Беспечная жизнь Миши Л. Автобиографические рассказы

Вскоре он решил снять танцевальные туфли и сосредоточил внимание на организации, а затем и управлении особенным местом, которое вскоре стало знаменитым «Клубом 300» в Калькутте. Это был первый в Индии клуб, где индийцы и иностранцы могли наравне общаться друг с другом.

Там, летом 1947 года, во время одного из оживленных клубных вечеров, среди покачивающихся на танцполе пар, развлекающихся гостей и бесшумно скользящих официантов, среди смеха и изобилия шампанского Борис встретил 18-летнюю Ингер Пфайффер из Копенгагена и пригласил ее на танец. Этот волшебный момент связал их жизни на 38 лет.

Высокая, стройная и потрясающе красивая, со спадающими на плечи светлыми вьющимися волосами и озорным блеском в небесно-голубых глазах, Ингер была племянницей любимого всеми в Дании автора песен и рассказов Кнуда Пфайффера. Ингер с матерью заехали в Калькутту по пути в Шанхай, где они намеревались навестить ее шотландского отчима, который работал главным инженером на судах Южно-Китайского моря.

Борис и Ингер в «Клубе 300» с маленьким Мишей

Миша

Однажды, в конце 40-х годов, поздним вечером в «Клубе 300» Борис был тайно представлен королю Непала Трибхува?ну Бир Бикрам Шаху. Король покинул Непал под предлогом лечения в Индии, но на самом деле он надеялся заручиться поддержкой индийского правительства, чтобы свергнуть правящую династию премьер-министров Ра?на[3 - Династия Рана правила Непалом с 1846 по 1951 год.] и восстановить суверенитет монархии. Королю так понравился «Клуб 300», что он стал там регулярным и желанным гостем, пока при помощи Индии в 1951 году не восстановил свою власть в Непале. Успешно сыграв важную роль тайного посредника между непальским королем и правительством Индии, Борис в конце 1951 года неожиданно получил волнующее приглашение: король Трибхуван предложил ему стать своим личным гостем и посетить Непал.

Мои родители, Борис и Ингер, в аэропорту Катманду

Прибыв в таинственное и зачаровывающее королевство, Борис и его прекрасная молодая жена с первого взгляда влюбились в волшебную долину Катманду и великолепные Гималаи. До середины 50-х годов Непал был закрыт для западных гостей и не был приспособлен для туризма. Борис, несмотря на сильное сопротивление высших непальских чиновников, с неутомимым энтузиазмом принимая новые вызовы, прикладывал свои силы к привлечению иностранных гостей и созданию туристической индустрии для развития экономики Непала.

Первая группа туристов, посетивших Непал, была организована и принята Борисом в 1955 году в его недавно открытом отеле «Ройал», разместившемся в старом дворце «Бахадур Бхаван[4 - Один из созданных по европейскому образцу дворцов Рана, первоначальное название Чар Буржа (Char Burja).]», расположенном в 300 метрах от королевского дворца. Он арендовал половину дворца и постепенно перестроил его так, чтобы создать отель западного стандарта. Это был настоящий подвиг, поскольку большую часть удобств, таких как ванны и туалеты западного образца, оборудование для кухни и ресторана, приходилось перемещать в Катманду на спинах носильщиков.

Недавно коронованный монарх Махендра Бир Бикрам Шах[5 - Махендра присутствовал в отеле «Ройал» в марте 1955 года в статусе наследного принца. Его отец, король Непала Трибхуван, в этот момент был на лечении в Швейцарии, где вскоре умер (13 марта 1955 г.) и престол перешел к Махендре, чья коронация состоялась 2 мая 1956 года.] лично присутствовал в отеле «Ройал» на приеме первой группы туристов и на месте постановил, что отныне все иностранцы должны получать визы непосредственно по прибытии в Непал. Говорят, что туристы, приезжавшие в Непал в середине 50-х годов, знали о стране только две вещи – это гора Эверест и Борис[6 - Первая публикация о Борисе была сделана в журнале «Лайф» в 1955 году. Подробнее об истории отеля «Ройал» и его создателе Борисе см.: Лехти М. Вдалеке: От контркультурных исканий к индустрии путешествий в Непале. – СПб: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2022.].

