Говор камней. Ирод (сборник)

Великий Дарий, объезжая свои египетские владения в сопровождении Уцагоренпириса, прибыл из Мемфиса в Саис, где и посетил храм богини Нит. Там его торжественно встретили жрецы, а юная дочка верховного жреца, прелестная служительница богини, девственная Сати, поднесла царю цветок лотоса. Красота девочки так поразила азиатского деспота, что он тут же, в храме, торжественно возложил на ее смуглую шейку драгоценное ожерелье из редчайших камней Индии и назвал ее царицею цариц, то есть верховною супругою царя царей. Хотя сам Уцагоренпирис происходил от одного из знатнейших колен фараонов, однако иметь зятем повелителя почти всего тогдашнего мира было очень выгодно, и он сразу решил, что с помощью своей «маленькой газели» он будет держать в руках великого деспота. И «маленькая газель» должна была покориться своей участи, хотя юное сердчишко ее всецело принадлежало уже «мудрому учителю всяких знаний», черномазому Гапире.

Но девочка скоро была утешена: ее царственный супруг и повелитель, отъезжая из Египта, брал с собою ее отца как ближайшего своего советника и врача, а с ним вместе несколько «искусных пальцами в писании», а равно «мудрых направителей вод» и строителей. Во главе всех этих мудрецов и стоял тот черномазый красавец, по которому изнывало маленькое невинное сердчишко царственной девочки, женская зрелость которой давно опередила ее годы и почти детскую наружность. Значит, она не разлучалась с предметом своих тайных желаний: она будет видеть его в своем новом далеком отечестве, и… «там все, все это будет»…

Торжественно было обратное шествие Дария в свою далекую столицу – в Сузу. Кроме своей почетной свиты его сопровождала внушительная свита из знатных и ученых египтян. В продолжение многомесячного путешествия азиатский владыка часто советовался о теснейшем соединении интересов подданных его почти всемирной державы и в особенности о сближении интересов Персии и Египта. И тут-то в даровитую голову азиата запала гениальная мысль о соединении вод двух океанов.

– Пусть воды и моря Ахеменидов сольются водами и морями фараонов, подобно тому, как кровь моего сердца соединилась с кровью сердца всего Египта, – порешил повелитель мира.

И тут-то положено было соединить широким многоводным каналом красные воды моря Секот (Чермное море) с водами Уат-Ур (Средиземное море). В начальники инженерных работ предположено было поставить даровитого техника и зодчего Тапира, тайную страсть маленькой царицы цариц; но прежде этот египетский Лессепс и Эйфель должен был соорудить в Сузе увеселительный дворец для этой маленькой царицы цариц…

Тут-то в сердце влюбленных и запала лучезарная надежда, даже уверенность, что «там все, все это будет»… У маленькой плутовки даже набат забило африканское сердце, и головка закружилась от предвкушаемого, безумного счастья…

Но вот они и в Сузе.

Увеселительный дворец для юной повелительницы сердца Дария под руководством даровитого Гапира сооружен баснословно скоро и с баснословной восточной роскошью, но и с некоторой строительной тайной, о которой знал один только Гапира, а мастер, посвященный в эту тайну, по окончании постройки исчез бесследно…

Юная царица в своем новом дворце. Ее царственный супруг на охоте на тигров. Он обещал привезти своей маленькой царице – «солнцу очей своих» – маленького тигренка… Она так хотела иметь ручного тигра…

Ночь. Юная царица, отпустив всех рабынь, осталась одна в своей роскошной опочивальне… Она на ложе… Она думает о нем, о том, как он в первый раз ласкал ее в Саисе, в полумраке колонн храма богини Нит… Она только тогда узнала, что такое ласки мужчины…

Вдруг она видит, что резное украшение стены против ее ложа бесшумно раздвигается – и он является перед нею во всей своей мужественной смуглой красоте… Она в его объятиях…

Но недолго наслаждались влюбленные своим блаженством. Так как дворец юной царицы был блистательно окончен и «учинил светлым очам царицы цариц и царю царей блистание радостей», то через несколько недель «мудрый зодчий дворца», осыпанный царскими милостями, должен был отправиться к западному рогу моря Секот для приведения в исполнение великих начертаний Дария о соединении каналом вод двух океанов.

