Мария

– Вы очень смелы.

– Спасибо, барон. – Агнесса склонила головку. – Расскажите лучше, как вы могли оставить лошадь в городе и очутиться так далеко? Вы же должны были быть на собрании, а оно, насколько я могу предположить, еще продолжается.

– Как продолжается? – удивился Генрих.

– Сейчас еще нет и полудня, взгляните на солнце. Думаю, мы прибудем к его завершению, если ничего не случиться. Так как вы тут очутились?

Генрих был в недоумении. Он взглянул на небо и увидел сквозь облака солнце, которому еще нужно было время, чтобы приблизить день к полудню. Получается, что сейчас он еще на собрании. Он тряхнул головой.

– Простите, гра… Агнесса, но, честно говоря, не хочется мне вспоминать весь этот ужас.

Агнесса рассмеялась.

– Что на собрании? – нисколько не удивившись ответу Генриха, спросила она.

– Вас интересуют такие вещи?

– Отец приучил меня не отставать от происходящих событий, чтобы порой не выглядеть глупо, хоть я и девушка.

– Вы не знаете, что с вашим отцом?

– Он мертв, – вздохнув, твердо сказала Агнесса.

– А когда вы уезжали…

– Он мне тогда и сказал, что не успею я добраться до вашей земли, как его уже приберет Господь. Мой отец никогда не лгал. Я каждую ночь молюсь о его душе.

– Простите, Агнесса.

– Так богу угодно. – Агнесса перекрестилась. – Так что на собрании?

– Обсуждали угрозу войны, нападение соседей.

– С востока?

– Да, граф Гумбольдт. Вы же все знаете?

– Я слышала.

– Вам не страшно? Это же… это ужасно.

– Вы так думаете? – с какой-то насмешливой, как показалось Генриху, интонацией, произнесла Агнесса. – Скажите, барон, а как ваша земля оказалась в Герцогстве, или, скажем, земля моего дяди, графа Штольберга? Войны не было, но вы оказались в подчинении у герцога… да, в подчинении, я называю это так. Ваш замок, между прочим, находится на востоке герцогства, – мы оставили его за спиной, – и если герцог не захочет войны, а граф Гумбольдт удовлетвориться частью земли, то вполне может быть, что ваша земля окажется под его властью. Вы об этом не думали, барон Траубе?

Генрих был не на шутку ошеломлен таким высказыванием, и даже напуган.

– Агнесса, вы рассуждаете, как император.

– Отец меня многому научил, – сказала Агнесса. – Я была его единственным ребенком. Мать умерла рано, вскоре после моего рождения… Вы скучаете по отцу? – вдруг спросила она. – Я слышала, до того, как преставиться, он долгое время был не в себе.

– Да, умер он задолго до своей настоящей смерти. Я не знаю, как это сказать. И я… я его очень плохо знал. Он всю жизнь провел на войне.

– Я вам сочувствую, – грустно произнесла Агнесса.

– Не будем об этом. Скажите, как вам живется у графа?

– Дядюшка очень плох. Я стараюсь заботиться о нем. Замок его… не назвала бы я его замком. У моего отца было совсем по-другому. А знаете, барон, на что я обратила внимание. На ваш замок. Он, конечно, не сравниться с замком герцога, но он один из лучших здесь. При том, что многим вашим рыцарям приходится туго, и они вынуждены вести жизнь простых крестьян, вам очень повезло с батюшкой, что бы о нем не говорили. Думаю, он был достойным защитником Христа.

Генрих заворожено слушал Агнессу. Ему на миг показалось, что она читает его мысли. Как, находясь здесь не более недели, она могла все обо всем узнать, да еще сделать такие меткие выводы? Она настолько умна и проницательна?

– Вы меня поражаете, Агнесса! – Генрих не смог сдержаться, не смотря на то, что многое из сказанного Агнессой его откровенно коробило. Более того, если бы он услышал нечто подобное от мужчины, то счел бы это оскорблением. Но он об этом старался не думать, а глядя на прекрасное лицо попутчицы, и будучи плененным ее взглядом, и вовсе принимал ее слова с восхищением. Он был околдован.

– Простите меня, борон, если я вас чем-то обидела, – нежно произнесла она, словно прочитав мысли Генриха, – порой я настолько откровенна, что мне самой становится после неудобно от того, что я говорила. Это все мой батюшка со своей прямотой. Вы не обиделись?

– Что вы, Агнесса, как вы можете меня обидеть? – воскликнул Генрих. – Одно ваше присутствие окрыляет меня. Вы просто ангел! Признаюсь, такой красоты я не видывал никогда. Вы чудо. Где вы были раньше? – Генрих не мог остановиться. «Боже, что на меня нашло?»

– Смотрите не утопите меня в похвалах! – смеясь, заметила Агнесса. – Я могу привыкнуть.

– Боюсь, я не могу вам этого обещать, – заявил Генрих.

Прибыли они в город как раз к окончанию собрания. Как не странно, исчезновение Генриха никто не заметил. Самого же Генриха сразу по прибытию в город стала преследовать мысль о колдовстве.

«Почему только сейчас? – думал он. – Я был слишком сражен встречей с лесным воином, а после убит наповал очарованием Агнессы? Или же это не колдовство, а божья милость? Как мне быть? Я схожу с ума, как мой отец?»

Но все подобные мысли, блуждавшие в голове Генриха, пока он бродил по замку герцога среди других рыцарей и знати, были отметены в сторону сразу же, как он снова встретил Агнессу, ведущую под руку своего дядю.

– Слышал, вы познакомились с моей племянницей, барон? – тут же спросил граф. – Она чудесна. Думаю, вы это успели заметить.

– Да, – признался Генрих, – у нас было время…

– Какое-то мгновение, дядюшка, – перебила его Агнесса, – я только оказалось здесь, и сразу же столкнулась с бароном. Я прочла в его глазах истинное благородство. Я хотела бы предложить ему проводить нас. Вы не против, барон?

– Я? Конечно… – Генрих был крайне удивлен тому, как легко Агнесса встала на его защиту, даже не выпытывая у него, как и что с ним произошло.

– Вы не возражаете, дядюшка? – обратилась Агнесса к графу.

– Ни в коем случае. Все, что пожелаешь, девочка моя.

– Барон, вы нашли вашу лошадь? – спросила Агнесса.

– Я мигом! – воскликнул Генрих.

Он был действительно окрылен. Этот взгляд! Эти черные глаза! Кровь стучала в его висках, заглушая стук сердца, его била сладкая дрожь. Прошло каких-то полдня!

Генрих был влюблен. Он был впервые влюблен по-настоящему!

– 13 –

Выйдя из метро, Виктор не пошел домой, а принялся бродить по городу, непроизвольно прокручивая в голове встречу с Марией. Он воспроизводил в голове весь свой разговор с ней, все ее слова, ее движения, взгляды, то, как она встала и направилась в сторону шоссе, ее походку, ее исчезновение из поля зрения. Ее глаза! Эти прекрасные черные глаза! Постепенно Виктор начал тонуть в каком-то неведомом ранее для него чувстве. Что-то волшебное, восхитительное, загадочное и… опасное. Виктор бродил до тех пор, пока не стемнело. Лишь тогда он вспомнил о существовании времени.