Богиня

– Марджина, я и не знал, что ты такая любопытная и умная. Ни одна женщина до тебя никогда не интересовалась, куда я езжу каждый сезон.

Он рассказал мне о далёкой стране Китай, куда он вместе с дядей Махмудом вёл свой караван, состоящий из двенадцати верблюдов. Кроме ковров отец торговал пряностями, которые очень ценились в Китае и Турции.

Я не знала, как выглядит в действительности эта загадочная страна Китай, но я представляла её себе совсем сказочной, необыкновенной.

Отец рассказывал, что люди там желтокожие с узкими глазами. Он рассказывал об их удивительной культуре, о тех богах, которым они поклонялись в храмах, называемых «пагодами».

Ещё он рассказывал про далёкую Турцию, где ему тоже посчастливилось побывать с торговой миссией.

– Они тоже, как и мы, мусульмане, – говорил отец.

– Значит, они, как и мы, исповедуют ислам? – спрашивала я.

– Да. И у них такие же мечети, как и в Бухаре.

Помню, из Китая отец привозил фарфор, из которого мы потом всей семьёй, устроившись у очага, пили горячий чай.

А маме доставались украшения из Турции, среди которых были аметисты, нефриты, броши из лазурита и бирюзы.

Наша семья считалась не бедной и не очень богатой. Помню, наш двухэтажный особняк находился чуть ли не в самом центре Бухары, граничащий с садом визиря халифа.

Чуть восточнее от него простиралась базарная площадь, откуда в людные дни раздавались оживлённые голоса торговцев, пахло жареной бараниной и специями, оттуда же часто доносились песни и фанатичные выкрики странствующих дервишей.

Отец торговал не один, а вместе с двоюродными братьями, жившими в Самарканде. Они же по определённым дням привозили дорогие ковры. Ковры эти делались вручную, как в Бухаре, так и в Самарканде, где жили наши родственники: братья отца по матери. В целом, они и все мы составляли родовой клан семейства Джелиль. Я слышала о том, что некоторые наши дальние родственники были вхожи даже в покои самого халифа. Халиф был очень осторожен, и в его дворец редко кому удавалось проникнуть из простых смертных.

Что касается специй, то часть из них произрастала в нашем небольшом саду, огороженном со всех сторон от случайных воров и грабителей. Это были, в основном, ароматические травы, которые собирались нашей прислугой, сушились и упаковывались для продажи.

Другую часть специй, а это были большей частью, острые перцы и приправы, отец скупал в самой Бухаре и затем доставлял их для продажи в Китай и отчасти в Турцию.

У нас было несколько работниц, живших прямо в нашем доме в небольшом пристрое к нему.

Разумеется, торговлю мой отец получил по наследству от моего деда Кемаля Джелиля, которому он больше всего доверял из-за торговой смётки и умения вести дела. Наверное, братья отца завидовали ему, ибо он считался любимцем деда и основным его наследником.

Впрочем, об этом никогда не говорили в нашей семье, так как всё подчинялось определённому укладу и считалось само собой разумеющимся, как течение спокойной реки.

Ещё я помню свою младшую сестру Лейлу. В отличие от меня она была спокойной, послушной и никогда не задавала лишних вопросов, как и следовало вести себя женщине по Корану. Лейла очень любила помогать матери по кухне, она накладывала плов в пиалы и несла его нищим. Также моя младшая сестра любила рукоделие, и я помню, как она часами не выходила из своей комнаты, занятая какой-нибудь вышивкой или чтением Корана.

В отличие от неё я была неугомонным ребёнком, и мне кажется, мама стыдилась моего крутого нрава и излишнего любопытства, не позволительного для женщины.

– О, Марджина, – часто говорила она мне, – тебе скоро нужно думать о замужестве, а ты ещё не начала готовить свадебное покрывало. Что скажут соседи!

Я не знала, что ей ответить, просто на время замолкала и для вида начинала перебирать чётки.

О замужестве я и не думала, просто мне казалось тогда, что вокруг меня столько нового, необычного и загадочного, о котором нужно непременно узнать и постичь.

Когда мне исполнилось восемь лет, меня отдали в обучение Мадине-апе. Она жила недалеко от нашего дома и учила местных девочек Корану, рукоделию, умению вести хозяйство и в том числе «знать своё место в огромном мире мужчин».

– Мадина-апа, – спросила я её на одном из первых занятий, – а разве этот мир принадлежит одним мужчинам?

Помню, дородная женщина сверкнула на меня своими чёрными глазами и нахмурила брови, подведённые сурьмой.

– Аллах не любит непокорных. А добрая жена должна всегда подчиняться, и быть кроткой, как голубка. Тогда будет мир и согласие. Ты – дочь Амины Джелиль?

– Да, госпожа, – ответила я.

– Хорошо, на днях я навещу вас. Амина-апа – хорошая женщина, и я уважаю её.

Возможно, Мадина-апа хотела сказать, что у такой уважаемой женщины, как моя мать, не может быть столь дурно воспитанной дочери, как я. Но она этого не сказала.

На занятия мы приходили прямо в дом самой Мадины. Нас было всего несколько девочек из Бухары примерно одного возраста. Лейла тоже вместе со мной ходила в дом Мадины-апа.

Каждая из нас должна была носить с собой коврик для молитв, чётки и толстый талмуд Корана, а также небольшую пиалу, потому что в перерыве между занятиями Мадина-апа кормила нас.

Во дворе её дома служанки были заняты приготовлением плова и халвы, и оттуда всегда доносились притягательные ароматы.

Конечно же, за наше обучение Мадина-апа брала деньги, часть из них она тратила на содержание слуг, на приготовление пищи для нас. А другая часть по-видимому, делала её существование вполне комфортным. Дом Мадины отличался чистотой и даже роскошью; в гостиной, мимо которой мы всегда проходили, на столах в огромных пиалах благоухали восточные сладости; я помню, своими ароматами они сводили меня с ума так, что я не могла сосредоточиться на чтении Корана.

Разумеется, моя младшая сестра Лейла очень понравилась Мадине-апе. Недаром во время занятий она часто приводила её всем в пример.

– Если вы будете такими же кроткими, как Лейла, – говорила Мадина-апа, внимательно глядя на нас, – то обязательно выйдете замуж и найдёте себе достойных мужей.

При этом Лейла заливалась краской смущения, и её пальцы начинали лихорадочно перебирать чётки.

– Неужели во всём мире не существует одиноких? – спрашивала я.

Мадина-апа, сверкнув в очередной раз на меня глазами, ответила:

– В Коране, данном нам великим пророком Мухаммедом, сказано: «И пусть будут воздержаны те, которые не находят возможности брака, пока их не обогатит Аллах Своею щедростью».

Очевидно, Мадина-апа имела в виду себя, ибо она не была замужем.

Однажды одна из девочек, присутствующих на занятиях во время короткого перерыва подошла ко мне и спросила:

– Почему ты всегда задаёшь такие дерзкие вопросы, ведь Мадине это не нравится?

Девочку звали Кариной.

Я внимательно посмотрела на неё, её тонкие многочисленные косички, выставляющиеся из-под тюбетейки.

– Тебя действительно интересует, почему я так делаю?

Карина кивнула:

– Да. Все так боятся Мадину-апа.

– А я не боюсь. И мне непонятно, почему мы должны, как служанки, всё время смотреть в пол и зубрить непонятные изречения и суры. Почему Мадина-апа не объяснит нам их содержания, ведь тогда мы бы лучше понимали Коран, а когда человек понимает то, что он делает, то совсем по-другому относится к написанному.

Карина взяла протянутую ей пиалу с пловом и сказала: