Сгорая по минутам

Время замедлилось.

Всё вокруг провалилось в тягучее, ленивое небытие. Евгения поймала ощущение бесконечного полёта и словно вышла из тела, глядя на мир глазами каждого находящегося здесь человека. Девушка в синем платье открывает рот в истошном вопле, но голоса не слышно. Молодой парень кривит лицо, зависнув в прыжке над барной стойкой. Есения испуганно распахивает глаза, инстинктивно хватая руки Агаты и Сони сильнее.

Мгновение с громким хлопком трескается по шву.

За спиной лопнула пустая бутылка, мелкой стеклянной крошкой разлетевшись по столу.

Внезапно вернувшиеся звуки накрыли Женю с головой, и она инстинктивно присела на корточки, пытаясь спрятаться от невидимого врага.

Это он. Это он. Это он.

Кошмары устали прятаться.

Только не снова…

«Я не могу оставить их».

– Госпожа! Госпожа, поднимитесь!

Незнакомый мужской голос выводит Евгению из непонятного транса, и она чуть ли не ползком пробирается вперёд, чувствуя, как её плечо крепко стискивает тяжёлая рука, указывающая путь. Как оказалось, преодолевать препятствия в виде паникующих людей не так-то просто. Женя едва не упала, зацепившись за чьи-то ноги (кажется, это всё та же дама в синем), и, когда прогремел второй выстрел, окончательно пришла в себя.

Ей надо бежать. Срочно.

Предпосылок не было, но обострившаяся интуиция не врёт: это по её душу.

Все запасы алкоголя, стоящие в изысканных шкафчиках позади стойки, рассыпались вдребезги. Остро запахло спиртом и чем-то неуловимо-ягодным. Женя окончательно поднялась и смешалась с бегущей к выходу толпой. Где остальные? Неизвестно. Взгляд ухватился за край светлого блестящего платья Сони, и Евгения потянулась к нему навстречу, но всё те же загадочные руки вдруг схватили её за шкирку и чуть ли не волоком вытащили на улицу.

Женя оглянулась в поисках неизвестного проводника, но успела заметить только затылок. Чёрные густые волосы. Впрочем, их обладатель быстро скрылся из виду, коротко обернувшись напоследок.

Глаза – янтарный мёд.

Госпожа, вы знаете, куда идти.

Женя знает. У неё всегда замечательно получалось уходить в тень.

Она шмыгает за угол дома и пропадает из виду. Благостная темнота обнимает её, как мать младенца, и надёжно скрывает от нежелательных глаз.

Сползти вниз по стене, пальцами чувствуя крошащийся кирпич. Почему-то холодный, несмотря на душную летнюю ночь. Вдохнуть и выдохнуть, приводя мысли в порядок, а потом – разрыдаться, молча, глотая слёзы и чувствуя, как совершенно по-детски дрожит подбородок.

– Я умру. Я умру, я умру, я умру, я умру яумруяумруяумру…

В нос ударил секундный терпкий запах, и тени вокруг напряглись. Были бы они кошками, то выгнули бы спину и зашипели. Кто-то другой посетил одинокое царство – кто-то, кто представлял опасность. Этот загадочный «кто-то» оставил за собой мимолётный шлейф: осенняя сырость, сладкие подгнившие яблоки и, почему-то, ладан.

А потом – пропал.

Женя изо всех сил впилась руками в волосы и сжалась в комок. Именно такой её и нашли подруги – растрёпанной, напуганной и вжавшейся в стену, будто бы пытающейся слиться с окружающим пространством.

– Женя, ну ты что… Ну всё, тише, тише… – наперебой забормотали они, присаживаясь рядом и суетливо обнимая Евгению. Тьма молчаливо обступила их, прилежно сторожа покой.

– Он… приходил за мной… я это… з-знаю… – сквозь всхлипы Жени сложно было расслышать что-то внятное, но в целом, говорила она одно и то же.

