Ведьмина доля

– Знаю, – Алла кивнула, продолжая сверлить меня упрямым взглядом. – Но Зойка… необычный ребёнок. А ты…

Начинается…

– …ты – внучка Верховной. Тебе проще.

– Вообще-то внучатая племянница, – я скривилась. – Она – троюродная бабушка маминой двоюродной тетки. Седьмая вода на киселе.

Но мы с мамой – её единственные живые кровные родственники с ведьмовской силой. И нас родство с Верховной ужасно тяготило. Мы, конечно, старались его не афишировать, но шила в мешке не утаишь.

– Тебе проще, – повторила Алла.

– У нас отвратительные отношения.

Она посмотрела с упрёком и снова взялась за «картошку». Я заказала вторую чашку кофе и уставилась на Зойку. Необычная? Да мы все необычные. За последние восемьдесят лет в нашем округе не родилось ни одной нормальной ведьмы, только… необычные. Как мрачно шутила Томка, мы – люди Х колдовского мира и являем собой новый виток магической эволюции. Со всеми вытекающими из этого последствиями.

– А тебе сколько лет?

На вид – слегка за тридцать, но раз нет видимых признаков…

– Восемьдесят два.

Повезло. Значит, «необычность» может и напугать. Хотя нас растили и учили, как обычно, по старым методикам и принципам.

Девочка тем временем забросила «корзинку» и, сопя, поглядывала на дверь с очевидным желанием удрать, но не решалась. Я присмотрелась к ней и привычно втянула носом воздух. И что ж в тебе такого… О. Стена. Всё прошлое перекрыто. Я прищурилась. Зойка покраснела. Я повторила попытку, но вместо привычных образов из прошлого – зыбкая стена густого тумана.

– Сама ставила или кто помог? – я наклонилась к девочке через стол.

– Что «ставила»? – удивилась Алла. – Ты о чём, Ульян?

Я проигнорировала Аллин вопрос, а Зойка – мой. И с такой тоской посмотрела на входную дверь…

– Родители есть?

– Отца никто никогда не видел, – Алла обняла крестницу за плечи. – Мать – ведьма, но слабенькая, из потухшего рода. Быстро утратила силу и спилась. Пять лет назад пропала без вести. Мы – дальние родственники, и я оформила опекунство. Больше у неё никого нет.

Зойка повернулась и неожиданно заявила:

– Нет, у меня тётя есть! Родная! – голосок тонкий, звонкий, музыкальный. – Она ко мне приходит и всё рассказывает! И я её найду!

Я вопросительно посмотрела на Аллу, а та пожала плечами и негромко ответила:

– Нет у неё никого. Грустно одной, вот и выдумывает. У её матери была сводная сестра, но о ней уже лет сорок никто ничего не слышал. Наверно, тоже «потухла» да сгинула где-то.

– Не выдумываю! Тётя жива! Они просто с мамой сильно поругались! Но она меня всё равно нашла! И когда я сплю, она…

– Зоя! Хватит!

Девочка резко отвернулась, Алла виновато улыбнулась, а я задумчиво прищурилась на Зойку. В чём-то её рассказ наверняка правдив. Туманная стена же откуда-то взялась. И обязательно надо вспомнить, у кого я видела похожие глаза. Может, и тётю таинственную найду.

Я посмотрела на часы. Однако время. Почти десять утра и пора разбегаться. Дел невпроворот. И балласт. На пару дней, надеюсь. С детьми я ладила… не очень, с нечистью – лучше. Но мама с высоты своего опыта замечала, что между ведьмами до тринадцати и нечистью невелика разница. Значит, договоримся.

– Хорошо, свяжусь с Верховной.

…и она будет в восторге оттого, что ей опять мешают работать.

– Спасибо, – Алла улыбнулась с очевидным облегчением. – Если и от меня что-то понадобится… Жизнь же непредсказуема.

– Что верно, то верно. Прощайтесь, – я встала и пошла к кассе.

