Макария

От неожиданности я замер на несколько секунд.

– Что значит мёртв? Это его жена сделала? Но я же не так давно видел его.

Её лицо опять приняло такое выражение, будто она ждала от меня удара.

– Ты? – осенило меня. – Зачем?

– Зря ты пошёл к нему в церковь. Он не понял, про что ты говорил, но ты так напугал его, что он решил рассказать всё полиции. А если бы он пересказал ваш разговор полиции, то тебя бы сразу посадили. Френсис сразу бы понял, что к чему. Я не могла позволить сделать ему это. В тот момент я ещё боролась за твою жизнь и за нашу семью. Поэтому, управляя тобой, я вернулась в здание, нашла Мориса и выманила его к чёрному входу. Его ещё не нашли. Он в мусорных контейнерах. Я собиралась съездить ночью за телом, чтобы спрятать его, но Софи не спала всю ночь. Она услышала бы меня. А на следующую ночь было уже поздно. Тебя привезли сюда, – она села на стул, опустив голову. Глаза её снова смотрели в пустоту.

Она не решалась продолжать. Я понял её. Всё могло было быть иначе. Она могла бы спрятать тело Мориса, и его бы не нашли. Убийство Хлои же Френсис бы не доказал. Но я заставил смотреть Мари на то, что происходило в туалете… И она не выдержала…

– Да. У меня был выбор, – тихо сказала она.

Я её еле слышал. Но не из-за того, что она говорила тихо, а из-за того, что её голос звучал далеко. Нас будто разделяла пропасть.

– Я могла сохранить нашу семью. Тебя бы не посадили. Но для этого мне нужно было быть свидетелем твоего предательства. Я не смогла. Я почувствовала то, из-за чего люди начинали войны. Раньше я не понимала людей, но теперь…

Моё сердце сжалось. Я понял, что сам разрушил свою жизнь. Всё, от начала и до конца, произошло из-за меня. Я видел вокруг себя только алчных, злобных и корыстных людей. Я видел в них причину своих бед. Во всём я винил их. Но как оказалось, есть только одна причина, и это я. В каком-то смысле это я убил Лору, Хлою, Мориса и Милтона.

– Милтон! – воскликнул я. – Милтона же не мы с тобой убили?

Да, я сказал «мы». Я уже принял то, что и я тоже убил их всех. Как мало времени мне потребовалось для того, чтобы понять то, что я тоже виновен во всём.

– Но я помню всё от начала и до конца. Он ведь сам утопился. Так? – спросил я, уже ожидая утвердительный ответ.

Она отрицательно покачала головой.

– Как? А его за что? За то, что он нашёл кровь в лодке?

– Нет. Это было бы бессмысленно. Мне нужно было всего лишь избавиться от крови и волос в лодке. На крайний случай – избавиться от лодки.

– Тогда что всё это значит? – озадаченно спросил я.

– Я же тебе сказала, что пришла рассказать тебе всю правду про тебя, меня и Софи.

Она делала паузы, перечисляя нас. И сделала акцент на имени нашей дочери. В этот момент я чувствовал себя так, будто ко мне вот-вот подкатит мой приступ.

– Софи? Каким образом тут замешана она?

И тут в моём сознании всплыл момент, когда Милтон ругался с нашей дочерью. Я вспомнил её неестественную позу и холодное равнодушие парня, который медленно, но верно погружался в воду. Я вспомнил слова Мари о сыне суккуба. И до меня дошло. Софи – дочь богини. И хоть отец у неё простой смертный, но в ней должно было находиться что-то от её матери.

Я полностью перестал сомневаться в том, что говорит моя жена. Хотя нет. Если бы это всё говорила мне моя Мари, то я бы вряд ли в это поверил. Сейчас это всё говорила Макария. А её слова я воспринимал как факт.

– Она что-то типа полубогини? – неуверенно выговорил я, сомневаясь в своей грамотности в этом деле.

Она опять отрицательно покачала головой.

– Ты же помнишь, что я отказалась заводить ещё детей? Так вот, это из-за того, что я родила мёртвого ребёнка. Софи мёртворождённая. Но я не простой человек, поэтому Софи не простой мёртвый ребёнок, – она взглянула на меня таким мученическим взглядом, что мне захотелось прижать её к себе и успокоить, – мавка, – выговорила она.

– Мавка? Это что ещё такое?

– Это мёртворождённые дети, которые всю жизнь будут связаны с водой. Они могут прожить детство как обычные люди, но, взрослея, они тянутся к рекам, озёрам и морям. Они способны управлять морскими существами, водой и всем, что с ней связано.

Это навело меня на мысль о девушках с рыбьими хвостами и в лифчиках из ракушек, которые сидят на скалах и зазывают моряков на дно океана.