Помимо новаторства в туризме, Борис познакомил страну с новыми видами овощей и фруктов и неустанно поддерживал разнообразные проекты в сельском хозяйстве и кустарной промышленности. После смерти короля Трибхувана, в чрезвычайно сложных условиях, он блестяще организовал грандиозные мероприятия по организации и обслуживанию коронации его сына Махендры. Вскоре после этого он также блестяще провел подготовку к государственному визиту[7 - Первый 4-дневный государственный визит британского монарха в Катманду состоялся в феврале 1961 года.] Ее Величества Елизаветы II, королевы Великобритании, причем приемы проходили не только в специально перестроенных для этого случая дворцах Катманду, но и в диких джунглях на юге Непала.

«Як и йети», очень популярный бар отеля «Ройал», с медной каминной вытяжкой в центре и изысканной деревянной резьбой на стенах, был спроектирован и украшен моей матерью Ингер. Холодными зимними вечерами Борис и Ингер вместе с их неординарными гостями собирались в баре вокруг яркого пламени камина. Среди них бывали руководители и участники первых высокогорных гималайских экспедиций, такие как сэр Эдмунд Хиллари и Райнхольд Месснер; харизматичные путешественники, журналисты и писатели, такие как Тони Хаген, Хань Суинь, Лоуэлл Томас, Генрих Харрер, Питер Ауфшнайтер и Десмонд Дойг; известные актеры – Ингрид Бергман, Вивьен Ли, Жан-Поль Бельмондо; члены непальской королевской семьи, дипломаты, пилоты и обычные гости отеля – все они наслаждались теплом и приятной компанией.

Было бы непростительно не включить в число примечательных обитателей отеля «Ройал» мать Ингер. Небольшого роста, но неукротимого нрава, в высоких расшитых тибетских сапожках на все случаи жизни, с идеально уложенными локонами каштановых волос, она производила неизгладимое впечатление. Бабушка Нана (или Ма Скотт, как ее все называли) неустанно поддерживала дисциплину в повседневном хаосе отельной жизни. Мой отец был талантлив во многих областях жизни, но, увы, он определенно не был хорошим бизнесменом!

Бар «Як и йети» в отеле «Ройал»

Временами, когда ночная жизнь отеля начинала ее утомлять, мама упаковывала мольберт, краски и кисти и в сопровождении своего верного шерпа Лалита, который нес палатку, теплую одежду и еду, отправлялась к спокойствию далеких гор. Когда ее спрашивали об этих прогулках к далеким живописным гималайским вершинам, она тихо говорила: «Это невозможно описать, но когда я нахожусь в окружении такой красоты, я чувствую себя свободной и могу ощущать красоту своего существования».

Когда мы только приехали в Непал, мой отец арендовал бунгало на просторной территории одного из многочисленных дворцов Катманду «Сатья Бхаван», где мы прожили два года, прежде чем переехать в отель «Ройал». Перед отелем был огромный сад с ароматными магнолиями, соснами и кедрами, а к главному входу в отель вела длинная подъездная аллея, обрамленная индиговыми жакарандами. В саду высилась огромная араукария с множеством мощных ветвей, к одной из которых были подвешены 10-метровые качели из джутового каната, это место стало одной из наших любимых игровых площадок.

Прямоугольный газон с клевером в центре сада часто становился сценой для ночных постановок традиционных непальских мистерий, где танцоры в масках и костюмах индуистских богов и демонов в свете четырех пылающих костров исполняли устрашающие танцы. Справа от центрального газона отец обустроил первые клубничные грядки в Непале. За ними был ряд персиковых деревьев, которые приносили практически неисчерпаемый урожай плодов для сладкого пьянящего вина.

