Рецидивист. Век воли не видать

Где-то в коридоре бухнула дверь и раздались шаги. Фунт быстро сунул «стрелу» за пазуху.

– Спокуха! – успокоил сокамерников Зяма. – Дубак[1]мимо прохилял.

Фунт вынул «стрелу», еще раз внимательно её осмотрел. Добравшись до параши, он пропихнул тяжелый конец стрелы в «очко». Спустил воду из бочка: стрелу понесло потоком воды по стояку. Леска натянулась, и начала стремительно разматываться на катушке. Наконец леска замерла и слегка провисла. По прошествии нескольких секунд леска опять натянулась и начала подергиваться. Фунт в ответку тоже несколько раз дернул за моток.

– Рыбка на крючке! – довольно сообщил он подельникам.

– Гвоздь, всех предупредил, чтобы никто по стояку парашу не гонял? – спросил сокамерника Хобот.

Гвоздь кивнул:

– Еще вчера по хатам разослали.

Фунт начал осторожно вытравливать леску. Наконец из очка появился «конь[2]» – замотанная в целлофан и скотч «колбаса»-посылка, измазанная в канализационной слизи. Фунт сполоснул «коня» под краном и передал «посылку» Хоботу.

Хобот надрезал целлофан заточкой и заглянул внутрь. Довольно кивнул и достал из коня мобильник, набрал номер и поднес трубку к уху.

После пары гудков из динамика донесся невозмутимый голос Лиса:

– Посылка дошла?

– Да! – коротко ответил Хобот.

Лис, стоя на противоположной стороне улицы от тюремных ворот, внимательно наблюдал за ними, продолжая говорить по телефону.

– Хорошо. Действуем по намеченному плану… – Лис отключился и убрал телефон в карман.

Из ворот вышел прапорщик Наливайко и, воровато оглядываясь, засеменил прочь от тюрьмы. Лис, немного выждав, надел на голову глубокий капюшон куртки и пошел следом за Наливайко.

***

Зинчук остановился возле кровати Хряка.

– Присаживайся, Пряник, – повелительно произнес смотрящий. – Так лучше: мандраж в коленках будет не заметно! – он сипло рассмеялся, вальяжно почесывая волосатую грудь, демонстрируя новичку тюремные татуировки.

Растянутые пружины жалобно скрипнули, когда Зинчук опустился на кровать. Теперь новичка и смотрящего разделял только стол, стоявший в проходе между лежанками. Хряк внимательно вгляделся в спокойное лицо Ключника, довольно хмыкнул:

– Молодец, Пряник – не обделался!

Смотрящий с хрустом потянулся, скинул с нар босые ноги на холодный бетонный пол и задумчиво пошевелил пальцами. Каин молчал, а Хряк продолжал разглядывать свои босые ноги. Молчание затягивалось.

– Малява[3] с воли пришла: сходняк[4] раскачал[5]тебя на «перо посадить», – наконец произнес смотрящий.

– Предъявы? – коротко осведомился Зинчук.

Хряк поднял глаза и, не мигая, посмотрел на новичка.

– Серьезные, Пряник… Серьезные!

– Какой расклад, Хряк? – потребовал объяснений Ключник.

Хряк задумчиво потер небритый подбородок, заросший рыжей щетиной.

– Ты на предвариловке Демона и Спирю начисто заделал[6]…

– Не в авторитете твои демоны, чтобы из-за них меня на ножи ставить, – возразил на предъявленные обвинения Ключник. – Так сявки, а я все-таки вор!

– Не-а, Пряник, не угадал! – довольно ухмыльнулся смотрящий. – Сходняк тебя не признал и короны воровской лишил!

– И кто же под прогоном[7]подписался? – Прищурился Зинчук.

– А какая тебе разница? Допустим, Антиквар…

Невозмутимое спокойствие Зинчука оказалось, наконец, «пробито».

– Антиквар? – пораженно воскликнул Ключник. – Так он же сдох…

– Прикинь, Пряник, не угадал! – Хряк расплылся в довольной улыбке, наваливаясь локтями на стол. – Да и какой из тебя авторитет? Ты ж баланды у Хозяина[8] ни разу не хлебал! Я бы всех «апельсинов»[9] сразу на ножи ставил и без решения сходки! Поэтому – буду тебя кончать…

– Атас, дубаки! – закричал пацан, стоявший у дверей на стреме.

Дверь скрежетнула и открылась, на пороге появился надзиратель-сержант:

– Осужденный Зинчук! На выход!

Хряк недовольно скрипнул зубами:

– Позже добазарим…

***

Ольшанская ожидала появления Зинчука в маленькой комнате для допросов. Входная дверь открылась, впуская в комнату Поликарпа в сопровождении надзирателя. Сейчас Зинчука пребывал в небольшом «раздрае» чувств, стараясь понять, как смог выжить его заклятый враг – Антиквар. Однако информация, сообщенная Хряком, что инициировал его «развенчание» как «законника» именно Антиквар, не подвергалась сомнению.

«Провел, сучий потрох! – мылено выругался Ключник. – Ну, ничего, еще посчитаемся…»

Погруженный в свои мысли Поликарп, мельком мазнул взглядом по Ольшанской, и неожиданно замер, обратившись в безмолвный соляной столб. Нет, он никогда раньше не встречался с Ольгой, но вместе с тем черты её лица, улыбка, наклон головы и жесты…

Надзиратель недовольно толкнул в спину ладонью неожиданного замершего у порога Зинчука:

– Вперед! Чего завис?

Поликарп «собрался» и сделал шаг вперед, вновь надевая маску невозмутимого спокойствия. Надзиратель сопроводил заключенного к столу, за которым сидела Ольшанская.

Поликарп «плюхнулся» на свободный стул и развязно поинтересовался, стараясь соответствовать «роли» прожженного рецидивиста:

– Это откуда к нам такую красивую тетеньку занесло?

Ольшанская сделала знак надзирателю, что хочет поговорить с заключенным наедине. Надзиратель кивнул и вышел, закрыв за собой дверь.