Цунами тоталитарной идеологии

Поистине дав массам вместо лубочных светлых идеалов фигурку кумира, что и будет отныне ознаменовывать самую что ни на есть более чем наглядную суть сущего воплощения всех чаяний и надежд на все то некогда разве что лишь грядущее всеобщее славное благоденствие.

История знает тому довольно немалое число весьма красноречивых и до чего только и впрямь выразительных примеров, и из последних – это, конечно же, Великая иранская революция.

Она-то еще изначально возникла именно вот явно так в связи с тем, что кучке завзятых либералов столь невероятно некогда и впрямь захотелось заполучить значительно большее количество гражданских и общественных свобод.

Причем это несмотря на то, что у них и без того их было нисколько совсем так не мало.

И именно с этого все разом и начинается!

Ну а затем любая революция, что до чего неизменно всеми своими восторженными словесами и вправду натужно и безмятежно бездумно прекрасна, столь ведь деятельно возвышает на самые небеса те и впрямь-таки сердобольные до всеобщего чужого блага ничтожества.

Да еще и тут же сходу изыскивает она себе ярых врагов, дабы утопить в их крови все то стародавнее проклятое прошлое.

Неистово пытаясь буквально с ходу сплотить весь свой народ супротив всякого их до чего коварнейшего и вездесущего присутствия.

72

И ясное дело, что это именно большевики весьма ответственно и спровоцировали капиталистический мир на поиски самой-то и впрямь насущной антитезы осатанело яростному большевизму.

А им и стал половозрелый фашизм, беспардонно и беззастенчиво втирающий все свое мировоззрение самой так всепоглощающей ненависти в те самые довольно поверхностно образованные умы серых масс немецкой и итальянской наций.

Правда уж, собственно, дал он клятву верности капитализму, разве что лишь исключительно только потому, что всякий противоположный путь был бы ему абсолютно отныне прегражден всеми теми местными неприемлемо суровыми для всякого настоящего социализма капиталистическими и имперскими реалиями.

И было в нем, кстати, значительно больше ничем не прикрытой варварской агрессии, нежели хитрости, и был он столь и впрямь смертельно опасен всей своей истинно дьявольской продуктивностью.

Однако та самая всеядная хитрость при всей своей житейской тупости все-таки может оказаться значительно хуже, причем не для отдельных с чьей-либо точки зрения неполноценных народов, но и для всего дальнейшего существования всего этого мира.

Русский народ был и есть один из сильнейших по всему своему духу народов мира сего.

Ну а потому и вполне еще могла оказаться столь несоизмеримо горше судьба всего человечества, если бы тот самый осатанелой лихости большевизм действительно изыскал все нужные идеологические средства, дабы именно так его значительно лучше и весьма вот обстоятельнее действительно оседлать.

Ну а затем и можно было бы повести вконец заблудшие трудовые массы на бастионы того неистово озверелого совершенно так чуждого им по духу капитализма.

А тем более что уж делалось бы это именно во имя любви, а вовсе не во имя расовой животной ненависти!

Да, именно так!

Во имя любви, хотя и путем убийств и совершенно безрассудных и разрушительных свершений!

По куцей логике комиссаров, само собой оно этак-то весьма своенравно и самооправдательно всегда выходило, что именно, значит, посредством чего-либо подобного и пребудет во всем этом мире их столь радостно близкий земной рай, а не тот никогда на деле нисколько не существовавший – небесный.

73

Однако на самом-то деле оно выходит, собственно, именно так, что чем более радости будет от смерти классовых врагов, на которых пусть и пришлось до этого безропотно целыми веками гнуть себе спину…

Да только со всей безысходностью надо бы сразу заметить, что лучше от всего этого никому вовсе вот совершенно так нисколько не станет.

Раз еще лишь значительно гуще затем сгустятся тучи ненависти, отравляющие громом и молниями осатанелой идеологии простым людям их наивные души, да и, в принципе, всегда уж искренне добрые сердца.

Ведь никоим образом нельзя путем убийств и насилия над ближним своим (пускай он и будет хоть в чем-то всегда виноват) приблизить эпоху всеобщего счастья.

Таким макаром разве что, наоборот, незамедлительно отодвигаешь общество назад в пещеры к мамонтам и троглодитам.

74

Вот и генерал Краснов более чем однозначно рассуждал в примерно схожем ключе – ниже приведено его мнение, изложенное им в книге «От двуглавого орла к красному знамени».