– Нет. Русалки – существа от природы не злые. Если их не тревожить, то они не тронут тебя. Ну а в мавках заложена ненависть к человеку. Они завлекают, а потом убивают людей из-за чувства мести за свою смерть, которую никто не предотвратил. С каждым днём она будет всё явственней проявляться в Софи.

– Ты так говоришь, будто русалки существуют.

Я тут же понял, что сказал глупость. Я сейчас разговариваю с богиней, за решётку я посадил суккуба, а моя дочь – мавка. И я ещё удивляюсь существованию русалок.

– И что же теперь делать с Софи? Что с ней будет? – спросил я у Макарии, которая уже знала, о чём я спрошу.

Чувство беспокойства перерастало в страх. Неизвестность ещё никогда так не пугала меня.

– Я позабочусь о ней. Ты её ещё увидишь. У тебя будет шанс попрощаться с ней. Но ей нужно жить совсем в другом месте. В месте, недоступном для обычного человека.

Я понял, что это означает. Софи я тоже потерял. Она тоже меня покинет. Я лишился жены и дочери в тот же момент, как обменялся телефонами с Хлоей. А может, даже и раньше. Возможно, всё началось тогда, когда я всю ночь думал про Лору.

– Ты меня ненавидишь? – спросил я после долгого молчания.

– Нет. Я так и не научилась чувствовать ненависть по отношению к тебе. Но зато теперь я знаю, что такое любовь и ревность, страсть и соперничество, слабость и ужас.

Каждое слово отдавалось уколом в моём сердце.

Она с нежностью посмотрела мне в глаза и подалась вперёд. Положив свою ладонь мне на щёку, она поцеловала меня в угол моих губ. Она поцеловала меня так нежно, как никогда ещё не целовала.

– Мы встретимся позже, милый, – прошептала она мне на ухо.

Закрыв глаза, я вдыхал запах её волос и кожи, а ещё этот манящий аромат духов, который впервые заметил на Мари только сегодня. Воспоминания о том, как мы встретились с ней, снова нахлынули на меня.

Мне показалось, что тепло, которое было на моей щеке от её ладони, уже через секунду после того, как я закрыл глаза, начало исчезать. Она ушла. Я это знал. Мне не нужно было даже открывать глаза, чтобы убедиться в этом. Запах её волос, который я так любил, растворился полностью. Со мной остался только незнакомый мне запах духов. Открыв глаза, я понял, что был прав.

Через три дня ко мне явился Френсис.

– Не ожидал, что ты на такое способен. Я даже не догадывался, что ты убил и его, – сказал он, решительно направляясь к пустому столу, который находился посреди моей камеры.

Я сразу понял, про кого он говорит. Они нашли Мориса. Три дня – это довольно долго для опытных полицейских. К тому же они были в курсе, что последний раз Мориса видели именно в нашем участке.

Я не спал уже трое суток. Я никак не мог принять правду за реальность. Сознание моё помутилось за эти дни. На следующий день, как ко мне явилась Мари, мне начало казаться, что она и не приходила ко мне вовсе. Я уверялся с каждым днём всё сильнее, что это следствие моей болезни, так как никаких богинь, русалок и эльфов не могло существовать. Я пытался найти ту грань, которая разделяет истину от моей больной фантазии. Но всё упорно сплеталось воедино.

Ещё на следующий день я был уверен, что это я убил всех, в том числе и Милтона. Я был самым настоящим маньяком с больной психикой. А маньякам это свойственно. Они ходят и убивают людей самыми необычными способами, а затем прячут тела. А ещё они постоянно находятся рядом с местом преступления. В данном случае я всё время был рядом со следователем, раскрывающим эти убийства. Если бы ко мне пришли в этот день, я бы точно признался во всех преступлениях.

Ночью ко мне начали подкрадываться сомнения. Я понимал, что не мог совершить столько преступлений под носом у Френсиса и так долго оставаться на свободе. К тому же Милтона я никак не мог убить. Он сам убил себя. Нет – его убили. Моя дочь его убила, а моя жена была свидетелем.

К утру я понял, что всё, что я видел и слышал ранее, было правдой. Мари была тут, и она всё доходчиво объяснила мне. Это не я сделал. Я не мог этого сделать. Я мог рассуждать трезво, и я знал, что мне незачем было убивать их. В таком случае я не мог сесть в тюрьму. Мари должна была всё рассказать им. Меня должны были оправдать. Меня обязательно оправдают и отпустят, ведь я невиновный.

Я помню, как на четвёртый день своего заключения я доказывал Френсису, что это не я убил всех их, а моя жена. Я помню психолога, который приходил с ним на третий или четвёртый раз. Они смотрели на меня как на ненормального. Но это не я был ненормальный, это они были настолько тупы, что не могли понять, о чём я им говорю. Я всё подробно пересказал им, а они глазели на меня как на прокажённого.