На людях. Рассказы

– Ты чем, Александр, занимаешься? – строго спросил он.

– Как чем! Вы же сами утром дали мне работу. Подключить насос. Теперь спрашиваете, чем я занимаюсь, – Шурик находил поведение мастера более чем странным.

– Насос подождет. Надо будет разгрузить квадраты. Машина подойдет.

– Квадраты так квадраты, – Шурик против ничего не имел. Он уже привык ко всякого рода побочным работам. Редкая смена проходила без разных, не по специальности, работ.

– С Чазовым будешь работать. Он – старший. Смотри, будь осторожней. Куда не надо – не лезь. Лучше перестрахуйся.

– Ну, ну, ну… – затряс Шурик головой, кусая губы.

– Что «ну-ну»?.. Ты слушай! – хлопнул Борисов ладонью о стол.

– Я слушаю, – нараспев ответил Шурик.

– Человек ты ненадежный.

– Почему это я человек ненадежный? – стал Шурик серьезным.

– Ну… ненадежный – и все! – не мог так, сразу, объяснить Борисов: было в Шурике что-то детское. – Жениться за тебе надо.

– Почему мне жениться надо?

– Тебе, Александр, сколько лет?

– 31.

– Ну вот, жениться пора! Ты с матерью живешь?

– Комнату снимаю.

– Да… Сколько же тебе это удовольствие стоит?

– 50 тысяч в месяц.

– Давай женись! Хватит дурака валять!

– Как это дурака валять? – не совсем понял Шурик и желал объясниться.

– Давай иди за тросами. Я уже всем сказал. Зина на улице, – распорядился Борисов и вышел.

Шурик пошел за Чазовым, вышел на улицу. Машины еще не было. На небе – ни облачка. Тепло. Зина, крановщица, сидела на корточках у козлового крана, лузгала семечки, ждала машину. Высокая, крепкая, в теле женщина. Ей еще не было тридцати, но она уже успела два раза выйти замуж, развестись.

Шурик постоял, погрелся на солнце, вернулся в цех. Чазова нигде не было видно. Наверное, в слесарке. В слесарке, как всегда, было накурено. Шурик не курил. Прямо напротив двери, у окна стоял верстак. Была сверлилка, двое тисков. Пашка Корякин за тисками что-то собирал. По правую сторону от верстака стояли три больших шкафа с инструментами и один маленький. Тут же у шкафов – скамейка. Был перекур. Чазов Андрей Андреевич курил. Лучший слесарь. Работал в гараже давно. Шурик подкрался сзади к Пашке, надвинул ему кепку на глаза. Пашка обернулся:

– А, Шурик-жмурик.

– Что делаешь?

– Какая тебе разница?

Пашка был чем-то расстроен. Шурик отошел в сторону, не стал связываться: будь Пашка один, он отчитал бы его за грубость, показал бы, как хамить со старшими. Шурик был на три года старше Пашки.

Шурик подошел к Чазову, гоняя ртом туда-сюда.

– Андрей Андреевич, троса вы взяли?

– Взял.

Шурик, насвистывая, вышел из слесарки. Он еще позвонил Ложкину, приятелю, и пошел на улицу. Зина все также сидела на корточках, грызла семечки.

– Что ты всякую дрянь в рот берешь? – набросился Шурик.

– Ну и что? Не твой рот.

– Ну и что, если не мой? Я, может, о тебе забочусь?

– Заботливый какой, – лениво ответила Зина, разморенная жарой.

– Как видишь, заботливый.

– Где троса? – поменяла Зина тему разговора.

– Какие троса?

– Чем поднимать будешь.

– Не я поднимать буду, а ты, – придрался Шурик к словам. – Я-то как буду поднимать? Мне такой вес не поднять.

– Это твое дело.

– А твое какое дело? – не унимался Шурик.

– Мое – поднять, опустить.

– А если троса плохие? – экзаменовал Шурик.

– Вот и смотри, чтобы троса были хорошие, – устала Зина отвечать.

– А ты?

– Что «ты»?

– Ты должна отвечать, в каком состоянии трос, – не унимался Шурик. – Отстань, а, – взмолилась Зина. – Надоел ты мне.

– Вот так связываться со мной.

Чазов вышел из цеха со спецклещами, специальные клещи – брать квадрат. Машина пришла с квадратами. Квадратов было тонн 20. Работы часа на три. Шурик стоял ждал, что Чазов, старший, скажет.