Да, надеюсь, не больше чем на пару дней… А если тётя Фиса решит, что девочке лучше остаться среди нас, в Кругу, то пусть сама с ней возится. И договаривается об этом с Аллой. Но до тех пор… Я представила реакцию Жорика, которого придётся попросить с любимого дивана: визг, писк и объявление голодовки. Ничего, перекантуется пару дней на кухне. Или пойдёт в разведку. Давно из дома не выходил, лентяй.

Прощание было коротким. Алла, присев, поправляла на Зойке то куртку, то рюкзак, и что-то тихо-тихо говорила. А та молчала и смотрела почему-то на меня. Беспокойный взгляд, настороженный. Укусит – не укусит… поверит – не поверит? Вот бы стеночку-то приподнять…

– …буду звонить, ладно? И не бойся, я же сто раз говорила, что ведьмы своих не бросают. Тебе обязательно помогут. А после ритуала выбора сама решишь, домой вернёшься учиться или здесь останешься, – чмок в щечку: – Уже скучаю…

Зато девочка расставанием не расстроена нисколько. Не всё у них гладко в отношениях-то…

Наконец Алла встала, натянуто улыбнулась и вышла из кафе. А мы с Зойкой нерешительно посмотрели друг на друга. Ситуация, да. Ребёнок после ночи в поезде, в огромном городе, наедине с малознакомой и явно подозрительной тёткой. А малознакомая и явно подозрительная тётка уже третью неделю спит по четыре часа и плохо соображает, что делать дальше. Ах, да, Верховной позвонить надобно…

– Пойдём? – я протянула руку, а Зойка посмотрела на меня эдак… выразительно и свысока.

Разумеется, мы же взрослые, чтоб за ручку-то ходить…

– Вокзал – место шумное, людное и небезопасное, а город – огромный и незнакомый, – сообщила я дружелюбно.

Она кивнула, соглашаясь, и на выходе из кафе взяла меня за руку. Ладошка – влажная, холодная, а пульс бешеный.

– Да ладно, не такая уж я страшная.

– Вы тоже мне не верите, – спокойно, констатируя привычное.

Я решила пройти пару остановок пешком. Чем ехать с пересадками, лучше прогуляться до прямой маршрутки. Да и погода чудная: синее небо, яркое солнце, терпкий ветер. Ускользающее тепло сибирского сентября.

– Почему же, верю, – я остановилась на перекрестке на сигнал светофора. – Такую стену ребёнку не поставить, а значит, кто-то тебе помог. До тринадцатилетия и выбора сферы мы ничего создать не можем. Знаешь же?

Молчит.

– И не выкай. «Ты» и по имени. Не такая уж я старая.

– А сколько вам… тебе лет? – смотрит застенчиво.

– А вот… – я таинственно улыбнулась.

У ведьм Круга нет понятия возраста. Мы не праздновали дни рождения и не знали, сколько лет коллегам. И никакой возрастной дискриминации. В Кругу ты просто ведьма. И, как говорила мама, глядя в зеркало, мы пожизненно двадцатипятилетние. А возраст души и силы никого не интересовал.

По пути я купила Жорику свежие газеты и журналы с кроссвордами. К технике дух относился с предубеждением, заявляя: «Картинки врут!», а вот читать любил. В маршрутке Зойка сразу же уснула, а я всю дорогу пыталась дозвониться до тёти Фисы, но абонент был недоступен. И по приезде, волоча сонную девочку на буксире, я с пятой попытки, через ужасные помехи в связи, прорвалась к Томке. Она – правая рука Верховной как-никак.

– Том, привет. Не знаешь, где тётя? За городом? – я удивилась. – По какому делу? Не знаешь? Сейчас к ней летишь? – удивилась ещё больше. Обычно Томка знала всё. – Ладно, расскажешь… Передай, что у меня к ней срочное дело. Да, очень срочное. Потом объясню. Ага, пока.