Другой огороженный сад меньшего размера, примыкавший к правому крылу отеля, постепенно превратился в нечто среднее между зоопарком и фермой. Там жили цесарки, утки, гуси, индюшки, павлины, несколько ярких и изысканных гималайских фазанов и других местных птиц. Их приносили нам ловцы, а мы размещали их в клетках в углу сада. Затем из Англии прибыли белые йоркширские свиньи, вслед за ними появились два гималайских медведя, которых Нана немедленно усыновила и бесстрашно кормила, даже когда они выросли. Медвежата попали к нам милыми детенышами, было забавно с ними играть. Но постепенно они выросли и стали настолько опасными, что их пришлось посадить в клетку в этом небольшом саду.

И вот однажды вид аппетитных свиней, день за днем бродивших перед клеткой с медведями, окончательно свел их с ума. Им удалось выломать железные прутья клетки и они бросились в погоню за свиньями! К ужасу гостей, которые в этот момент мирно покупали непальские сувениры в открытых лавках, размещенных в галереях отеля, неожиданно раздался душераздирающий визг и два крупных гималайских медведя, тяжело дыша, стали гонять обезумевшую свинью по саду. Вслед за ними бежали служители отеля с криками: «Мистер Бо?рис! Мистер Бо?рис! Позовите кто-нибудь мистера Бо?риса!»

К моменту, когда отец понял, в чем дело и сбежал с лестницы с ружьем, подаренным ему руководителем неудавшейся экспедиции за йети[8 - Йети (тиб. yeh-teh или meh-teh – человек-медведь) – легендарное существо из фольклора шерпов и некоторых других высокогорных народов в Гималаях.], заряженным дротиком с транквилизатором, медведи уже задрали свинью, затащили ее в свою клетку и счастливо пировали! Такое повторилось еще раз примерно через год, после чего медведи были незамедлительно переданы в зоопарк Катманду.

В этом огороженном саду также была небольшая столярная мастерская, где два плотника постоянно занимались изготовлением мебели для отеля и мелким ремонтом.

В те годы в кинотеатрах Катманду показывали только индийские фильмы. Я любил их смотреть вместе с братьями и аей – нашей непальской няней – или в компании других товарищей по играм. Мы обожали фильмы с захватывающими историями о храбрых принцах, скачущих на красивых лошадях и предпринимающих опасные вылазки в поисках магических кристаллов и исцеляющих снадобий, о битвах на мечах с безжалостными злодеями и демонами, об укрощении гигантских 20-футовых змей, о спасении возлюбленных принцесс – эти незабываемые сцены сопровождались великолепной индийской музыкой и чудесными танцами!

После кино мы с братьями бежали к нашим плотникам в саду и просили их сделать для нас деревянные мечи и щиты. Они объясняли, что у них слишком много другой важной работы, но в конце концов соглашались. И мы бросались сражаться на мечах в узких коридорах и в освещенных великолепными люстрами залах нашего дворца, копируя все движения, что видели в кино несколько часов назад.

В дополнение к коллекции птиц и животных в этом небольшом саду отец постоянно покупал всевозможных необычных зверей, которых ему приносили местные ловцы. У нас была гималайская белка-летяга, которая обосновалась на большом дереве с качелями; пятнистый и лающий олени; два пони, которые жили в вольере; леопардовый кот и мангуст, обитавшие в квартире моих родителей на верхних этажах отеля; кролики и голуби, которых разводил мой младший брат Александр; две милые собаки (белоснежный самоед по кличке Снежок и очень темпераментный жесткошерстный терьер Джеки), плюс пара такс Наны, которых позже сменили две длинношерстные собаки породы лхасский апсо. Но абсолютным фаворитом среди всех питомцев была маленькая гималайская панда по имени Пандаджи, которая жила у Наны и была любима как гостями отеля, так и всеми нами.

Нана обожала всех животных и время от времени выпускала пони из их вольера. Они забредали в сувенирную лавку на длинной галерее отеля, где Нана всегда держала для них печенье и морковку. Однажды пони забрел на ресепшн, где в этот момент регистрировалась вновь прибывшая пожилая гостья. Пони пару раз игриво толкнул ее сзади, пока она не перестала писать и не обернулась.