Для этой титанической работы согнаны были со всего Египта, а равно из Нубии и Эфиопии несметные полчища землекопов, каменотесов, плотников и иного рабочего люда. И работа закипела по мановению энергичного строителя, который скорейшее прорытие канала связывал с вопросом о своем личном счастье: чем дольше будет продолжаться эта титаническая работа, тем дольше не попасть ему в Сузу и не видать той, которая стала для него дороже самой жизни.

Но что это с юной царицей?

Вскоре Дарий стал замечать, что «солнце очей» его стало как будто тускнеть… С каждым днем Сати становилась задумчивее и грустней. Она таяла на глазах – увядала, как нежный цветок, оторванный от стебля. Тревога закралась в сердце Дария. Сначала он думал, что его любимица тоскует по родной стране. Он заботливо спрашивал ее об этом; но Сати сказал, что Суза ей больше по сердцу, чем Саис и Мемфис, что по Египту она не тоскует, тем более что в Сузе находится и ее отец, которого она очень любит. Но отчего же она с каждым днем тает? Не гнездится ли в ней тайный недуг? Не позавидовал ли счастью Дария дух зла, владыка темных сил, Ариман, исконный враг доброго, творящего начала, предвечного Аурамазды? Ариман мог наслать злой недуг на его, Дария, любимицу, на «солнце очей» его…

И Дарий поведал свои опасения Уцагоренпирису.

– Солнце души моей, дочь твоя, свет вселенной, тоскует, – говорил он отцу юной Сати. – Что с нею? Вопроси богов Египта.

Уцагоренпирис сам с тревогою видел, что его девочка, его радость, «цветок лотоса» души его, царица цариц, маленькая Сати, увядает, подобно цветку лотоса без воды. Но он больше знал дочь свою, чем Дарий. С раннего детства он следил за ростом и развитием своей девочки. Не мог он не заметить в свое время, что богиня Гатор вселила в сердце его девочки образ «мудрого учителя всяких знаний», даровитого Гапира, который вот уже несколько месяцев находится при прорытии канала от моря Уат-Ур. Не по нему ли тоскует его девочка, «цветок лотоса» души его?

И Уцагоренпирис стал осторожно выпытывать сердечную тайну своей дочурки. Проницательный ум опытного жреца не мог не проникнуть в тайники души юной, неопытной царицы… Скоро он все разгадал…

Надо было подумать о спасении своей дочери, которая для него была дороже всех милостей Дария.

И он остановился на решении, которое имело впоследствии мировое значение.

Египетские жрецы, как известно, обладали многими тайнами природы. Силы гипнотических внушений, как это можно было видеть и в предыдущих моих рассказах, находились у них в полном подчинении, и с помощью внушений они совершали так называемые чудеса.

Силы внушений находились в распоряжении и отца царицы Персии, юной Сати, жреца Уцагоренпириса, и силы эти он сумел направить так, что они всецело подчинили ему и волю и воображение дочери.

По ночам, во сне, юную супругу Дария стала навещать птица богини Изиды. Посланница богини навевала на нее видения, от которых спящая красавица приходила в ужас. Ей представлялось, что ее далекую родину затопляют неведомые воды – не воды Нила, а какие-то таинственные, нахлынувшие из невидимых хлябей воды. Воды поднимались выше берегов Нила, затопляли собою поля маиса и дурры, сгоняли птиц с их гнезд, поглощая собою и эти гнезда, и неоперившихся птенцов пернатого царства… Воды поднимались все выше и выше, затопляя собою города, аллеи сфинксов, обелиски, храмы, цветущие рощи сикомор и пальм и самые пирамиды… Вместо кипевшего жизнью Египта – безбрежная водная равнина, и только верхние камни пирамиды Хуфу оставались не залитыми водою, и птица Изиды, сидя на них, жалобно стонала, оплакивая гибель Египта…

Потрясенную одним из таких снов, Дарий нашел свою любимицу всю в слезах. На вопрос, что с нею, царица рассказала ему о своих ночных видениях.

Суеверный, как все сыны Востока и как дитя того далекого времени, когда боги разговаривали с людьми, Дарий Гистасп, встревоженный за свое сокровище, приказал Уцагоренпирису, как верховному представителю верований Египта, вопросить божество: что означают сонные видения юной царицы? Что хотят поведать ими боги Египта?

