Сумеречный день осенний —
Время в море песком,
В сухом теченье людском
В одиночестве и в прощенье.
Вещи звучат и молчат,
Язык и глубок, и пуст.
Над прошлым струится чад,
Он душен, неверен и густ.
Над прошлым струится свет,
Огонь рожденья души;
Возможно, там есть ответ,
Но к ответу нам не пройти.
В горечи нет движенья,
В настоящем нет берегов
Земли. Разожжем же
Сырые поленья —
Присутствия, памяти
И весны.
Над минутой
Повиснет эхо,
Дымом, горечью,
Невпопад.
Оно не будет сухо,
Не будет глухо,
И, быть может,
Как нам обещали,
В нем отзовется
Тот дальний,
Тот невидимый сад.
Пусть цветет же
Высокий огонь сирени
На краю берегов весны,
На скалистых склонах
Звучанья,
Ветром света
И ветром отчаяния.
Полнота, пустота
Не в дальнем,
Но ближнее
Не для нас.
В промежутке
Загорится, погаснет
Не в руках
И не на дальних
Склонах,
Ясность
Развеет ясность,
Вспыхнет звучанье
Смысла,
Отступит,
Но не уйдет.
Хайфа
2010–2015
Острова
* * *
Так
Так заглядывает, так ты, так я
Заглядываю в ветер слова в темнеющую воду.
Вдыхаешь ли я обещание обещанное
Обещающее освобождение? Падение, лист, звук воды
Темном воздухе, светлом воздухе времени.
Ты легче дышу? Просторнее ли там в слове, за словом, спрятавшись?
Это ли кажется? Это кажется – нет?
Или снова в плену? В пелену, впелену все глубже? Плеск
Шорох воды в темном, несветлом густом времени воздухе.
Они говорят, говоришь ты, говоришь я, мы говорят
Задыхаюсь. А ты? Ты задыхаешься? Ты хочешь задыхаться?
Тебе это льстит? Плеск времени,
падения во времени плеск.
Шестнадцать ступеней словом вверх наверх
(ты уже поверх?)
над воздухом
Шестнадцать ступеней словом вниз в погреб затхлого
времени, времени мы не хотим, но
вот оно, вот оно стоящее, окружающее, многословное.
Тебе страшно? Тебе светло? Тебе хочется наверх
Из-под над водой? Всматривайся!
Всматривайся, как падает воздух в воду,
Как падает речь в пустоту – дышит, душит, задыхается. Глазом
тебе слово? Слово дышишь. Словом смотришь.
Всматривайся. Тебе, мне – я.