Макария

Мне не оставалось ничего другого, как вызвать полицию. Они приехали быстро. Во главе их был Френсис. Ему сразу позвонили домой, доложив обо всём. Вместе с ним приехали два водолаза и скорая помощь, которая уже не поможет Милтону.

Френсис странно смотрел на меня. Холодно поздоровавшись, он сразу приступил к делу. Первым делом он стал допрашивать мою дочь. В тот момент, когда Френсис приехал, она уже слегка успокоилась, хоть нервная дрожь всё также пробегала по всему её телу.

Следователь уселся за стол, а Софи посадил на то самое кресло рядом с собой. Мари не отходила от неё ни на шаг. Во время допроса она сидела рядом с дочерью, держа её за руку. Я сидел напротив старого следователя. Моя жена и дочь оказались по правую мою руку.

Как оказалось, Софи ничего не помнила. Последнее, что она смогла вспомнить, это как она вынудила Милтона отдать ей его телефон, чтобы проверить, правда ли они с Хезер встречались.

Это не на шутку взволновало Френсиса. Он явно был встревожен. Когда он задавал вопросы Софи, то всё время тайком поглядывал на меня. Меня это начинало раздражать. Я не старался делать вид, что не замечаю, как он разглядывает меня. Я прямо смотрел ему в глаза. Он же смотрел только на меня и на Софи. На Мари он не смотрел даже тогда, когда задавал вопросы конкретно ей. Он будто намеренно игнорировал её.

Понятно, что, должно быть, происходит в голове у Френсиса. Вначале Хлоя пропадает после нашего с ней свидания, а после этого странным и непонятным образом тонет её сын, отдыхая вместе с моей семьёй. Теперь-то Френсис точно с меня не слезет, хоть и моей вины нет ни в первом, ни во втором случае.

Мы с Мари по очереди рассказали о том, что видели. Это не особо помогло ему. Френсис сказал, что на следующий день я должен привезти Софи к нему в кабинет, чтобы он смог поговорить с ней наедине. Говоря мне это, он сделал ударение на последнем слове.

Мы долго ждали, пока тело парня достанут из воды. По какой-то причине он оказался очень далеко от берега. Человек, который достал Милтона, сказал, что тело зацепилось за железную арматуру на дне озера. А точнее, края его куртки оказались завязанными вокруг металла. Непонятно, каким образом он нашёл в мутной воде эту арматуру и как она вообще там оказалась, но было понятно, что он отчаянно хотел умереть.

Неужели у Милтона оказалась настолько неустойчивая психика, что он был способен убить себя из-за такой глупости, как ревность девочки? Я мог только догадываться, что у него творилось в душе. Мне казалось, что у него произошёл нервный срыв оттого, что он долго прятал у себя внутри свои реальные чувства. И это было связано, несомненно, с пропажей его матери. Мне нужно было внимательнее приглядеться к Милтону. Может, тогда этого бы не случилось…

На следующий день я отвёл Софи к Френсису. Я опять остался ждать за дверью, предоставляя старой ищейке мучать мою дочь расспросами.

Сидя в мучительном ожидании, я ощутил чувство, которое называют «дежавю». Я снова увидел приближающуюся Лору, которая летящей походкой шла ко мне.

– Опять ты тут! – она бесцеремонно уселась на стул рядом со мной. – Что на этот раз?

У меня было отвратное настроение. Я видел, как моя дочь и жена переживают из-за того, что произошло. Мари тоже понимала, чем всё произошедшее грозит мне. Всё описанное нами выглядело очень странным. И хоть у Френсиса не было никаких зацепок и доказательств, тем не менее проблем мне теперь не избежать.

– Ты прекрасно знаешь, почему я тут сижу, – прорычал я.

И это было правдой. Весь отдел был в курсе моих дел. Даже Клайд, проходя мимо меня, смотрел жалостливыми глазами. Они жалели меня! Это безумно бесило. Знакомые смотрели на меня как на жертву изнасилования. Но странность была в том, что я не чувствовал себя пострадавшим. Напротив, я ощущал себя преступником. Слишком уж много тайн я хранил. Меня безумно раздражало то, что на меня смотрят так, будто хотят похлопать по спине, обнять и сказать: «Ну-ну, всё будет хорошо». Лучше бы меня возненавидели, считая убийцей. Так мне было бы легче встречаться взглядами со знакомыми мне людьми.

Нужно отдать должное Лоре, она не жалела меня. Лора, как обычно, приветливо улыбалась, глядя прямо мне в лицо. Пускай это и была фальшивая улыбка, но она напоминала мне то время, когда я ещё не был человеком, которому все сострадают.

– Ну да, ты прав. Я слышала сегодня утром, что вчера произошло. Да чего ты так переживаешь! Не будет Френсис обвинять тебя в убийстве мальчишки. Всё и так ясно! Мальчик не выдержал пропажи своей матери. У него, наверное, была скрытая депрессия, которую никто не заметил.

Я не был уверен насчёт того, что он мог убить себя, даже если находился в депрессии. Мне было действительно жаль Милтона. Он был хорошим парнем. Тайна его смерти не давала мне покоя.

