Домби и сын

– Скоро ты опять у?зжаешь, Вальтеръ?

– Очень скоро.

Съ минуту она сид?ла спокойно, не говоря ни слова, потомъ съ робостью взяла его дрожащую руку.

– Если ты сд?лаешь меня своею женою, Валътеръ, я буду любить тебя н?жно. Если ты возьмешь меня съ собою, Вальтеръ, я по?ду на тотъ край св?та безъ сожал?нiй и безъ страха. Мн? неч?мъ для тебя жертвовать, некого покидать изъ-за тебя; но вся моя любовь и жизнь будутъ посвящены теб?, и съ посл?днимъ дыханiемъ я передамъ имя твое Богу, если сохранятся мои чувства, и память не оставитъ меня.

Онъ прижалъ ее къ своему сердцу, приложилъ свои уста къ ея щек?, и теперь, не отринутая бол?е, не отверженная, она плакала долго и плакала сладко на груди своего милаго.

О священное время любви и младенческихъ упованiй! Да, смотри Вальтеръ, н?жно и гордо смотри на сомкнутые глаза своей красавицы, потому что во всемъ мiр? тебя только ищутъ эти очи, – тебя и никого бол?е!

* * *

Капитанъ оставался въ маленькой гостиной вплоть до самой ночи. Онъ занялъ стулъ, на которомъ до него сид?лъ Вальтеръ, и смотр?лъ на потолочное окно до т?хъ поръ, пока дневной св?тъ мало-по-малу потухъ, и зв?зды заискрились на ясномъ неб?. Онъ зажегъ св?чу, закурилъ трубку, выкурилъ, еще закурилъ, и дивился, что тамъ такое д?лается наверху, и отчего такъ долго не зовутъ его къ чаю.

Когда, наконецъ, достигъ онъ посл?днихъ пред?ловъ своего изумленiя, подл? него очутилась Флоренса.

– Вы ли это, моя радость! – вскричалъ капитанъ. – Ваши переговоры съ Вальтеромъ тянулись долго, даже очень, можно сказать, долго!

Флоренса схватила своей ручкой одну изъ огромныхъ пуговицъ его камзола и, пристально смотря ему въ лицо, сказала:

– Любезный капитанъ, мн? нужно вамъ кое-что сказать, если вамъ угодно.

Капитанъ франтовски поднялъ голову вверхъ, собираясь выслушать высокорожденную д?ву, зат?мъ онъ ловко отодвинулъ свой стулъ и съ нимъ вм?ст? самого себя, чтобы этимъ способомъ ясн?е и лучше вид?ть лицо Флоренсы.

– Какъ?! восторгъ моего сердца! – воскликнулъ капитанъ, проникнутый съ ногъ до головы внезапнымъ восторгомъ, – неужто?

– Да! – сказала Флоренса.

– Валли! супругъ вашъ! такъ ли? – прорев?лъ капитанъ, бросивъ свою шляпу къ потолочному окну.

– Да! – отв?чала Флоренса улыбаясь, и вм?ст? заливаясь слезами.

Капитанъ немедленно обнялъ ее, облобызалъ и, нахлобучивши лощеную шляпу, взялъ ее за руку и повелъ наверхъ, гд? ему предстояло торжественнымъ образомъ окончить великое д?ло своей жизни. При этомъ лицо его пылало какъ раскаленная сковорода.

– Что, другъ мой Валли, что? не хот?лось быть братцемъ, любезный? Вотъ какъ! Мы съ тобой себ? на ум?!

Эти и подобныя шутки весьма остроумнаго свойства повторялись за чаемъ, по крайней м?р?, сорокъ разъ, при чемъ капитанъ усердно полировалъ свое радужное лицо рукавами своего камзола и еще усердн?е колотилъ въ промежуткахъ свой лобъ жгутомъ изъ носового платка. Были однако минуты серьезнаго настроенiя капитанскаго духа, когда онъ, обращаясь къ собственной особ?, витiйствовалъ такимъ образомъ:

– Дурачина ты, Эдуардъ Куттль, мореходъ ты великобританскiй! лучше ничего ты не могъ выдумать во всю твою жизнь, какъ передать свою собственность имъ обоимъ, – вкуп? и влюб?.

Глава LI

Мистеръ Домби и св?тскiе люди

Что же д?лаетъ м-ръ Домби въ заколдованномъ замк?, между т?мъ какъ дни проходятъ около него своей чередой? Думаетъ ли онъ когда о своей дочери и желаетъ ли узнать, куда она ушла? или, быть можетъ, онъ смекаетъ, что Флоренса воротилась домой и ведетъ свою обыкновенную жизнь? Никто не можетъ отв?чать за м-ра Домби. Ключница боится передъ нимъ заикнуться о предмет?, о которомъ онъ хранитъ такое упорное молчанiе. Одна только особа еще см?етъ его спрашивать, но повелительные жесты м-ра Домби сковываютъ дерзкiй языкъ.

