Мертвая топь

Нерешительно подступила к нему. Положил руки на ее плечи, слегла встряхнул и прижался лбом к ее лбу.

– Твой план был велик. Слышишь меня? Без тебя я бы не взял этот город. Ты молодец. Мой самый преданный и мудрый воин.

Он легонько похлопал ее по красной от его удара щеке.

– Иди. – Легонько оттолкнул.

Ушла. Хольгер вновь оглядел улицу, заваленную порубленными телами.

Он не умер. Когда сознание пробилось сквозь пелену беспамятства, он распахнул глаза и вздрогнул. Острая боль ковыряла заплывший кровью бок. Громко застонал сквозь стиснутые зубы.

Беспомощно лежал среди могильного марева в багровой грязи. Посеченные тела безобразно и бессмысленно застилали собой землю. В глухой тишине их слегка припорошила снежная крошка.

В тяжелой голове шаталась пьяная смута, которую разжигала свирепая боль. Слабость и сонливость поглощали истощенное сознание. Пересохшие губы истрескались, покрылись твердой обветренной коркой.

Плавающий взгляд застыл на разбитых дверях княжеского терема. В дверном проеме чернела мертвая тишина. Мутные глаза отрезвели, возбудившееся сознание смахнуло хмельной осадок горячки, разум обострился, словно меч.

Застыл в оцепенении. Блестящие от ужаса глаза задрожали, хриплое дыхание участилось и сердце раскатистыми ударами забилось в груди. Его бросило в жар, кожа похолодела и кровь еще больше отлила от кожи.

– Нет… – выдавил он из себя. – Нет, пожалуйста, нет!

Дрожащими руками отжал себя от земли, сражаясь с болью и слабостью, поднялся на колени, прижал руку полыхающей ране, истекающей кровью. С трудом встал на ослабшие ноги, пытаясь удержать равновесие, и медленно побрел в княжеский терем, шатаясь.

Оступился, поскользнувшись на трупе, и рухнул на землю. Лицо зарылось в жидкой грязи, в глазах потемнело и всё раздвоилось в мыльном круговороте. Сдавленно, устало и отчаянно завыл сквозь пронзающую все внутренности боль. Боль драла его острыми когтями, как рассвирепевший зверь.

– Каля! – глухим стоном позвал он. – Каля, я здесь! Я здесь… Лишь бы была жива, лишь бы…

Отчаянно зарычал.

– Вставай, – приказал он себе, собираясь с силами. – Ну же! Вставай!!

Скрипя зубами и яростно кряхтя, оторвал туловище от земли и вновь поднялся на ватные ноги. Опираясь на перила, взобрался по ступеням на крыльцо, удерживая ускользающее сознание, и добрался до выхода в терем.

Пошатываясь, вошел в зал.

Увидел ее сразу и замер. Она лежала сжавшимся комочком, словно испуганный замерзший зверек. Тихо позвал ее, но она не отозвалась. Он позвал еще громче, но в ответ звучало лишь холодное молчание.

Забыв о боли и слабости, он с трудом добрался до нее, опустился на колени и осторожно тронул рукой.

– Каля? Маленькая, это же я… это же я – Рогдар.

Не ответила.

Перевернул ее и увидел пустые глаза, застывшие и смотревшие в бесконечную даль. Провел ладонью по ее бледной щеке, пальцами по ее приоткрытым губам, в которых задержалась растерянность и обида. Притянул ее к себе, взял на руки и обнял, придерживая ее повисшую голову, жадно прижимал к своей щеке. Отчаянно встряхнул, пытаясь разбудить.

– Маленькая моя… – хрипло всхлипнул он. – Пожалуйста, пожалуйста, проснись, проснись, проснись…

Гладил ее по волосам, укачивал, убаюкивал.

– Хорошая моя, любимая, ну пожалуйста, проснись! Ты же не можешь умереть, девочка моя… Ты же моя единственная… Ты не можешь, Каля! У нас же с тобой должен быть наш маленький сын. Слышишь? Наш маленький сын! Не уходи, маленькая моя, прошу, не уходи, останься со мной… останься… умоляю… Каля!