Я не спал всю ночь. Голова ныла, а в глазах как будто было полно песка. Мы с Мари по очереди успокаивали нашу дочь этой ночью. Она всё время начинала истерично рыдать. Приходилось сидеть с ней до тех пор, пока она не затихала. Когда она успокаивалась, то хотела побыть одна. Поэтому эта ночь напоминала нам то время, когда Софи была ещё младенцем. Я уже забыл, каково это – бегать всю ночь к плачущему ребёнку.

Я взглянул на Лору уставшими глазами. Объяснять этой хладнокровной женщине человеческие чувства было бесполезным занятием.

Глубоко вздохнув, я закрыл глаза и откинул голову.

– Я знаю, – тихо произнёс я.

Она молчала. Я уже было подумал, что она ушла, как почувствовал лёгкое прикосновение к своим рукам. Она накрыла своей ладонью мои руки. Я не пошевелился. Если уж она хочет показать фальшивую поддержку, то и чёрт с ней! Легче дождаться, когда она, довольная собой, сама отстанет и уйдёт.

– Тебе нужно отдохнуть, – сказала она мягко.

Я открыл глаза и непонимающе посмотрел на неё. Руку она ещё не убрала, поэтому я сделал вид, что хочу найти что-то у себя в кармане, чтобы избавиться уже от её навязчивого внимания.

– Мы собираемся завтра пойти в один скромный ресторанчик. Там будет Робби, Клайд, Розали, Эдди и я. Идём с нами!

– Я подумаю, – спокойно ответил я.

Меня удивляла её настойчивость. Мне было легче ответить ей нейтрально. Если бы я сразу отказал ей, то она бы не отцепилась от меня до тех пор, пока я бы не пообещал ей подумать над этим предложением. Я решил сократить всю лишнюю болтовню и сразу прийти к предвиденному мной результату.

Её не особо удовлетворил мой ответ. Она скривила рот так, как это делают маленькие девочки, когда обижаются.

– Лааадно, – протянула она, – я скажу всем, что ты, скорее всего, пойдёшь. Мы забьём на тебя местечко.

Она быстро встала и ушла, чтобы я не успел возразить ей. Она была уж очень целеустремлённой. Это раздражало. Взрослый человек понимает, когда люди хотят, чтобы от них отстали. Но Лора, похоже, совершенно не понимала, что её общество иногда раздражает людей. По крайней мере, меня…

Через минут двадцать Софи вышла из кабинета. Она была расстроена и не хотела отвечать на мои вопросы. Я отвёл дочь в машину, так как ей было некомфортно находиться в участке.

Следующим был я. Я зашёл в кабинет Френсиса и закрыл за собой дверь. Я чувствовал злобу на него. Я не понимал, для чего он так тщательно допрашивает мою дочь. Очевидно же, что она ничего не понимает и, вообще, многое не помнит.

– Я сразу скажу тебе, что тебя отстраняют от работы. На время, – хладнокровно сказал Френсис, не успел я ещё закрыть дверь.

– Вот как?! Я догадывался. Хоть и не понимаю, каким образом моя работа связана со смертью Милтона, – негромко ответил я, присаживаясь напротив него.

– Ты прекрасно знаешь, что пока это дело не закроют, тебе не дадут работать.

– М-да. Ну, давай уже приступим к делу. Допрашивай меня! – сказал я с раздражением в голосе.

– Почему ты не сказал, что нашёл настоящего убийцу семьи Акифа? – незамедлительно спросил он.

Френсис внимательно смотрел на меня. Он наблюдал за моей реакцией. Меня от его слов будто током ударило. Я почувствовал давление в его взгляде. Злобу сменила тревога. Откуда, чёрт подери, он узнал?

Френсис не мог не заметить моего замешательства. Я не сразу ответил, так как пару секунд испуганно таращился на него. Нужно было любыми усилиями восстановить своё спокойствие. Я стал лихорадочно собирать свою невозмутимость в единое целое, так как она фейерверком разлетелась в разные стороны. Это не особо получалось у меня. Это было похоже на снеговика, которого я безуспешно пытался слепить из сухого песка.

– Настоящего? – спросил я, так как не смог больше ничего другого произнести.

Подняв одну бровь, он продолжал выжидающе смотреть на меня. Я собрал всю волю в кулак и постарался прийти в себя.

– Что ты имеешь в виду? – попытался я ещё раз добиться от него ответа.

Он хмыкнул и откинулся на спинку стула.

– А то, что к нам в участок недавно звонила одна пожилая дамочка, которая спрашивала, почему мы не арестовали убийцу, который живёт с ней в одной квартире. Мухтади – ведь так его зовут? – он посмотрел на лист бумаги, лежавший перед ним, перед тем как произнести его имя.

– Теперь мне сажать любого, кого выжившие из ума старушки назовут убийцей? На каком основании я должен был задерживать Мухтади? – с вызовом спросил я.

– А разве это не наша работа – искать преступников и сажать их в тюрьму? – спросил он, повышая тон.

– Ты прекрасно знаешь, что наша! – рявкнул я.

– Ну, и как ты объяснишь то, что намеренно отпустил преступника! – закричал он, привстав с кресла.

Допрос превращался в словесную перепалку. Я никогда не видел, чтобы Френсис кричал на кого-либо. Но именно это позволило мне собраться. Я перестал себя чувствовать прижатым к стенке.