– Милый мой Павелъ! – восклицаетъ м-съ Чиккъ при вход? въ его кабинетъ посл? б?гства Флоренсы. – Жена-то твоя, ахъ! эта чопорная выскочка, эта гордячка, ай, ай, ай! кто бы могъ подумать? Неужели это правда? Вотъ и благодарность за вс? твои благод?янiя, за твою безприм?рную привязанность! Б?дный Павелъ! A ты, я ув?рена, жертвовалъ ея капризамъ вс?ми своими родственниками! Милый братецъ, б?дный братецъ!

И при этой р?чи, вдохновленной жив?йшимъ воспоминанiемъ неприглашенiя къ об?ду, м-съ Чиккъ подноситъ къ глазамъ свой батистовый платочекъ и бросается на шею къ своему возлюбленному братцу. Но м-ръ Домби холодно отталкиваетъ ее и усаживаетъ на стулъ.

– Благодарю тебя, Луиза, за вниманiе къ моимъ д?ламъ, – говоритъ м-ръ Домби, – но желаю, чтобы разговоръ нашъ обратился на другой предметъ. Если я буду горевать о своей судьб? или обнаружу ч?мъ-нибудь необходимость ут?шенiя, тогда ты можешь, Луиза, ут?шать сколько теб? угодно.

М-съ Чиккъ обходится н?сколько разъ посредствомъ платочка, всхлипываетъ, откашливается и возводитъ свои очи къ небесамъ.

– Дорогой мой Павель, я знаю, хорошо знаю твой высокiй, возвышенный духъ, и потому ни слова больше не скажу объ этомъ страшномъ предмет?, который возмущаетъ душу, раздираетъ сердце, отъ котораго терзается вся моя внутренность… – При этомъ м-съ Чиккъ обнаружила выразительнымъ жестомъ самое жгучее негодованiе. – Но позволь спросить тебя, другъ… эта несчастная дочь, Флоренса…

– Молчать, Луиза! – воскликнулъ братъ самымъ строгимъ тономъ. – Ни слова объ этомъ предмет?!

Опять и опять м-съ Чиккъ обходится посредствомъ карманнаго платочка и съ глубокимъ чувствомъ стонетъ объ этихъ несчастныхъ созданiяхъ, которыхъ судьба по какой-то непростительной ошибк? возводитъ на степень Домби. Но въ какой степени Флоренса участвовала въ б?гств? Эди?и, ушла ли она вм?ст? съ нею, или скрылась сама по себ?, много она сд?лала, мало, или ничего не сд?лала, – м-съ Чиккъ не им?етъ объ этихъ вещахъ ни мал?йшаго понятiя.

М-ръ Домби неизм?нно и неуклонно сосредоточиваетъ вс? свой мысли и чувства въ своей собственной груди и не д?лится ни съ к?мъ. Онъ не д?лаетъ никакихъ поисковъ. Быть можетъ, думаетъ онъ, Флоренса прiютилась y сестры или живетъ подъ одной съ нимъ кровлей. Быть можетъ, онъ думаетъ о ней постоянно, или, быть можетъ также, вовсе о ней не думаетъ. Никакого обнаруженiя вн?шней заботы, никакихъ разспросовъ!

Но н?тъ сомн?нiя, м-ръ Домби никакъ не думаетъ, что онъ потерялъ свою дочь. Онъ отнюдь не подозр?ваетъ истины. Онъ жилъ слишкомъ долго заключеннымъ въ своей богдыханской гордости, чтобы им?ть какiя-нибудь опасенiя на счетъ б?дной страдалицы, которая такъ долго съ безотв?тнымъ самоотверженiемъ шла по своей скромной тропинк?. Невзгода судьбы подкосила его очень зам?тно, но еще далеко не поставила въ уровень съ землею. Корень широкъ, глубокъ, и съ теченiемъ годовъ его поб?ги распространились безъ всякихъ препятствiй, собирая пищу отъ вс?хъ окружающихъ предметовъ. Дерево подрублено, но корень еще ц?лъ.

Хотя онъ тщательно скрываетъ внутреннiй мiръ своей души отъ мiра вн?шняго, который, по его понятiямъ, им?етъ въ эту пору одну ц?ль своей д?ятельности, ц?ль сл?дить за движенiями и поступками м-ра Домби, однако ему никакъ не удается скрыть отъ мiра этихъ буйныхъ сл?довъ, вырывающихся наружу подъ формой впалыхъ глазъ, обрюзглыхь щекъ, дикаго лба и пасмурнаго, задумчиваго вида. Непроницаемый, какъ всегда, онъ однако изм?нился; неприступный и гордый, какъ всегда, онъ однако значительно упалъ духомъ: иначе св?тъ не вид?лъ бы этихъ злов?щихъ сл?довъ.

