В ореоле тьмы

– Не уверена, крошка. Он просто хороший человек.

– А откуда он взялся?

– Его привела Клэр, мне кажется, она к нему неровно дышит, – раздевая меня, говорила мами. – Они вместе учатся в школе искусств.

Я позволила ей снять с меня одежду и поставить под струи душа. Вода медленно согревала меня, но слезы не прекращались.

– Клэр ненавидит меня, – глухо прошептала я.

– Это не так, она очень сильно испугалась, а также слишком эмоциональна, ты же знаешь.

Я замолчала, спорить с мами не было никаких сил. Она не знала, что, когда дело касалось меня, Клэр всегда была эмоциональной. И злость всегда была основной эмоцией.

* * *

Тем вечером Тео сидел в нашей огромной столовой. Я любила эту комнату за уют. В ней была такая красивая огромная хрустальная люстра. Резные карнизы. Переливающиеся стены, словно из шелка, расписной потолок. По всему периметру было разбросано несметное количество безделушек. Красивые подсвечники, фарфоровые фигурки и, конечно, посуда в красивейшем серванте. Моя прабабушка коллекционировала сервизы, и они сохранились до наших дней. На стенах висели картины в позолоченных рамках. Антикварная мебель с резными ножками и подлокотниками. Мраморный камин, в котором горел огонь, согревая нас и добавляя уюта. Тео сидел с гипсом на руке. Он пробыл в больнице больше пяти часов… Я даже боялась представить, что именно делали врачи и как вставляли его торчащую кость.

– Я не знаю, что сделала бы с тобой, если бы он сломал кисть правой руки! – зло прошипела мне на ухо Клэр и больно ущипнула за бок. – Ты хоть понимаешь, насколько важна художнику его рабочая рука?! Ты понимаешь, что, когда он спасал тебя, он совсем не думал о себе? Ты, конечно, привыкла, что все всегда мчатся исполнять твои капризы. Но Тео не член нашей семьи. Ты осознаешь, что он сделал ради тебя?!

Я резко встала с дивана. Находиться рядом с ней не хотелось. Она душила меня своими словами. Ноги сами понесли меня к Тео. Он пил кофе и о чем-то увлеченно разговаривал с нашим дедушкой. Тихо, спокойно, неторопливо.

– Спасибо, – прохрипела я непослушным голосом.

В глазах стояли слезы. Мне было так стыдно перед ним.

– Брось. – Он тепло улыбнулся. – Это ерунда, полтора-два месяца, и я его сниму. – Он постучал по гипсу и легкомысленно пожал плечами.

Я кивнула, так как знала, что если скажу хоть слово, то просто-напросто разрыдаюсь. Он словно почувствовал мое настроение и решил подбодрить.

– Будешь пирожное? Садись, выпей чаю и поешь сладкого.

Дедушка тут же налил мне чай, бабушка подала пирожное. Все были спокойны и добры. Все, кроме Клэр, – она подсела рядом и гневно прошептала мне на ухо:

– Может, кто-то и примет твои слезы за муки совести, но только не я. Я тебя слишком хорошо знаю, и ты ничтожество, Беренис.

Она произнесла это и мило улыбнулась всем присутствующим, словно проворковала мне на ухо слова о сестринской любви.

– Мами, подай и мне пирожное, пожалуйста, – как ни в чем не бывало вежливо попросила моя старшая сестра.

У меня же затряслись руки. Клэр с виду была ангелом, спустившимся с небес. Светлые волосы обрамляли милое личико с ямочками на щеках. Она словно олицетворяла свое имя[7 - Имя Клэр (от фр. Claire) переводится как «Светлая».]. Она была намного красивее меня, более нежная и женственная. От нее словно исходили тепло и уют. Однако в ее карих красивых глазах с высоко поднятыми ресницами я порой видела столько злости, гнева и ненависти, что мне становилось не по себе. За прекрасным фасадом и наивной улыбкой скрывался монстр.

В ту ночь меня укладывала мама. Я помню ее запах… Запах розы. Она всегда пользовалась духами с нотками розы во флаконе. Мама нежно гладила меня по волосам, я чувствовала ее любовь на кончиках пальцев, тепло и заботу, исходящую от нее.

– Ты нас всех сегодня очень напугала, Ниса, – прошептала она и поцеловала меня в лоб.