Уцагоренпирис исполнил волю царя, и божество устами Изиды поведало: смертные дерзают соединить то, что от века разделено волею великого Пта, отца богов, строителя вселенной: красные воды Секат, соединенные каналом с великими зелеными водами Уат-Ур, поглотят навеки Египет, ибо красные воды стоят выше зеленых вод, и исчезнут под волнами города Египта и храмы богов, их сфинксы и пирамиды фараонов.

Тогда-то и последовало повеление Дария Гистаспа:

– Идите и от Вира до берегов Секот разрушьте оконченную половину канала! Такова моя воля.

И вот «красные воды» осуждены были ждать 2400 лет, пока Лессепс не соединил их с «водами зелеными».

А Гапира от постройки канала возвратился в Сузу, и снова от времени до времени в опочивальню юной царицы, в ее дворце, по ночам являлось видение в виде черномазого Гапира, – и юная царица снова расцвела, как цветок лотоса.

Дарий был счастлив…

Ирод

I

Накануне праздника великого бога Аписа-Озириса по Александрии разнеслась весть, что на следующий день юная дочь последнего фараона, Птолемея Авлета, прекрасная Клеопатра, в присутствии самого бога Аписа-Озириса получит венец Верхнего и Нижнего Египта из рук «завоевателя вселенной», непобедимого римлянина Юлия Цезаря.

Весть эту разносили царские глашатаи, которые, разъезжая по городу на прекрасных лошадях из конюшен фараона, трубили в медные трубы по направлению четырех стран света – на восток, на запад, на юг и на север.

– Но наши боги не потерпят этого, – говорил один молодой жрец собравшейся около него группе египтян, – римлянин перед лицом великого Озириса возлагает венец фараонов на священную голову Клеопатры! Этого быть не может! Давно ли египетские собаки пожирали на берегу нашего моря тело другого такого же «завоевателя вселенной»!

– Это ты говоришь о Помпее? – спросил один из слушателей с медными кольцами на руке, знаками отличия храброго воина.

– О нем, о его нечистой падали. Я сам видел, как его отрубленную голову подносили на золотом блюде вот этому самому Цезарю и как он плакал над ней.

– Да чуть и с его собственной головой не случилось того же, если бы не подоспел к нему на выручку этот идумей Антипатр со своим сынком, головорезом Иродом, да пергамский царь Митридат, – говорил воин, сильно жестикулируя. – Что же наша божественная царевна Клеопатра?

– Да что! Она еще почти ребенок, да хранят ее боги!

– А что же вы, почтенные жрецы, смотрите?

– Я не у власти, есть постарше меня, – с неудовольствием отвечал жрец. – Да вот посмотрим, как завтра великий Апис-Озирис позволит им топтать священные обычаи страны фараонов. Камни закричат, могучие крокодилы выйдут из хлябей Нила, чтобы пожрать нечестивцев, допустивших такое унижение последнему отпрыску наших фараонов, светлейшей Клеопатре.

– А который год будет ей? – спросила одна молодая египтянка с голеньким ребенком на плече.

– Да вот который: она родилась в тот год, когда последний великий бог Апис отошел на покой в прекрасную страну запада и погребен был в гробничном месте, в вечном доме своем. Я помню, что тогда долго искали нового бога, разыскивали его великолепие во всех местностях Питоми, и по островам, и около озера Нат, пока не нашли на лугу по ту сторону Нила и торжественно ввели в храм бога Пта – отца богов. Ну, этому будет уже семнадцать лет. В тот год еще филин каждую ночь кричал на вершине пирамиды Хуфу (Хеопса).

– Чего же он кричал, святой отец? – спросила египтянка.

– Худо предвещал стране фараонов, – был ответ.

– Филин, говорят, кричал и в Иерусалиме, на Сионе, перед тем, как были разрушены стены нашего святого города вот этим нечестивым римлянином, голову которого поднесли на блюде римскому Цезарю, – вмешалась в разговор старая еврейка из толпы. – Это Иегова[10 - Иегова (Сущий) – одно из имен Божиих, великое и святое, означающее самобытность, вечность и неизменяемость Его существа. (Здесь и далее примечания редактора).] покарал нечестивца.

– Ну, бабуся, наш бог, великий Апис, посильнее будет вашего Иеговы, – презрительно заметил воин.

– Это бык-то сильнее Иеговы? – вспыхнула было еврейка.