Св?тъ! Что думаетъ о немъ св?тъ, какъ на него смотритъ, что видитъ въ немъ и что говоритъ, – вотъ окаянный демонъ его души. Онъ пресл?дуетъ его всюду, куда онъ идетъ, и, что всего хуже, пресл?дуетъ даже тамъ, гд? никогда его н?тъ. Лукавый духъ колышется между его домашней челядью и злобнымъ шепотомъ сопровождаеть его приходъ и выходъ; онъ толкаетъ его по улицамъ взадъ и впередъ, забирается съ нимъ въ контору, глядитъ на него на бирж? черезъ плечи богачей, манитъ его пальцемъ черезъ презр?нную толпу и предупреждаетъ его на вс?хъ возможныхъ пунктахъ, занимаясь везд? и всюду его д?лами. Въ полночь, когда м-ръ Домби зас?даетъ одинъ въ своемъ кабинет?, окаянный демонъ опять подымаетъ возню въ его дом?, стучитъ для его пот?хи по мостовой, пляшетъ по ст?намъ, трещитъ и прыгаетъ въ камин?, кривляется на статуэткахъ и д?лаетъ ему рожи изъ-подъ стола.

И это не призракъ разгоряченнаго воображенiя. Сатана д?йствительно обуялъ душою многихъ смертныхъ. Свид?тель – кузенъ Фениксъ, который нарочно прискакалъ изъ Баденъ-Бадена, чтобы переговорить съ м-ромъ Домби. Свид?тель майоръ Багстокъ, который предлагаетъ дружескiя услуги кузену Фениксу.

М-ръ Домби принимаетъ ихъ съ обычнымъ достоинствомъ, вытягиваясь во весь ростъ передъ каминомъ и величественно поправляя накрахмаленный воротникъ. Онъ чувствуетъ теперь, что демонъ смотритъ на него во вс? глаза. Его харя обрисовалась на картинахъ, на поверхности бронзоваго Питта, ус?вшагося на книжномъ шкаф?, и даже на вс?хъ точкахъ и фигурахъ географической карты, пов?шенной на ст?н?.

– Необыкновенно холодная весна, – зам?чаетъ м-ръ Домби, чтобы отвлечь вниманiе св?та.

– Дьяволъ меня возьми, сударь мой, – отв?чаетъ майоръ, согр?тый пламенемъ дружескаго чувства, – вы хотите провести насъ, Домби… наше почтенiе! Джозефъ Багстокъ, скажу я вамъ, собаку съ?лъ на эти штуки! Если вамъ угодно, Домби, подц?пить на удочку своихъ друзей, сов?тую поискать карася не такого, какъ старикашка Джой. Эхъ, Домби, Домби! разв? ты забылъ меня, прiятель? Н?тъ, чортъ побери, стариканища Джозъ всегда былъ и всегда будетъ продувной бестiей, которая, съ вашего позволенiя, въ одно ухо вл?зетъ, a въ другое выл?зетъ. Недаромъ его высочество, герцогъ iоркскiй удостоилъ меня титуломъ… ну, заслуженно или незаслуженно, это другой вопросъ, a онъ говорилъ тысячу разъ: "Если есть на св?т? челов?къ, на котораго въ крайнемъ случа? можно положиться, такъ этотъ челов?къ – старикашка Джой, то есть, майоръ Джозефъ Багстокъ".

М-ръ Домби кланяется.

– Ну, Домби, – продолжаетъ майоръ, – я челов?къ св?тскiй, честь им?ю рекомендоваться. Прiятель нашъ Фениксъ… если см?ю назвать его…

– Сд?лайте милость, – отв?чаетъ Фениксъ.

– Ну, такъ видите ли, Домби, прiятель нашъ Фениксъ – тоже св?тскiй челов?къ. О васъ, Домби, нечего и толковать: вы и подавно св?тскiй челов?къ. Такъ исторiя, собственно, вотъ какая: какъ скоро три св?тскихъ челов?ка сходятся вм?ст?, и какъ скоро вс? они прiятели – в?дь мы, разум?ется, вс? прiятели, не правда ли? – продолжалъ майоръ, обращаясь опять къ кузену Фениксу.

– Конечно, конечно, – отв?чалъ кузенъ Фениксъ.

