Богиня

Она молча прошла внутрь комнаты и вывернула мешок. С грохотом на пол упали большие камни.

– Что это, Секхет?

– Госпожа Амина приказала Вам стоять на камнях.

– О….

Мне было нечем ответить ей. Я уловила сочувствующий взгляд Секхет.

Мне было больно, очень больно когда Мадина-апа заставила меня встать на колени на эти острые булыжники.

Секхет потрепала меня по волосам.

– Госпожа Амина очень добрая, просто сегодня приходила Ваша наставница Мадина-апа….и госпожа Джелиль делает это в воспитательных целях.

– Я знаю, Секхет, я знаю, – сказала я.

Я встала на колени, несмотря на испытываемую мною боль.

Когда Секхет ушла, я всё ещё стояла на коленях. Слёзы текли из моих глаз, как два горных ручья, но я никому не хотела показать их.

«Почему я не такая же, как Лейла, – подумала я, – тогда моя мама гордилась бы мной, и я не навлекла бы на себя злость Мадины-апы».

Однако уже тогда, будучи ребёнком в глубине своей незрелой души я понимала, что нельзя покоряться, если кто-то унижает тебя. В моей душе рос протест – протест устоявшимся правилам и обычаям, унижающим женщину.

Правда, что я могла сделать тогда – несмышлёная девочка, ищущая Истину, или, по крайней мере, пытающаяся её найти?

К тот день и в ту ночь я не притронулась к еде. Лишь под утро я поела немного фиников и выпила чаю, уже остывшего к этому часу.

Я слышала, как в мечети муэдзин созывал людей на утренний намаз.

Я слышала их сонные голоса, улицы Бухары постепенно оживали, словно, муравейник, кем-то растревоженный.

К обеду в комнату вновь вошла Секхет. На ней было розовое платье и такие же розовые шаровары. Секхет была уже немолодой женщиной, о её судьбе я ничего не знала, знала только, что она всегда сочувствовала мне и со многим не соглашалась, что происходило вокруг неё, но предпочитала молчать и не высказывать своего мнения вслух. Так было спокойнее. Так, во всяком случае, ты мог дожить до преклонных лет в спокойствии.

Она нашла меня за уплетанием фиников, и я заметила лёгкую улыбку на её смуглом лице.

– Секхет?

Я поспешила дожевать остатки фиников.

– Ты ведь не расскажешь про курицу? – с надеждой в голосе спросила я её.

– Нет. Конечно, нет. Госпожа ждёт Вас у себя внизу. Она хочет поговорить с Вами.

– Хорошо. Я иду……а ты можешь съесть мой ужин. Всё равно я не притронусь к нему.

…..Когда я вошла в комнату мамы, она сидела ко мне спиной и смотрела в окно.

– Матушка, я пришла. Секхет сказала мне, что ты хотела видеть меня, – произнесла я, чтобы обозначить своё присутствие.

– Проходи, Марджина. Садись.

Мама указала мне на мягкую декоративную подушку подле себя. Я опустилась на неё.

– Ты знаешь, почему я позвала тебя? – спросила она меня, всё ещё всматриваясь в окно куда-то вдаль. Голос у неё был спокойный и в то же время серьёзный.

– Нет, – ответила я, – но мне известно о том, что вчера в гости к нам приходила госпожа апа.

Мама повернулась ко мне лицом.

– Прости меня, доченька. Ты, наверное, думаешь, что я – очень жестокая мать. Но я просто беспокоюсь о твоём будущем. Женщина, исповедующая ислам, не должна быть дерзкой.

– Разве я была дерзка? – спросила я.

– Госпожа апа посчитала твоё поведение дерзостью.

Она посмотрела в мои глаза.

– Ты очень напоминаешь мне свою бабушку, которая обладала горячей кровью и могла постоять за себя.

С этими словами мама протянула мне медальон с изображением портрета очень красивой женщины с твёрдым уверенным в себе взглядом.

– Это и есть моя бабушка?

– Да. Её звали Расима, и она покинула этот мир в Самарканде в кругу своих друзей.

– Друзей?

Мама вздохнула:

– Потому что близкие не понимали её. Но я запомнила её слова. Она говорила: «Женщина – не раба, чтобы быть наказанной за своё несовершенство».

Инстинктивно я поцеловала медальон, будто найдя в облике своей бабушки одну из своих союзниц.

– Марджина, – сказала мама, – Поверь, девочка, я не хотела наказывать тебя, но быть женщиной с сильным характером – огромный подвиг, который не каждой по плечам. Да и потом, Мадина-апа имеет огромное влияние в Бухаре, и нам скоро нужно выбирать для тебя жениха.

– Но, мама, я не хочу замуж, – возразила я.

– Увы, доченька, здесь никто не спросит тебя о твоих желаниях. Здесь всё подчинено традициям, и для твоего же блага я хочу, чтобы ты соблюдала их.

Я с силой сжала в кулаке чётки.

– Сейчас Секхет принесёт чаю с халвой, и ты с Лейлой и Сулеймой пойдёшь на рынок.

Сулейма была одной из служанкой в нашем доме.

– Это будет маленькой компенсацией за то, что ты перенесла вчера. Я хочу, чтобы ты выбрала себе украшения для будущей свадьбы.