– Мой бог! – выкрикнула она. – Здесь по ресепшн разгуливает лошадь!

Отец как раз в этот момент спускался по ступеням широкой мраморной лестницы, ведущей к ресепшн, и увидел эту сцену.

– А кого вы ожидали здесь увидеть, мадам, носорога? – сохраняя невозмутимость, немедленно отреагировал он.

Лишенная чувства юмора возмущенная гостья фыркнула и немедленно выписалась из отеля!

Отель «Ройал» в конце 1950-х

Глава 2. Мое детство в королевстве Непал

Нам с братьями повезло во многих отношениях. Прежде всего, благодаря ежедневной нежной заботе нашей пожилой непальской няни, которая многие годы заботилась о том, чтобы мы, три брата, имели всё необходимое и были счастливы. Помимо уборки наших комнат, стирки, купания и подготовки к школе по утрам, перед сном она готовила нам вкуснейшую свежеиспеченную пара?нтху[9 - Парантха (хин. паротха) – блюдо индийской кухни, лепешка с картофельной или бобовой начинкой.] и сладкий чай с молоком, делала успокаивающий массаж головы, если мы плохо себя чувствовали, и рассказывала увлекательные сказки на непальском языке.

Одно из самых дорогих моих воспоминаний – особенная близость с мамой, что была у меня примерно с 6 до 9 лет, когда она приходила в спальню, садилась на кровать и читала мне перед сном. Нашей любимой книгой была оригинальная версия Ханса Кристиана Андерсена «Сказки для детей». Его сказки были очень красивыми, но иногда такими грустными, что зачастую всё заканчивалось тем, что мы с мамой плакали в объятиях друг друга.

Сказки побудили меня рано научиться читать, и к 10 годам у меня уже была своя маленькая библиотека с замечательной коллекцией сказок и легенд разных стран. Эти книги развивали воображение и, вероятно, сыграли важную роль в моей будущей взрослой жизни.

На восьмой день рождения мне подарили первого пони, который мгновенно зародил во мне страсть к лошадям и верховой езде. Для меня пригласили инструктора по верховой езде и уже через несколько дней мы выезжали на улицы и катались по песчаным берегам рек в долине Катманду.

Целый год я ездил верхом, как только позволяли погода и школьное расписание. Я просыпался на рассвете, седлал своего пони, и мы неслись галопом по узким улочкам медленно пробуждающегося города, пока не выезжали на реку или убранное рисовое поле. Было очень весело гоняться за буйволами по сухому берегу реки или перепрыгивать через стенки рисовых полей. Каждая такая поездка была для меня настоящей радостью, и, несмотря на ушибы и падения, я возвращался домой бодрым и готовым к школе.

Расположенной на окраине Катманду школой Святого Ксаверия руководили американские иезуитские священники. В первые годы я был в школе единственным белым мальчиком, и естественно, что первые дружеские отношения у меня сложились именно с непальскими и индийскими детьми.

Постепенно еще нескольким детям из семей дипломатов приобрели пони. Наша маленькая группа собиралась по выходным, чтобы устраивать скачки к реке Бишнумати. Мы во весь опор неслись по узким улочкам Асанто?ла[10 - Асантол (неп. Asantole) – старейший торговый район в центральной части старого Катманду.], крича во весь голос, чтобы разогнать с дороги рикш, тележки с овощами, велосипедистов, собак, коров и быков. Чудо, что тогда никто не пострадал, хотя, в отличие от сегодняшних дней, улицы в те дни редко были переполнены, а автомобили были большой редкостью в Непале!

