Признание в любви

До сих пор мы не знали, кто такой юрист. Познакомились.

– Несите документы на квартиру, желательно – быстро.

Обнаружилось, что недолжным образом оформлена одна бумага, для регистрации нужна другая. Строительный трест стал уже разваливаться, подписывать никто ничего не хочет.

У тёзки там шахматный знакомый работает.

– Посредническая фирма продала квартиры по нескольку раз, отсюда и сложности.

– Что же делать, мы всё оплатили.

– Постараюсь.

Прошло два дня. В девять утра звонок в дверь. Никогда звонок не вызывал дурного предчувствия.

– Вы здесь живёте?

Успокаиваюсь. Хорошо, что это очередные пострадавшие (не в смысле «хорошо, что они пострадали», а хорошо, что это не милиция).

– Да.

– У нас документы…

Я перебиваю:

– В номерах квартир допущены ошибки. Обратитесь в фирму, где вам их дали, пусть исправят.

Поздно вечером у мамы горит свет. Заходим, она готовит вещи для возвращения на старую квартиру.

– На фронте год считали за два, у меня сейчас – за три.

– Зато какая была репетиция новоселья. – Ира находит полезное зерно. – Станиславский пришёл бы в восторг и не один раз кричал бы: «Верю!»

Каждый день по нескольку раз звоню новому знакомому. Наконец он – мне: «Приезжай. Готово!» Мошенников арестовали. Они забыли классику: «жадность фраера сгубила». Чёрт с ними, я о другом. Сколько лет не одному поколению внушали: у нас общие ценности; помогая друг другу, мы строим светлое будущее. Дом двенадцатиэтажный, официально ещё не сдан в эксплуатацию, но почти весь заселён. В «нашем будущем» лифт не работает. Чтобы включить его на пару часов для поднятия вещей, нужно найти электрика и оплатить. Можно заплатить сразу за ввод лифта в эксплуатацию. С этим предложением активный сосед обошёл всех: «Давайте жить дружно». Кто поселился внизу – отказались: «Нам не нужно, мы и так поднимем».

Квартирные мошенники признались в подлоге, а с оценкой нашей действительности ошибся я. Каким приличным словом её назвать? Выбирал, выбирал… Подсказала Ира: «непростая». Мошенников отпустили до суда. Понятно ведь, что? они сделают, – уедут за границу. Так и вышло, в итоге суда не было.

Через несколько дней засорилась канализация (связано ли это, не знаю). В подвале лопнула труба. Оттуда пошёл, мягко выражаясь, как и про действительность, запах, нужен срочный ремонт. Сосед обежал всех, чтобы собрать деньги: «У нас же всё общее… в том числе и то, что в подвале». На этот раз отказались верхние: «У нас не пахнет».

Дом новый, пустой двор отталкивает. Привезли мы из леса в багажнике машины малюсенькие берёзки. Рою ямки на газоне рядом с подъездом, Ира сортирует деревца. Останавливается мужчина, знакомимся – сосед.

– Бесполезно. Видите, ничего нет, – отговаривает он Иру.

– Когда я сажаю, всё вырастает.

Через день берёзками занялась весёлая женщина.

– Дурной пример заразителен, проверим на хорошем. – Продолжила ряды до своего, соседнего подъезда.

Ребята из фонда пригласили на Селигер:

– Мы далеко живём, а в общем деле нужно быть одним целым. Заодно отметим ваше новоселье. У нас там свой домик. Не забудьте серебряные стопочки. Они для торжества и скоро нам понадобятся. А в обычной выпивке – ты её поднимаешь и будто слышишь: «Поставь уже, это не тот повод. Достаточно».

– Для этого их Борису и подарили, – подтверждает Ира.

Там, в домике, и обсуждали планы. На нефтеперегонные заводы зарятся все. Большой начальник за нас, но борьба впереди. Сауна разогрела тела и планы. От бани сделаны мостки в воду. С них ныряли: «Осторожно! Там могут быть конкуренты» – охладили и то, и другое. В гостиной пели о маленьких планах: «На недельку, до второго, мы поедем в Комарово». Книжник играл на рояле, Ира пела, все подпевали. Стопки поднимали за долгую жизнь вместе.

Лакомый ресурс, нефть, у них один, а желающих много, нужно везде успеть. Наших выручает вертолёт. Рано утром звонят, я предупреждаю вопрос:

– С домом отдыха договорился, он на берегу, жаль мостков в воду нет.

– Комарово на недельку отложим, нужно срочно быть на заводе, прилетай.

– Раньше, чем завтра, никак.

– Ладно, сегодня без тебя.

Беру билет. Ночью звонок, вскакиваю к телефону. А это в дверь (видимо, не сразу услышал), кнопку нажимают и нажимают: дзинь, дзинь, дзинь. Подбегаю к дверям, на лестнице уже ругаются:

– Телеграмма!

В ней два слова: «Вертолёт разбился».

И

рина мама хотела встать и не смогла: «Такие ребята…»

– Выхаживай маму, – заявляю я безоговорочно и лечу один, а сам думаю: «Ира ведь сомневалась, что дружба надолго, и ещё говорила… про небо».

Ира обижается, но остаётся.

Возвращаюсь, она утыкается в меня со слезами:

– Если бы ты был там… я бы не пережила.

Утешаю её, а сам думаю: «Всё равно ведь когда-то я буду „там“, а она останется».

Причины аварии не установили. «Исторические связи» остались в истории.

Звонит Саша, двоюродный брат Иры, из Израиля. Он всегда пытается чем-нибудь отвлечь, сейчас – чёрным юмором, анекдотом: «Что бы ни случилось, Изя всегда говорил: „Могло быть ещё хуже“. Встречает его Фима: „Ты знаешь, что случилось?“ – „Нет“. – „Хотел-таки Абрам сделать жене сюрприз и вернулся на день раньше из командировки“. – „Ну и шо?“ – „Застал Сару в постели с любовником. Убил его, жену и потом себя“. – „Ужасно… но могло быть хуже“. – „С ума сошёл! Что может быть хуже?“ – „Если бы он вернулся на два дня раньше, он убил бы меня“».

Осталась надежда на проект по космосу. Ездили в Москву, ездили, но министерство не разрешило работать с американцами. Мы с Ирой не захотели больше «сворачивать горы», спустились вниз. У Игоря после выставки завязались контакты с датчанами. На «Арсенале» есть оборудование для выпуска аналогичной продукции. Договорились организовать производство в Питере. Этот проект ни от кого не зависит, осталось найти деньги. Подсуетился я. Приятель, ещё с института, работает в правлении банка в Перми, под гарантии завода обещает кредит, намного выгоднее, чем в Питере. Лечу, привожу деньги, начинается спокойная работа.

От неё всегда можно отвлечься. Чем? Застольем, тем более что Виктор приехал. Сидим за большим столом, поём. Я аккомпанирую на гитаре, подпеваю, разумеется, вторым голосом, и не потому, что баритон. Ира тонко чувствует музыку, и подстроиться к её ощущению не просто приятно, а необходимо, иначе испортишь.