Ниса… Так меня называли только члены семьи. В детстве я не могла выговорить свое полное имя. И на вопрос, как меня зовут, счастливо отвечала: Ниса! А на вопрос, сколько мне лет, уверенно заявляла: 95! Этому научил меня папа, он считал, что это очень смешно. И правда, взрослые всегда хохотали, а я долго не могла понять причины. Родители обожали меня. Я знала это. Они всегда хотели большую семью, минимум пятеро детей. Но так получилось, что после рождения Клэр у мамы очень долгое время не получалось забеременеть. Лишь спустя 9 лет на свет появилась я, и все вокруг никак не могли нарадоваться.

– Я больше не буду, честно, – обнимая маму за хрупкие плечи и заглядывая в ее зеленые глаза, обещала ей я.

Мама была очень красивой женщиной, утонченной, хрупкой, нежной. Светлые волосы, милое лицо и самая любимая и потрясающая улыбка из всех. Я мечтала быть похожей на нее, когда вырасту. Но я была копией отца. Карие глаза, подчеркнутые широкими бровями, насыщенного каштанового цвета пышные, волнистые волосы и белая кожа, с выступающими синими венами. Я так завидовала Клэр, потому что ей достался мамин цвет волос… ее утонченность и женственность.

– Спи, малыш… – прошептала мама и вышла из моей спальни.

Сна не было ни в одном глазу. Несмотря на то что я набегалась днем, я все еще не могла успокоиться. Воспоминания о переломе Тео и о том, как кричала на меня Клэр, не давали уснуть. Помню, я запоздало подумала, что перед Клэр тоже стоит извиниться. Попытаться поговорить с ней, может, чем-то задобрить. Я мечтала о том, чтобы она перестала меня ненавидеть. Порой в голове составлялся список того, что нужно изменить в себе, чтобы не вызывать у нее злости и раздражения. Проблема заключалась в том, что она не ценила мои старания. Клэр их просто не замечала. Я ворочалась в постели с одного бока на другой. Простыни были мягкими и вкусно пахли, я спряталась под одеялом, старалась изо всех сил зажмурить глаза и уснуть, но ничего не получалось. Воздуха под одеялом не хватало, и я вынырнула наружу. Лунный свет заглядывал ко мне в комнату. А с ним и тени деревьев. Массивные ветви украсили потолок, а дуновение ветра заставляло их двигаться из стороны в сторону. Вокруг было очень тихо. Ни шума машин, ни людских разговоров. Умиротворяющее спокойствие спустилось на этот уголок земного шара с наступлением ночи.

Но в душе меня терзали страхи. Я закрывала глаза и видела кровь. Мне мерещилось, что кровь ручьем вытекала из Тео. Он бледнел и умирал прямо у нас во дворе, утопая в собственной крови. В моих фантазиях я бежала к нему со всех ног и, споткнувшись, попадала в темную лужу крови. Я тонула в ней вслед за ним. Кровь заливалась в рот и нос. Я чувствовала ее железный привкус и запах. С ужасом и бешено бьющимся сердцем открывала глаза, уставившись в потолок. Раньше он казался мне красивым, но не в ту зловещую ночь. Ветви деревьев пугали – казалось, они спускались по стенам, чтобы схватить меня и утащить за собой. Я все ждала, когда широкие и упругие розги подползут, обовьют мое тело в крепкой связке, закроют мне рот и нос и я не смогу ни дышать, ни позвать на помощь. Они приближались. Кисти рук вспотели, я вновь нырнула под одеяло, но было слишком темно. Тьма поглощала меня и наводила ужас. Мне мерещилось чужое громкое дыхание. Оно становилось все громче и громче. Словно во тьме живет монстр и он приближается ко мне. Я вглядывалась в устрашающую темноту, закрывала уши и зажмуривала глаза, стараясь спрятаться. Но с закрытыми глазами я сталкивалась с Тео и ручьями крови, выливающимися из него, словно из водопада. Казалось, кто-то проклял меня в ту ночь, настолько ужас и страх вселились в мое сердце.