– Нечего, стало быть, и хлопотать св?тскимъ людямъ: рыбакъ рыбака видитъ издалека, и Джозефъ Багстокъ утверждаетъ напрямикъ, что вы оба, господа, очень хорошо знаете въ настоящемъ случа? мн?нiе св?та.

– Безъ сомн?нiя, – говоритъ кузенъ Фениксъ, – д?ла такого рода, словомъ сказать, очевидны сами по себ?. Мн? весьма прискорбно, майоръ, обнаруживать въ присутствiи друга моего Домби мое великое изумленiе и душевное сожал?нiе, что моя любезная и совершенн?йшая родственница, влад?вшая вс?ми средствами и талантами составить счастье своего мужа, забыла въ настоящемъ случа? до такой степени свои обязанности въ отношенiи… словомъ сказать, въ отношенiи къ св?ту… что отважилась позволить себ? такое совершенно, можно сказать, необычайное поведенiе. Съ этого рокового происшествiя я, что называется, нахожусь въ чертовски-непрiятномъ состоянiи духа, и не дал?е какъ вчера вечеромъ долговязому Сексби – верзила слишкомъ въ три аршина, другъ мой Домби, разум?ется, знакомъ съ нимъ – я говорилъ, что это приключенiе взволновало всю мою внутренность и сд?лало меня, словомъ сказать, желчнымъ. Невольно, что называется, призадумаешься надъ подобной катастрофой и, самъ собою, придешь къ заключенiю, что все на семъ св?т? происходитъ правильной чередой по премудро устроенному плану; ибо, еслибы, почтенная моя тетка, м-съ Скьютонъ, им?ла несчастье дожить до настоящаго времени, она, н?тъ никакого сомн?нiя, сд?лалась бы жертвой этого б?дственнаго, событiя и съ печали сошла бы въ могилу; a вы знаете, джентльмены, м-съ Скьютонъ была чертовски живучая и, что называется, двужильная баба.

– Ну, Домби, что ты на это скажешь? – воо клицаетъ майоръ со страстнымъ одушевленiемъ.

– Прошу извинить, – прерываетъ кузенъ Фениксъ. – Еще н?сколько словъ. Другъ мой Домби, само собою разум?ется, позволитъ мн? сказать, что если какое обстоятельство увеличиваетъ, что называется, нравственную пытку, въ которой нахожусь я по настоящему поводу, то это только очень натуральное изумленiе св?та, что моя любезная и совершенн?йшая родственница – вы, конечно, джентльмены, еще не осудите меня, что я называю ее этимъ именемъ – отважилась на такое необычайное поведенiе съ челов?комъ… словомъ сказать, y него б?лые и, въ н?которомъ род?, прекрасные зубы… съ челов?комъ, говорю я, который по своему положенiю въ св?т? гораздо ниже ея супруга. При всемъ томъ, джентльмены, я долженъ въ н?которомъ род? требовать, и довольно настоятельно, чтобы друтъ мой Домби, словомъ сказать, не отваживался обвинять мою любезную и совершенн?йшую родственницу, пока ея вина не будетъ юридически утверждена и доказана на законномъ основанiи. Наконецъ, я считаю своей обязанностью ув?рить друга моего Домби, что фамилiя, которую я представляю, и которая теперь почти исчезаетъ – демонически печальная и совершенно безотрадная мысль, джентльмены – эта благородная и древн?йшая фамилiя отнюдь не станетъ противопоставлять ему препятствiй и съ радостью согласится на всякую форму процесса, какую только ему будетъ угодно назначить. Над?юсь, другъ мой Домби отдастъ справедливость нам?ренiямъ, какими я одушевленъ въ этомъ горестномъ д?л? и… словомъ сказать, я принужденъ, что называется, безпокоить друга моего Домби еще н?которыми дальн?йшими зам?чанiями.

М-ръ Домби кланяется не поднимая глазъ и хранитъ глубокое молчанiе.

– Ну, Домби, что ты на это скажешь? – возглашаетъ майоръ. – A я, съ своей стороны, признаюсь откровенно: въ жизнь не слыхалъ оратора краснор?чив?е друга нашего Феникса, ей, ей же не слыхалъ, клянусь вамъ… – зд?сь майоръ, посин?вшiй, какъ удавленникъ, схватилъ палку и въ порыв? одушевленiя началъ махать вокругъ своей головы. – Теперь, благодаря нашему другу, вы, Домби, понимаете очень ясно, что относится собственно къ леди, a я, съ своей стороны, какъ истинный другъ, долженъ два-три слова сказать насчетъ васъ самихъ, м-ръ Домби. Св?тъ, вы понимаете, сударь мой, – продолжалъ майоръ, отфыркиваясь, какъ надсаженная лошадь, – им?етъ въ этихъ д?лахъ свои мн?нiя, которыя должны быть удовлетворены.