться, в рамках сотрудничества и совместной борьбы с терроризмом. Как союзникам!

Американец еле сдерживался, но придурковатый, честный служака – майор, эдакий Максим Максимыч, ахал, охал, сокрушался, а разрешения на проход не давал. Неизвестно, чем бы кончился этот дичайший, слепого с глухим, разговор, если бы рядом с расположением части не ударил пулемет и часовой на вышке не завопил истошно: – Тревога! Застава в ружье!

– Видите, что тут твориться! – ахнул майор, хватаясь за автомат: – уезжайте вы, поскорее, ради Бога! Я вам в скорости дам знать! Дам знать! Айн момент!

Американцы, стараясь сохранять достоинство, журавлями зашагали к машине. Их чуть не сбивали с ног, бестолково бегавшие по двору, солдаты. Представители ОБСЕ, возмущенно рокотали меж собой, а семенивший рядом с ними, переходивший на угодливую старческую прискочку, майор, чутко ловил каждое слово, стараясь в этом в этом рокоте не пропустить ответ на главный вопрос, лучше всего сформулированный Константином Иванычем: «Чего ради для, они сюды приперлися?»

Проводив американцев, и с удовлетворением отметив, что суматоха с их отъездом сразу прекратилась, майор пошел в штаб, поблагодарить дежурного офицера.

Белозубый старлей, потрошил картонные ящики с гуманитарной помощью, деловито вынимая оттуда кофе и сгущенку.

– Вам спасибо! – засмеялся он, – Константин Иванычу – отдельное мерси! Прибежал, кричит: врубайте тревогу, а то америкосов никак не пропереть… – Чего они в Сухуми то рвутся?

– Кабы знать. Проход, говорят, им нужен.

– Будет им проход… Обустроим… Задний… Как только – так сразу!

– Надо их досье пробить….

– Десять баксов, – сказал старлей, вынимая папку из старого, даже не сейфа, а, пожалуй, еще из довоенного, несгораемого шкафа, – Еще утром ориентировка пришла, передать не успел.

– Стало быть, с вас, коллега, десять баксов! – сказал майор, принимая папку, – в другой раз поспевайте, пожалуйста. Во избежание несоответствия должности. Уделите кофею, на бедность!

– Десять баксов, – повторил, машинально, погрустневший старлей, придвигая майору несколько банок.

– С вас – сказал майор, – и статья за мародерство.

– Это подарок! – не сморгнул старлей, – Запад нам поможет!

– Уже помогает… ноги протянуть!

– Абизательна. – сказал, возникший неизвестно откуда, Константин Иванович, запихивая банки за пазуху.

– Расходную ведомость на патроны принес?… – сказал ему старлей.

– Ща! Дайте хучь кофею испробовать. Прямо бюрократизьма, какая … И патронов то пожгли всего ничего, а тут «ведомость, ведомость»!…

Солдаты, скинув каски, расползались по палаткам. Константин Иваныч принес самовар и

сетуя, что трубы нет – без трубы, какая тяга, начал его раздувать сапогом.

Майор принялся читать ориентировку.

«Полковник Майкл Вулфовиц. Родители эмигрировали в Америку из Риги, в 1938 году. По профессии микробиолог, предположительно, работал в секретных военных лабораториях по созданию биологического оружия. Защитил диссертацию по эпидемиологии. Воевал во Вьетнаме»…

– Вот она ручка – то не профессорская! – припомнил майор рукопожатие американца, – вояка он и в бане – вояка! Черта, как ангелом не наряжай, а рога торчат!

«Допрашивался независимой комиссией конгресса США, в связи с расследованием по нарушению Женевской конвенции о запрещении применения биологического и иных видов оружия массового поражения. Лично его вина не доказана, но из армии уволился»…

– Как же!– сказал майор. – «Уволился»! Погоны снял…

«Работал в Африке по обнаружению источников возникновения СПИДа. Защитил докторскую диссертацию по эпизоотии. Крупный специалист в области исследования инфекций передающихся от животных к человеку.

В поездках от миссии ОБСЕ его обычно сопровождает секретарь и одновременно телохранитель майор Руди Керцман, штатный агент ФБР».

– Ну, это понятно, – сказал майор, убирая документы, – «Не стая воронов слеталась». Чего же это их в Сухуми – то тянет? Здесь то они, какую заразу ищут?

***

– Константин Иваныч, – с наслаждением попивая кофе с галетами, спросил майор контрактника вечером, – Ты давно тут?

– Служу третий месяц, а живу то всю жизнь, тут недалеко под Адлером. А когда тут заваруха началась, от Всекубанского казачьего общества хлеб в Сухуми возил. Там же такая голодуха образовалась. Абхазцы то ничего – держались, у всех в селах – родня, подкидывали еды. Скудно, но все же, а русские бедовали – мама не горюй!

– С кем бы из Сухуми переговорить?… Нет знакомых?

– В смысле?

– В смысле, что ж это америкосы так в Сухуми рвутся? Не снежного же человека ловить, как тот придурок, как его … Бабченко.