Макария

Этот урод удовлетворённо наблюдал за моей реакцией. Меня же бросило в пот. По всему телу прошла горячая волна, которая остановилась на моих щеках и веках. Все мысли наконец-то в моей голове разом столкнулись, воссоздав полную картину всего, что произошло в тот вечер.

«Волос… Крохотный волос погубил меня», – гудело у меня в голове.

– Это удивительно, неправда ли? Один незаметный волосок стал роковым для тебя, – сказал Френсис, будто прочитав мои мысли, – кстати, я уже получил результаты ДНК-теста. Я думаю, мне не нужно говорить, кому этот волос принадлежал.

– Нет. Это не… Ты не так понял, – произнёс я, ещё не отойдя от шока, – это священник. Это Морис!

– Морис? – спросил он, нахмурив брови.

– Это Морис! – закричал я. – Это он подставил меня! Ты же должен понимать, что мне незачем было убивать её! Он хотел засадить меня за решётку, чтобы я не смог обвинить его в убийстве той женщины! Ты помнишь тот случай? Это не его сын убил её! Это он! Я всего лишь хотел помешать его планам!

Меня всего трясло. Я пытался доходчиво объяснить Френсису всё, что со мной произошло. Но получалась какая-то чушь. Я и сам бы ни за что не поверил в этот бред сумасшедшего, но мне оставалось только одно – убедить его, что меня действительно подставили. Это было правдой, а они не могли не поверить в правду.

Он тяжело смотрел на меня. По его лицу было понятно, что он видит во мне безумного маньяка, который пытается придумать себе оправдание.

– Да нет же, Френсис. Проверь Мориса, это он убил всех! Это он! С самого начала! Это его вина!

С одной стороны, я понимал, что это мало походило на правду, но, с другой – всё моё естество было возмущено тем, что он не хочет услышать меня. Как настоящий профессионал он должен проверить все данные. Ему всего лишь нужно допросить Мориса.

Френсис дождался, пока я перестану кричать. Его выражение лица стало серьёзным как никогда раньше. Это удивительно для того, кто и так всё время серьёзный.

– Где тело, Артур? – спросил он с ледяной суровостью.

– Да не я это сделал! Как ты не можешь понять этого, болван ты старый! Ты же столько лет работаешь детективом!

– Где тело? – заорал он, подскочив с места.

Это охладило меня. Какое-то время я тупо смотрел на него, прокручивая его вопрос у себя в голове.

– Тело? – неуверенно переспросил я.

– Тело Хлои, – медленно произнёс он.

Я наконец-то понял, что он от меня хочет. Скрывать это всё больше не было смысла. Внутри души у меня что-то рухнуло, разбилось и разлетелось в разные стороны. Это был конец.

– Под собакой, – вполголоса произнёс я.

Этого было достаточно. Он всё понял. Глаза его расширились. В них отражался неподдельный ужас, сменяющийся гневом.

– Тебя надолго посадят, – ядовито произнёс он.

Вот и всё, допрос закончился. Они вышли, надёжно закрыв за собой металлическую дверь, оставив меня, огорошенного и растерянного, наедине со своими мыслями. Долгое время я сидел, так и не шелохнувшись. Голова шла кругом. Мысли путались. Впервые в жизни я не знал, что мне делать дальше. Мне хотелось лечь, но я не мог пошевелиться. Тело не слушалось. Руки и ноги будто были налиты свинцом.

Не знаю, как долго я так сидел, но из оцепенения меня вывел звук открывающейся двери. Это пришёл тот же офицер, который был с Френсисом на допросе. Он принёс мне еды и ещё воды.

Не осознавая того, я машинально выпил весь стакан. Еду я съел, скорее, оттого, что мне нужно было уже хоть что-то сделать. Я даже не понял, что именно я ел, но съел я всё, что было в тарелке.

Почти сразу же на меня накатила сонливость. У меня хватило сил на то, чтобы перебраться на жёсткую кровать, на которой был только старый матрас.

Не помню, как я заснул, но помню обрывки своего сна. Опять Мари. Опять её изумрудные глаза. Только на этот раз они сияли не от гнева, а от слёз, которые катились ручьями по её щекам. Закрывая лицо руками, она рухнула на колени. Свернувшись на полу, она рыдала в голос.

Очнулся я от лёгкого аромата незнакомых мне духов. Поднявшись на кровати, я не поверил своим глазам. Передо мной сидела моя жена. Она сидела на стуле рядом с моей кроватью. На лице у неё была еле заметная улыбка. Весь её образ излучал нежность и лёгкость. На ней было длинное бежевое платье. Оно отливало золотом и так изумительно подходило к цвету её волос. Я вначале думал, что из-за травмы головы мне мерещится, будто юбка платья расплывается у меня в глазах. Но когда я окончательно проснулся и протёр глаза, то понял, что оно находилось в постоянном движении. Оно выглядело так, будто это было заснятое и проигранное в замедленном режиме движение волн в море. Я не мог сфокусировать взгляд на её одежде. Образ платья словно ускользал от меня. Я даже не мог понять его форму. Видимо, я действительно свихнулся. Нужно было пить эти дурацкие таблетки. Но, с другой стороны, псих же не может признать себя психом. Или может? Скорее всего, травма головы тоже сыграла свою роль.

