Честное лисье слово

Ури торжествующе посмотрел на своих друзей – вот, мол, не я один так думаю. Попробуйте-ка возразить…

Но Фьор и Фидо не собирались спорить и вообще продолжать этот разговор.

– Спасибо, что пытался меня вызволить, – сказала Фьор. – Я тебе очень-очень благодарна! Правда. Ты очень смелый лис!

Тут Перфидо совсем растерялся. Дело в том, что он совсем не привык к тому, что кто-то его хвалит. Да ещё и за благородные поступки! Он же никогда не был «паинькой», и презирал подобных индивидуумов ото всей своей лисьей души! И вот – на тебе! Сам как-то незаметно таким сделался. Это что ж такое делается на свете, а, братцы?! Перфидо беспокойно вскочил и пробормотав, что вспомнил о каком-то срочном деле, рысцой ретировался с поляны.

– Опять «срочные дела»… Ничего другого не придумал! Никак стареет наш приятель, – со смешком заметил Ури, глядя ему вслед. – Ещё немного, и совсем растеряет свой коварно-боевой настрой. Превратится в «благородного лиса» и сам себя в водном зеркале не узнает.

– Не иронизируй, – серьёзно возразила ему сестра. – Я действительно благодарна Перфидо. Только, наверное, не стоило благодарить его при всех, чтоб не смущать… – И добавила со вздохом: – Ладно, вечером поймаю на озере лягушку и отнесу ему – надо же как-то отблагодарить…

Так она и поступила: разыскав уже в сумерках былого «неисправимого хулигана», вручила ему подарок и ещё раз сказала «спасибо». Перфидо пожал плечами, забрал лягушку и хотел было уже отправится восвояси, но некая мысль удержала его.

– А что вы про людей-то говорили? – поинтересовался он. – Мне показалось, Ури был какой-то взъерошенный, не в своей тарелке вроде.

– Ничего особенного, – ответила Фьор. – Просто мы делились секретами. И у Фидо был, и у меня теперь есть опыт общения с людьми, а у Ури – нет. Вот он и нервничает.

– Я так и думал, – многозначительно кивнул Перфидо. – У этого малого, сказал я себе, есть кой-какой опыт. Хоть и пришлый, а голова у него иногда работает.

Поняв, что высказывание относится к Фидо, лисичка тихо сказала:

– К сожалению, опыт грустный. У него убили всю семью.

– Понятное дело. Такое часто бывает. – Перфидо мрачно поскрёб за ухом. – А у меня, что ль, по- другому? Мать пропала, когда я совсем мальцом был – тоже, наверное, люди убили. А отцу я ни на кой не сдался – он сам ушёл, вскоре после того.

Фьор с сожалением взглянула на былого врага. Вот, оказывается, как. Тому тоже не сладко жилось. А она и не предполагала…

– Знаешь, Перфидо, – задушевно сказала она, – у нас у всех есть что-то, о чём мы не говорим, и у других поэтому может складываться неправильное впечатление о нас… о том, какие мы. Вот и я… считала тебя хуже, чем ты есть на самом деле. Ты прости меня, ладно?

– Да чего уж, – смущённо пробормотал Перфидо, – я и в самом деле… люблю поразвлечься, то есть, похулиганить. Ты ещё не всё знаешь…

– И знать не хочу, – решительно отозвалась Фьор. – Что было, то прошло. Одного никак в толк не возьму: за что ты на Веню так взъелся?

Перфидо подумал-подумал и признался:

– Зависть заела. Он вон совсем мелкий, а так у него всё выходит, и любят его все… и даже напрягаться ему не надо. И на тебя потому же злился. Раньше, когда-то… А я, и когда маленьким был, ничего кроме тычков и ругани не припомню. Вот почему так: одним – всё, и за так, а другим – ничего, сколько ни старайся!

– А ты старался?

– Ну… честно говоря, не очень, – неожиданно согласился Перфидо. – Я подумал – чего и пытаться-то, всё равно как оно есть – ничего не изменить.

– А вот и нет! Посмотри на Фидо! Тоже один остался, когда родителей убили. И между прочим, он совсем небольшим был. Выживал, как умел… Из дальней дали к нам пришёл, потому что из родных мест пришлось уйти. И голодал здесь зимой, чуть не до смерти… Так разве он стал злым? Совсем наоборот! Скорее, он рано повзрослел… Я бы даже сказала – помудрел.

– Ну-у… Фидо – это совсем другой случай, – возразил лис. – И потом, у него есть вы с Ури…

Но Фьор не согласилась:

– Никакой он не «другой случай!» Да и нас бы с ним не было, если б он поступал… как ты… раньше.

Воцарилось молчание. Перфидо явно чувствовал себя неловко и думал, как бы повежливее удалиться. «Ну и дела! – сказал он себе. – И уйти-то по простому теперь не получается. С этой вежливостью – только начни!..»

Вдруг Фьор улыбнулась.

– Я кое-что вспомнила. Наверное, я могу тебе помочь…

– Помочь? Но я вроде ни о чём не просил, – насторожился Перфидо.

– Да с завистью этой… Видишь ли, зависть – это такая штука, ужасно неудобная и громоздкая, которая занимает в голове слишком много места. И всё растёт и растёт, так что другим хорошим и полезным вещам – радости например, счастью, или удаче – там уже не поместиться. Потому что радость и удача – очень лёгкие, а зависть – тяжёлая, и их всегда вытесняет.

– Да ну! – опешил Перфидо. – Ты уверена?..

Фьор кивнула с очень важным и торжественным видом.

– Абсолютно.

– И что же с этим делать?

– Её надо выманить и прогнать. А можно вытряхнуть и утопить.

Перфидо забеспокоился.

– А это не больно?

– Ни чуточки. Разве только если ты очень привязан к своей зависти, или тебе её жалко.

– Да какой там – жалко! – воскликнул лис. – Надоела, хуже некуда. Просто житья от неё нету!

– Тогда слушай… Ой! – Фьор перебила сама себя и испытующе взглянула на Префидо. – Ты вот прямо сейчас завидуешь кому-нибудь?

– Нет, вроде… – растерялся тот.

– «Вроде» или точно?

– Нет. Не завидую. Никому, – уже увереннее сказал рыжий «хулиган».

– Значит, зависть сейчас спит и ничего не слышит, – удовлетворённо заметила лисичка, – и я тебя научу, как от неё избавиться. – Она на минутку задумалась, что-то вспоминая. – Пожалуй, подойдёт вот этот приём. Надо выбрать ясный день – такой, чтобы солнце без туч, и стояло уже довольно высоко. Начинаешь вспомнить все те разы, когда ты кому-то завидовал, чтобы зависть проснулась и надулась…

– А если не удастся – все? – испугался Перфидо. – Их столько было, этих самых разов, ой-ёй-ой…

– Не важно, – махнула хвостом Фьор, стараясь не сбиться с главного. – Сколько вспомнишь, столько и ладно. Но чем больше, тем лучше. Так вот… Пока вспоминаешь, иди на берег озера – туда, где ручей впадает и скала рядом, а прямо под ней – глубокая вода. Идёшь и аккуратненько доносишь туда свою зависть – только не расплескай! Для этого ни с кем не разговаривай по дороге. Как придёшь на место, встань над обрывом и произнеси:

«Зависть, Зависть, в глубине

Солнца Луч лежит на дне,

Он пока ещё – ничей…

Подберёт его Ручей,