– С ума сошла со своими кошмарами, – Соня прижала её голову к своей груди. – Это просто какой-то идиот с пушкой набухался и решил, что он в тире. Всё хорошо. Никто, кроме охуенно дорогого алкоголя, не пострадал.

– Там уже менты подъехали, – кивнула Есения в сторону бара.

И правда – Женя только сейчас услышала вой сирен и отсветы полицейских мигалок. Им точно не стоило попадаться на глаза стражам порядка. Благо, под покровом ночи они могли беспрепятственно пройти незамеченными даже сквозь шумную толпу. У всего были свои границы, конечно, но в таких ситуациях Женина своеобразная невидимость справлялась неплохо. Может быть, именно благодаря ей она и смогла покинуть бар нетронутой.

В голове вдруг вновь проступают очертания удивительного незнакомца.

Госпожа…

Она помнила это обращение, но никак не могла вспомнить того, кто любил им злоупотреблять.

Успокоив подругу, девушки осторожно выглянули из-за угла. Толпа напуганных людей несколько поредела, а оставшихся бедолаг взяла под контроль полиция и подоспевшие работники скорой помощи. Какая-то зарёванная девушка выла в плечо здоровому мужику в форме, истерично пытаясь поправить порвавшуюся лямку.

– Всё в порядке, – как по написанному твердил он звучным голосом, – дебошира уже арестовали, вам бояться нечего. Скажите, сколько выстрелов было?

Арестовали?

Женя перевела взгляд левее. Из окна полицейской машины выглядывал мужичок лет тридцати пяти, пьяный в стельку. С виду – ничего примечательного, простой работяга, который налакался до чёртиков и решил устроить весёлую перестрелку, внешность обманчива, в конце концов. Но когда их взгляды встретились, девушку точно ледяной водой окатило.

– Это не он, – она энергично замотала головой.

– Что? – переспросила Агата, старательно отводя подругу подальше – та, чего доброго, могла броситься прямо в руки полиции.

– Это не он. У него взгляд пустой. Это не он. Соня, посмотри сама.

Соня прищурилась. Её очки, спустившиеся сейчас на самый кончик носа, были бесполезны: то, что она пыталась разглядеть, не требовало особой остроты зрения. Оно требовало остроты души. Тем не менее, часто многие не могли выдержать этого лёгкого, будто бы презрительного, прищура, который выворачивал наизнанку.

– Это не он, – кивнула София, изящным движением поправляя очки. Её глаза блеснули в темноте серебром. – Я словно посмотрела на пятилетнего ребёнка. Кажется, мозги ему промыли знатно перед тем, как всучить в руки пистолет и отправить сдаваться ментам. Скоро очнётся, но, скорее всего, позабудет последние часа три. Легко будет на него всё повесить.

Женя внутренне сжалась, пока они стремительно покидали место преступления, выходя на более оживлённую и светлую улицу. Это значило, что настоящий виновник неудавшейся трагедии всё ещё был где-то рядом.

Мрак отступил, напоследок наградив подруг прохладным поцелуем ветра, и они вновь стали абсолютно видимы. С непривычки могло показаться, что тебя только что раздели догола.

– Женя! Же-еня! – послышалось сбоку. Евгения повернула голову. К ней бежал Лёша, держа в руках потрёпанный букет каких-то забавных мелких цветочков. – О, боже! Ты в порядке? Всё нормально? Я пришёл к бару, а там случилось что-то, вас нет, я побежал сюда…

– Да, – девушка кивнула и, поддавшись незримому порыву, буквально упала на парня, обхватив его руками. Снова захотелось плакать.

А потом она почувствовала привкус гниющих яблок на языке. Сырость подобралась к горлу. Женя отпрянула.

Все вокруг взглянули на неё с недоумением. Лёша вопросительно вскинул брови, продолжая держать руки нараспашку.

Нет. Не может быть.

Невозможно.

Но тьма не может врать. Там, в страшной близости от неё, был он – или кто-то, кто пах точно так же, как он. А ночь очень чувствительна к запахам.