– Как ты т… Давно ты тут?

– Да, – гулким эхом пронеслось у меня в голове.

– Тебе уже всё рассказали? Милая, это не я сделал. Я тебе клянусь! Ты мне веришь? – с надеждой в голосе спросил я, приподнимаясь с кровати.

– Я это знаю, – перебила она меня.

Вначале я подумал, что её голос звучал эхом из-за пустого помещения, в котором мы находились. Но, сообразив, что мой-то голос звучит вполне обычно, я начал пристальнее всматриваться в неё. Я заметил, что волосы у неё ещё сильнее стали переливаться золотом. Причём они мерцали независимо от того, двигалась Мари или сидела неподвижно. Они стали намного длиннее, чем были вчера. Прям как в тот день, когда мы познакомились с ней.

Когда она двигалась, то становилась как бы смазанной картинкой. Она расплывалась и теряла резкость, но стоило ей замереть на секунду, как её лицо становилось чётким. От этого у меня начала кружиться голова. Тяжело было смотреть на лицо своей жены, которое всё время рассеивалось и ускользало от взора. И тут до меня дошло: это всё ещё был сон!

– Что происходит? – произнёс я, заворожённо глядя на неё.

– Я пришла освободить себя и тебя от привязанности, которая разрушила твою жизнь. И рассказать тебе всю правду. Ты имеешь право знать.

– Привязанности? Какую правду?

– Правду про себя, про тебя и про Софи.

Я растерянно смотрел на неё. С каждой секундой мне всё больше казалось, что я всё ещё сплю. Но это было не похоже на обычный мой сон. Обычно она не разговаривала со мной во сне. Она молча смотрела на меня. Она могла плакать или даже кричать, но я всегда понимал, из-за чего она вела себя так в моём сне. Во сне моё чувство вины рисовало конкретные образы моей жены так, если бы она узнала о тех предательствах, которые я совершил. А сейчас, несмотря на то что она разговаривала со мной, я совершенно ничего не понимал.

Она вздохнула, и на её лице появилась скорбь.

– Прости меня, – грустно произнесла она.

– За что?

– Это всё из-за моей слабости. Из-за меня твоя жизнь разрушена. Я думала, что смогу жить счастливо. Думала, что смогу иметь семью. Я считала, что со своей стороны я делала всё, что должна делать настоящая жена. Я наивно полагала, что этого будет достаточно для семейного счастья. Но я не учла того, что ты обычный человек. У тебя есть слабости и пороки, как и у любого человека. В каком-то смысле и я стала обычной женщиной. Ведь я доверилась мужчине и была предана. Для меня это стало откровением. Знаешь, я никогда бы не смогла подумать о том, что предательство может так ранить. Я даже не догадывалась, что ревность так сжигает грудь, – мне показалось, что глаза у неё заблестели от слёз, – но есть и плюс. Я поняла, что такое материнские чувства. И за это я благодарна тебе, – она улыбалась сквозь всё-таки потёкшие из её глаз слёзы.

Голос у Мари был таким глубоким, что мне казалось, что её должно было быть слышно и за пределом моей темницы. Поэтому я не понимал, почему никто не реагирует на посторонние звуки в моей комнатке.

Я стал сомневаться, что во мне осталась хоть капля здравомыслия. В голове у меня мелькнула мысль о том, что посетителей сюда не пускают. Не понимаю, почему я подумал об этом только сейчас? Максимум, кто может сюда приходить, это следователи и адвокаты. Мне даже ещё не предъявили обвинения. Никто не мог впустить её сюда. Значит, это точно был сон.

– Как ты сюда прошла? И про что ты говоришь? Я тебя не понимаю. Мари, я сошёл с ума? Это не похоже на сон. Значит, я свихнулся.

– Нет. Ты не сошёл с ума. Но у тебя действительно проблемы со здоровьем. И меня никто не впускал. Я пришла сюда по собственной воле.

Слёзы уже не текли у неё по щекам. Она посмотрела на меня так, будто я был её сыном, который сказал глупость, которая её расстроила. Мне стало не по себе.

– Я понимаю. Всё понимаю. Ты не спишь. Тебе тяжело будет принять то, что я собираюсь тебе рассказать. Но тебе нужно это услышать, так как я собираюсь покинуть тебя. Так больше не может продолжаться.

– Ты бросаешь меня? – ошеломлённо произнёс я.

– Я просто оставляю попытки жить как человек. Но мы вскоре встретимся. В последний раз…