Из ежегодно отмечаемых в Катманду праздников, самым захватывающим для меня был Праздник лошадей или Гхора-джатра. Это захватывающее событие проходило на поле Тундикхель (Tundikhel) – огромном огороженном травяном пространстве в центре города. По случаю праздника устраивалось множество состязаний и скачек, которых с нетерпением ждали все, и стар и млад. Для участия во всеобщем веселье со всего Непала в Катманду стекались толпы людей. Проводились соревнования на слонах, мулах и, конечно, мои любимые скачки на лошадях.

Посреди поля Тундикхель росло гигантское дерево, в тени которого располагалась королевская семья и приглашенные высокопоставленные гости из разных стран. Здесь же Его Величество король Непала вручал призы победителям.

Когда мне исполнилось 10 лет, я попросил отца разрешить мне принять участие в Гхора-джатре, потому что я услышал, что в программу включены специальные детские скачки. Он неоднократно наблюдал, как я скачу галопом по дорожкам вокруг отеля, и без колебаний согласился.

За несколько месяцев до Гхора-джатры большую часть свободного времени я проводил верхом на пони на берегу реки, старательно готовясь к предстоящим скачкам. У моей кобылки в это время был жеребенок, поэтому я взял у своего инструктора его самого быстроногого пони по кличке Нира и тренировался на нем.

Наступил день Гхора-джатры. Нас было 12 мальчиков и девочек, мы выстроились в линию и были готовы к скачке, а вокруг бушевала толпа из тысяч вопящих зрителей. Выстрел из стартового пистолета, и всё началось! Дни и часы тренировок не пропали даром, мой пони стал первым из тех, кто пересек финишную черту! Позже, к моей великой гордости, я получил трофей из рук Его Величества короля Махендры.

Я учусь верховой езде

Я горел желанием участвовать в Гхора-джатре на следующий год, но неожиданно узнал, что детская гонка отменена. Я настойчиво уговаривал отца попробовать включить меня в соревнования взрослых, и ему как-то удалось это устроить. Он купил мне нового пони по кличке Герцог (Duke), и мы тут же начали серьезные тренировки. Помимо общих навыков, инструктор в конце концов согласился обучить меня акробатическим приемам верховой езды. Без сомнения, это вдохновлялось фильмами про ковбоев и индейцев, которые я иногда смотрел, бывая в гостях у моих американских друзей. Честно говоря, я чувствовал гораздо большее родство со спокойными и любящими природу американскими индейцами, чем с жадными до виски и вооруженными до зубов ковбоями!

Дни и недели пролетели незаметно, и вот снова наступил день Гхора-джатры! Прямая трасса для скачек была преобразована в кольцевую, и, после того как были проведены армейские соревнования, наступил момент нашей гонки! Четырнадцать взрослых наездников и я, 11-летний, выстроили наших норовистых лошадей на стартовой линии. Выстрел стартового пистолета – и гонка началась!

Моего Герцога напугал звук стартового пистолета, так что сначала я немного проиграл и, когда мы вырвались на последнюю стометровку, мчался третьим. Напрягая все силы и умения, я разогнал Герцога до максимальной скорости. Мы выиграли с отрывом в полкорпуса, я был на седьмом небе от счастья! Даже у Его Величества короля Махендры на лице играла улыбка, когда он поздравлял меня и вручал красивую медаль. Впоследствии отец часто в шутку говорил своим гостям, что его сын Миша поставил стопроцентный рекорд среди жокеев – две гонки и две победы!

Мой дед Николай Лисаневич (справа) лидирует в скачках

на своем знаменитом жеребце Нижинском

Другими любимыми развлечениями у меня были игра в теннис и лазание по деревьям, причем по тем высоким араукариям, которые росли вдоль нашего теннисного корта и достигали 40-метровой высоты! Ствол и ветви этого дерева покрыты короткими шипами, что делает лазание настоящим испытанием. Но большие, висящие у самой верхушки, плоды размером с джекфрут[11 - Джекфрут (лат. Artocarpus) – индийское хлебное дерево из рода Артокарпус с самыми большими съедобными плодами, произрастающими на деревьях.] оправдывали все риски, потому что орешки из этих плодов были очень вкусными, особенно если их поджарить на огне.