Встряхнул ее, она не ответила.

Мертвую тишину терема разодрал протяжный утробный вой. Срывая глотку, отчаянно ревел, укачивая ее мертвое тело на ослабших руках. Голос вдруг сорвался, лопнул, как струна.

Долго и недвижимо сидел в тишине, прижимая тело к себе. Гладил ее по спине и смотрел пустыми мокрыми глазами в одну точку. Вскоре поднялся, держа ее на руках, и понес прочь из мертвого терема. Шел по улице медленно, глядя перед собой опустошенными глазами. Весь черный от грязи и горя.

Оказавшись за городом, унес ее в лес, на небольшой поляне бережно уложил на землю и принялся яростно рыть руками могилу, сдирая пальцы в кровь. Не прервался, не остановился, чтобы перевести дух. Рыл, пока в лесу не сгустились мрачные сумерки.

Наклонился над ней, легонько поцеловал в холодные губы, нежно провел рукой по ее щеке. Она всегда улыбалась, когда он так делал. Не улыбнулась. Хотел, чтобы улыбнулась, но холодные губы оставались недвижимы. В ее глазах стыла детская растерянность. Провел рукой по ее лицу, закрывая стеклянные глаза. Укутал в шерстяной платок и в последний раз прижал к себе, сильно, крепко, отчаянно.

Не сразу решился. Подождал немного и вскоре опустил ее в могилу, прикрыл нежное лицо платком.

Опустил на ее живот клочок земли, затем другой, третий и принялся засыпать могилу. Истощенный, полуживой, он закончил к ночи. Заботливо и старательно уплотнил земляной бугорок и без сил рухнул на него, обнял руками, прижался лицом.

– Я здесь… – с трудом прошептал он. – Я здесь, я с тобой…

Дыхание сорвалось, глаза закрылись, сердце ослабло, сознание погрузилось в черную бездну.

– Вернись… Рогдар… вернись…

ЧАСТЬ II: ЗАЛОЖНЫЕ ПОКОЙНИКИ

На этот раз их вернулось слишком мало.

Корабли викингов неспешно плыли по широкой поверхности Волхова, пробиваясь сквозь лепящий снег. Они входили в гавань Ладоги и причаливали к пристани, заполненной людьми, которые встречали вернувшихся домой воинов. Варяги выходили из причаленных кораблей, груженые награбленным, ныряли в объятия жен, сыновей и дочерей. Показывали добытые в походе богатства и с веселым настроем отправлялись домой, где их ждал теплый очаг, забота и уют.

Они многое не расскажут своим сыновьям, но поведают о своих подвигах, заслугах и геройстве. Поведают о том, чего не было, а истину прикроют, утаят. Расскажут занимательную историю, порадуют их. И сыновья будут гордиться отцами, захотят быть похожими на них, захотят однажды стать такими же.

Не для всех ожидание обернулось радостью. Многие, так и не дождавшись своих мужей и отцов, с тяжелой ношей возвращались домой, оставались наедине, убитые горем. Оставшись без мужей и добычи, вдовы с ужасом осознавали, что не переживут зимы.

Исгерд выпрыгнула из причалившей ладьи и, закинув круглый щит за спину, направилась в город.

– Здравствуй, Исгерд.

Вздрогнула и бросила резкий взгляд на девушку, стоявшую у причала. В сложенных перед собой руках она перебирала черные четки с маленьким крестиком. Большие хлопья снега ложились на ее драгоценный плащ, скрепленный спереди фибулой, из-под которого выглядывала теплая туника. Девушка была одета теплее, чем обычно.

Исгерд смерила ее недобрым взглядом и молча пошла дальше.

Хольгер вышел из ладьи, раздал несколько распоряжений и направился в город. Девушка, стоявшая у пристани, окликнула его.

– Хельга? – Изумление на лице. – Что ты здесь делаешь?

– Разве я не могу встретить мужа здесь?

Хольгер раскинул руки и, подойдя к ней, холодно обнял, без значения, без чувства.

– Вас вернулось так мало…