Рецидивист. Век воли не видать

Подорожников, побледнев, взял пенал подрагивающими руками:

– Но он же закрыт!

– Да, Акробат закрыл… И тут же получил пулю в голову.

Подорожников схватил свободной рукой себя за волосы, взлохмачивя и без того растрепанную шевелюру.

– Это ка-тас-тро-фа! – произнес он свистящим шепотом.

– Да в чем дело-то, профессор? – не понял полковник. – Сейчас отдадим этот пенал нашим спецам, и они его аккуратненько вскроют…

Подорожников прижал пенал со свитком к груди:

– Вы не понимаете! Даже не представляете, что это за пенал! Его невозможно вскрыть, не имею ключа!

– Да ладно… – отмахнулся полковник.

– Что ладно? Что? – вскипел Подорожников. – Этот вот самый пенал был создан искусными мастерами тысячелетия назад! При попытке вскрытия пенала без ключа – его содержимое воспламеняется специальной смесью, содержащейся внутри! Секрет смеси до сих пор не разгадан! Впрочем, так же, как и секрет замка!

– Как же тогда его открыли?

– Его нашли открытым в гробнице императора Циня. Но ключа при нем не было!

– Давайте отдадим его китайцам – пусть сами и открывают! – предложила Ольшанская.

– Э-э-э! Постойте отдавать! – не согласился Дрот. – Они там накосячат – свиток сгорит, а с них и взятки-гладки?

Дрот оттянул жесткий воротничок форменной рубашки, пытаясь поглубже вздохнуть.

– Вениамин Тимофеевич, может быть, у вас на примете есть какой-нибудь специалист по древним замкам? – спросила профессора Ольшанская. – Которому вы полностью доверяете?

Подорожников на мгновение задумался:

– Да, действительно, был один специалист… Такое творил с замками… Просто бог замков и запоров! Только я не знаю, где он сейчас. И вообще, жив ли?

– Имя, Фамилия? – «выстрелил» Дрот.

– Мы встречались в Средней Азии, я тогда участвовал в экспедиции по поиску…

– Профессор! – укоризненно произнес полковник. – Оставьте ненужные подробности!

– Ах, да, простите. Если я ничего не путаю, его фамилия Зинчук. Поликарп. В «поле» отзывался на кличку Ключник.

– Ольшанская, информацию по этому Зинчуку мне на стол! Живо! Не волнуйтесь, профессор, если жив этот ваш Ключник – обязательно разыщем!

Глава 3

На все той же парковой лавочке сидел «задумчивый» Лис и вновь кормил семечками из пакетика наглых голубей. Заметив идущего по аллее с прохиндейским выражением лица мордатого и розовощекого прапорщика Наливайко, Лис приветливо махнул ему рукой. Прапорщик подошел к скамейке и, нависнув над щуплым Лисом, грозно поинтересовался:

– Ты, что ль, меня видеть хотел?

– Я, – согласно кивнул Лис.

Наливайко грузно упал на лавочку рядом с Лисом, задев его плечом и заставив немного подвинуться:

– Ну, зачем звал?

– Мне сообщили проверенные люди, что через вас можно кое-что передать…

– Ну… Возможно… Наливайко настороженно огляделся. – Но смотря что, кому и за сколько?

Лис неторопливо достал из-под лавочки небольшой рюкзачок, ловко расстегнул молнию и показал его содержимое прапорщику:

– Это нужно передать Хоботу. И чем быстрее, тем лучше!

От увиденного Наливайко побагровел и «закашлялся»:

– Ты спятил, мужик? Понимаю: марафет там, анаша, бухло… У нас и так шмон за шмоном – ждут какое-то высокое начальство!

– Не хотите услышать ответ на третий вопрос? – не слушая жалоб прапорщика, произнес Лис.

– Какой-такой «третий»? – не понял Наливайко.

– Главный: за сколько?

– И сколько же?

Лис расстегнул внешний карман рюкзака:

– Впечатляет?

– Кхм… Охренеть! – на секунду впал в ступор прапорщик.

– Так мы договорились?

Наливайко молчал, но по его лицу было видно, что он не готов расстаться с рюкзачком.

– Передадите посылку по адресу – и можете уносить ноги! Этой суммы с лихвой хватит на безбедную старость.

– А! Черт с тобой – один раз живем! – решился Наливайко. – Давай свою посылку!

***

СИЗО №…

В небольшой камере, рассчитанной всего лишь на четырех человек «проживал» негласный хозяин тюрьмы – «вор в законе» Хобот, прожженный рецидивист с узким костистым лицом и «вислым» длинным носом (за который, собственно, и получил свою кличку). И хорошо жил – не тужил, со своими авторитетными сокамерниками – Гвоздем, Фунтом и Зямой. Имелся в камере и холодильник, забитый нажористым хавчиком, и телевизор с халявными каналами, и ковры, зарывающие облупленные стены. Даже на параше был установлен чистенький фаянсовый толчок, а не лоток-приемник, как в общих камерах. Не жизнь – малина! Разве, что протекала она за решеткой.

За столом, расположившемся между шконарей, сидели, и вяло перебрасывались в картишки Хобот и Гвоздь. У порога тусовался самый молодой из их компании – Зяма-разводила, вертлявый и «скользкий», словно глиста. Он заглядывал в коридор через небольшую щель между створкой и косяком с помощью «обезьянки» – собраной из кусочка зеркала и зубной щетки. Четвертый сокармерник – Фунт, так же, как и остальные – сиделец «со стажем», примостился на краешке стола, ковыряясь со «стрелой» – приспособлением из толстой лески и тяжелого наконечника.