Жаль только, что всего через год после написания этих строк Краснов вполне всерьез душевно подгнил, и в конце следующего романа «Единая-неделимая» ему с чего-то вот вдруг явно вздумалось прославлять убийцу отца, матери и деда исключительно за то, что тот свернул шею какому-то одному никудышному большевику…

«Она думала. Она пришла уже в своих думах к тому, что, может быть, они правы. Они, трудящиеся над землей, они, живущие в маленьких тесных избушках, где спертый дурной воздух, они, голодающие и мерзнущие. „Мир и все его богатства принадлежат им, и буржуи – словом, все те, кто не умеет сам работать и добывать все своими руками, должны или стать такими, как они, или уйти в иной мир, на земле не место тунеядцам…“ Придя к этой мысли, Оля почувствовала страшную жажду жизни. „Ну, хорошо, – говорила она, – я буду работать, как они, я буду прачкой, я стану садить и полоть огороды…“ С этою мыслью она задремала. Но сейчас же вернулась в явь от новой яркой мысли. „Да ведь тогда, – думала Оля, и мысли точно торопились в ее мозгу, стремясь что-то доказать ей важное и убедительное, – тогда, когда все станут, как они, и не будет нас, погибнет красота. Тогда погибнет вера в Бога, погибнет любовь. Тогда исчезнет сознание, что позволено и что не позволено. Тогда убийство не будет грехом и сильные и дерзкие станут уничтожать слабых. Слабые станут раболепствовать перед сильными, угождать тем, кто свирепее осуществляет свое право жизни. Тогда все обратится в сплошную резню. Христос с Его кротким учением уйдет из нашего мира, с Ним уйдут красота и прощение, и в дикой свалке погибнут люди. Они, как хищные звери, разбегутся по пещерам и будут жить, боясь встретиться с себе подобными“».

75

И как раз именно это, собственно, и произошло в России во времена ленинско-сталинской оторопи от всего того, что и впрямь совсем же нисколько неправильно тогда уж вполне относилось ко всему тому столь неистово треклятому прошлому.

Через двадцать долгих и мучительных лет неистово сурового правления Антихриста люди вообще стали бояться разговаривать с какими-либо посторонними прохожими из-за одного того глубоко гнездящегося в самом их сердце страха, что вдруг это они и есть те самые враги, о которых столь много и подробно пишут во всех газетах.

А потому люди тогда буквально до смерти боялись, что их безо всяких излишних каверзных слов сразу же огульно и безотлагательно уличат в том, что они, может, и мельком с кем-либо не тем переговорив, с лютым врагом вступили в более чем явный предварительный сговор.

Все это стало возможным разве что только путем медленного, но планомерного удушения России в кошачьих объятиях большевистского вождя всех тех волей-неволей столь отныне безропотно подвластных ему народов.

Он-то точно до чего и впрямь умело играл со СВОЕЙ страной в ту самую всем небезызвестную игру кошки с уже пойманной ей мышкой…

76

Да только той безнадежно ослепленной всем своим задушевным энтузиазмом интеллигенции тот самый неудержимо победоносный процесс исключительно ведь бескрайнего закабаления народа ярмом окаянного рабства был вовсе-то не столь действительно зримо приметен.

Наверное, тут сыграло свою решающую роль именно то обстоятельство, что большевики очень даже умело создавали в народе великие пароксизмы беспричинного восторга.

Причем делалось это тогда и впрямь уж более чем явно во всем так подобно тому, как то и по сей день до чего бойко и толково проделывают всяческие прохиндеи, строители финансовых пирамид.

Писатель Андрей Платонов в своей знаменитой повести «Котлован» разоблачает это в своем более чем безо всяких прикрас доподлинно исторически верном описании вдоволь уж тогда разросшегося, словно снежный ком, беспросветного энтузиазма:

«Я этих пастухов и писцов враз в рабочий класс обращу, они у меня так копать начнут, что у них весь смертный элемент выйдет на лицо… Но отчего, Никит, поле так скучно лежит? Неужели внутри всего света тоска, а только в нас одних пятилетний план?»

77

А показухи в те времена и впрямь было попросту столько, что и сами вожди по этому поводу до чего только невольно подчас спесиво и радостно умилялись.

Уж как это им столь легко удалось буквально разом более чем казенно и бесслезно поднять весь свой народ на «святую» войну за все то полнейшее последующее столь бескомпромиссно всесильное порабощение?

Ну а сделано это было именно в свете искрометно ослепительных иллюзий, всегда лишь разве что грядущего, ни с чем земным никак нисколько не соразмерного общенародного счастья.

Хотя на самом-то деле все это являлось разве что одним тем еще до чего плоским, словно блин, прикрытием наиболее главной для всех трудовых людей весьма же донельзя во всем ответственной задачи…

Им вот еще обязательно так предстояло найти себе исключительно во всем достойного и вполне искренне им подходящего великого кумира, наилучшего из всех людей, дабы затем именно его и сделать наивысшим существом, пред которым все остальные, несомненно, будут обязаны молча склонить свои головы и колени в жесте чрезвычайной преданности и любви.

А иначе и быть оно тогда совершенно так никак вовсе и не могло!