Не выдержав, я выбежала из комнаты, и ноги сами понесли меня к башне. В доме их было две. Папа шутил, что каждой из дочек досталась одна и что мы можем ждать в них своих принцев. Не знаю, почему я побежала туда, а не в родительскую спальню. Мне хотелось спрятаться, а в башне было мало места, и дверь закрывалась на защелку. Я часто там пряталась, когда мы играли с семьей в прятки, и чувствовала себя в безопасности. Никто никогда не находил меня там. Я неслась по винтовой лестнице. Было ощущение, что кто-то бежит вслед за мной, поэтому я прибавила скорость. Дыхание стало тяжелым, руки тряслись. Мое детское воображение разыгралось не на шутку, мне чудились огромного размера пауки в тенях и ползущие по ступенькам змеи. Я перескакивала их и неслась все быстрее и быстрее. Вбежала в башенку, непослушными руками закрыла дверь и сползла вниз по стенке. Пульс отдавался бешеным ритмом в ушах. Я обхватила дрожащими руками колени и положила на них голову. Моя розовая пижама была очень мягкой, и я потерлась об нее щекой, стараясь унять ужас в сердце. Но ничего не получилось. Я услышала отчетливые, громкие шаги на лестнице. И резко вскинула голову. Шаги не прекращались. Они прорезали тишину вокруг. Я застыла на месте и перестала дышать. На глазах выступили слезы, и подбородок затрясся в нервной дрожи, зубы стучали друг о друга, но я никак не могла это контролировать.

Ручку дернули, и этот звук оглушил меня. Резкий, громкий. Но дверь оставалась закрытой. Я отползла в самый дальний угол башни, не сводя глаз с двери… Ручку продолжали дергать. А затем я увидела, как защелка поднимается. Сама по себе поднимается в воздухе. Я зажмурилась, слезы покатились по щекам. От страха я прикусила нижнюю губу, стараясь подавить крик. Я прокусила ее так сильно, что ощутила вкус крови на кончике языка, но продолжала впиваться в нее зубами. Шаги приближались. Я слышала, что кто-то направляется прямо ко мне, уверенно ступая по полу. Не знаю, чего именно я ждала. Но мне казалось, что пришел мой конец. Понятия не имею, откуда такие мысли пронеслись у меня в голове, но я была так напугана. Так сильно… напугана.

– Беренис? – хрипло и неуверенно спросил он.

Я открыла глаза и встретилась с изучающим взглядом самых прекрасных в мире глаз.

Меня продолжало трясти, слезы ручьем текли по щекам. Он сел на корточки и продолжал меня рассматривать.

– Что случилось, ребенок? Как ты тут оказалась?

Я не могла ответить, челюсть ходила ходуном. Тео взял меня за руку:

– Ты вся ледяная.

Он отпустил мою руку, и я натянула рукав пижамной кофты на кисть. Тео немного замешкался, а потом сел рядом, вплотную ко мне, наши плечи соприкоснулись. Он был спокоен. Если бы меня нашла Клэр, весь дом стоял бы на ушах от ее криков. Но Тео был абсолютно другим. В нем чувствовалась умиротворенность, спокойствие, надежность.

– Тени в моей комнате… они хотели утащить меня… – неожиданно для самой себя призналась я.

Мне хотелось поделиться с кем-то тем ужасом, который я испытала. Он внимательно осмотрел мое лицо, я не увидела в нем ни сомнений, ни удивления. Он ждал продолжения.

– Я попыталась спрятаться под одеялом, но там слишком темно… Я чувствовала, что под ним кто-то есть. А когда я закрывала глаза, то… видела… – Я споткнулась на предложении и шмыгнула носом.

– Что ты видела? – ровным тоном спросил он.

Минуту я молчала, но страх был настолько сильным, что мне нужно было его выпустить.

– Твою смерть, – шепотом пробормотала я, и слезы потекли по щекам. – Ты истекал кровью, и это была моя вина… кровь, красная, теплая, она была повсюду. Ты захлебывался в ней, и я вслед за тобой.

Я заплакала громче, тело продолжало трястись от ужаса, я следила за реакцией Тео. Ждала злости, насмешек – чего угодно, но ни один мускул не дрогнул на его лице.

– Ты впечатлительная, это из-за моего перелома, ребенок. Тебе всего лишь приснился кошмар, – бесстрастно сказал он и аккуратно обнял за плечи. – Такое иногда бывает.

– Я сошла с ума?

– Нет, Беренис. Всего лишь кошмар… я же сказал, такое иногда бывает.

– Честно? – заикаясь, спросила я.

– Да.