Гори, гори ясно

– Разумеется. Я всю жизнь вру, что ты от меня ожидаешь?

Я томно вздохнула. Узнать что-то от него— самое тяжёлое препятствие на работе. Положила трубку и устало потерла лицо руками. Его загадочность разогрела во мне интерес. Он раскрыл мне то, что не способен сделать кто-либо другой – признаться, что является дерини (в нашем-то обществе). Но при этом не может сказать свои настоящие имя и фамилию? Возможно, таким образом Дастин соблюдает между нами расстояние, ведь, несмотря на договор, я служу закону, а ему, как преступнику, стоит держаться от меня подальше.

В таких размышлениях не заметила, как за окном садилось солнце. Помню, приёмный отец любил выводить нас с братом в такое время суток во двор и любоваться уходящим солнцем.

– « Это солнце может скрыться за горизонтом, – звучал его мелодичный, низкий голос, – но наша к вам любовь не скроется никогда.»

В тот момент я чётко помню, как заплакала, ведь мне не доводилось слышать этого от биологических родителей.

– Я скучаю… – вырвался шёпот с уст. Эта спальня слышала то, что никогда не услышит психотерапевт – моих истинных мыслей.

Воспоминания навеяли на меня тучу тоски и сожалений о прошлом, как это обычно происходит под вечер. Но стало не до чувств, когда на экране высветилось сообщение от миссис Кук с довольно подозрительным содержанием:

«Добрый вечер, коллеги! Со скорбью сообщаю, что похороны господина Рэтлиффа пройдут двадцать шестого ноября в семь часов вечера. Простимся с покойным.»

Со дня его смерти прошло довольно много времени. Почему об этом не объявили раньше?

11 глава. С глазу на глаз

27 ноября.

– Доброе утро, миссис Ханс, – поприветствовала меня наша новая директриса. Она была женщиной высокой, стройной, с длинными, прямыми- под стать её строгости- белоснежными волосами и ярко выраженными скулами.

– Здравствуйте. Я мисс, – поправила её я.

– Прошу прощения.

– Со мной напарник, – дополнила, указав себе за спину.

– Итан Эванс, полагаю? – равнодушно произнесла та.

– Всё верно, – отозвался парень.

Она вежливо кивнула ему, а сама села за рабочий стол, сложив документы в сторону.

– Вы присядете? – женщина указала на диван по одну руку от неё.

– Нет, нам нужно спешить, – отрезала я. – Много работы сегодня в связи с похоронами.

– Об этом я и хотела с вами поговорить.

Дастин подошёл поближе ко мне, но всё ещё держался на расстоянии от мисс Хантер. Мы готовы были внимательно слушать её, но присесть отказались.

Только женщина открыла рот, как в освещённый приближающейся зимы солнцем кабинет влетела миссис Кук с чашкой в руках.

– Кофе, как Вы и просили, – торопясь произнесла она. А затем перевела взгляд своих глубоких, добрых глаз на нас. – Доброе утро, Томико, Итан! – и лучезарно улыбнулась.

От её улыбки невозможно удержаться. Мы улыбнулись в ответ и приветственно помахали рукой.

– Вы ещё не рассказали им? – женщина вновь переключилась на директрису.

– Ещё пока нет. Как раз собиралась. До твоего прихода, – колко подметила та.

– Извиняюсь, о чем рассказать? – вмешалась я.

– Миссис Кук, Вы свободны, – холодно проговорила Хантер.

– Да, конечно… – видно, что слова собеседницы её задели. – Вам принести что-нибудь? – и повернулась к нам.

Я перевела взгляд на Дастина. Он, не отрываясь от низенькой, пухленькой работницы, помотал головой.

– Спасибо, Мелани, мы ничего не будем.

– Ну, хорошо! До свидания! – с этим словами женщина убежала так же торопливо, как и пришла сюда.

– Так о чем Вы хотели рассказать? – перешла сразу на тему я.

– Я наслышана о Вас, Томико, – начала мисс Хантер, не поднимая на нас взгляд, – честно, поражена такой страстью к своей работе. Многие терпеть не могут разгребать целыми сутками бумаги.

– Что, простите? – не скрыла своего возмущения я. Дастин был удивлён не меньше, судя по его поднятым бровям.

– Мисс Ханс известна в городе своей кропотливой работой, – возразил мой напарник. – Она редко когда перебирает бумаги.

– Значит, с сегодняшнего дня только этим и будет заниматься, – её голос наполняли раздражение и грубость.

– Но почему?! – сжала руки в кулаки я. Ногти впились в кожу. Парень легонько стукнул меня по спине.

– Вас слишком много. Это мешает оперативности офиса, – отрезала директриса.

– Но кто тогда будет выезжать на вызовы?!

– Найдём другого детектива. Томико, везде: в любом документе, любом отчёте, куда я не кину взгляд – Ваше имя на первом месте. Это не есть хорошо для Ваших коллег. Угомонитесь, – она сделала акцент на последнем слове. Негодование переполняло меня от и до. И это я получаю вместо «спасибо»?!

– Премию бы выписали, – язвительно заметила, сложив руки на груди.

– Вы работаете ради денег? – и бровью не пошевелила та.

– Я работаю во благо справедливости. С Вашей стороны крайне невеже отбирать у меня вознаграждение и приписывать часть работы не пойми кому.

– Тогда почему Вы не предъявили о премии вашему уже покойному директору?

Мистер Рэтлифф был настолько добр ко мне, что даже в голову не приходила мысль трясти с него дополнительную сумму. Он словно стал для меня отцом.

– Это уже Вас не касается, – ответил за меня Дастин. Я вздрогнула от его звонкого голоса над ухом.

– Значит, вы так решили со мной играть, – женщина нахмурилась и прищурилась.

Один стук рукой по столу – и нас увели в кабинет дальше заниматься разбором документов.