Разговоры с мёртвыми

– Как же так? Что же он… Я – из-за поворота, а он – навстречу. Не успел, выкручивать начал…

Он закрыл лицо руками и опустился на корточки возле своей «девятки».

– Что делать? – твердил он сквозь ладони.

Солнце плескалось на месте аварии, и оттого казалось, что авария – шутка. Никто не умер, на асфальте – манекен из магазина, а сломанный мотоцикл здесь случайно: кто-то положил его недалеко от манекена в качестве злой, неуместной шутки. И шутка удалась.

– Я даже не успела испугаться, – сказала девочка.

Старуха с косой проходила мимо, мурлыча под нос. Вдруг происходит авария. Она краем глаза замечает нечёткую линию автобуса, удар, вскинутые руки, вздёрнутый кадык и грязные детские щёки, как будто по ним размазали густые, как шоколад, слёзы. Подходит к кукле на земле, теребит её ногой – та бездвижна – и волочит за собой, покидая место трагедии.

– Побудь со мной ещё немного. Не уходи.

Да я пошевелиться не могу – куда я уйду?

– Поговори со мной.

О чём говорить с трупом?

– Арх, – выдавил я.

Снег всё падал и падал. Я закрыл глаза, но снег проникал через веки.

– Тебе больно, бедняжка?

Да, чёрт возьми, мне очень больно! Я спасал человека, а откопал труп.

– Мёртвые тоже люди.

Да, и я тоже сдохну в этой могиле.

– Нет, ты не умрёшь. Но не оставляй меня так быстро. Ты ведь будешь ко мне приходить? Ты ведь приходишь к родственникам.

В гости? Здравствуйте! Как дела? Может, чаю?

– Ты дурачок, – худая рука гладила мои волосы.

Я некрофил, а к тому же ещё и педофил.

– Не переживай. Всё не так плохо.

Конечно, не так. А гораздо хуже. Если меня найдут здесь, я до скончания веков пробуду за решёткой.

– Я понимаю, что не могу тебя держать. Тебе здесь не место. Но ты ведь ещё побудешь со мной немного?

Я не могу встать. Может, я тоже мёртв?

– Нет, – рука перестала гладить волосы. – Я понимаю, что ты должен идти. Я не дура. Прости меня.

Девочка вздохнула.

– А, впрочем, какое тебе дело?

Короткая пауза и сталь из уст ребёнка:

– Встань! Встань и иди в свой мир!

Вот так просто я должен был встать и пойти. Но как?

– Не могу тебе помочь. Должен сам.

Сам? Я ни черта не вижу.

– Открой глаза.

Как? Свет прожигает мои зрачки.

– Открой, говорю.

Со страхом разжимаю веки. Снега больше нет, но по-прежнему ничего не видно.

– Скоро глаза привыкнут к темноте.

В тишине сквозь меня проползает время. Я вижу лицо трупа рядом с собой. Настолько близко, что могу дотянуться до него языком.

Надо думать, как выбираться отсюда. Яма глубокая. Как из неё выбраться без помощи?

Один из способов подняться из свежевырытой могилы, когда работа уже закончена: положить поперёк ямы лопату, поближе к одному из краёв, подпрыгнуть, подтянуться и перекувыркнуться.

Правая рука стала бревном, вся надежда оставалась на левую. Лопата валялась у меня в ногах. Я упёрся локтём в дерево, головой в предплечье и заелозил ногами, пытаясь встать на колени. Задача оказалась не из лёгких. Из носа вновь потекло, невидимый монстр вцепился в искалеченную руку и дёргал её из стороны в сторону.

Когда я наконец согнул ноги в коленях, передо мной возникла новая задача – встать. Выполнить её оказалось намного легче, и уже через пару минут, наступая на кости покойницы, я ковылял в направлении лопаты. Чтобы поднять её, пришлось вновь встать на колени. Вокруг меня летала карусель. При первой попытке наклониться меня вырвало.

Положил лопату поперёк ямы. Взялся за черенок одной рукой, подпрыгнул – и упал. Подо мной затрещали кости.

Я смотрел на небо в деревьях и думал, что буду лежать здесь вечно. Хорошо хоть лопата не сломалась при падении: вовремя разжал пальцы.

Выбраться удалось с пятой попытки. Проковылял через лес и бесконечно брёл по пустой дороге в город. За время моего пути всего две машины пронеслись мимо, выхватили из темноты клочок света и исчезли.

Домой попал утром. Люди на остановках ждали рабочие автобусы. Одни открыто разглядывали на меня, другие поглядывали исподтишка. Какое-никакое развлечение. Будет о чём поговорить за утренним чаем.

Ввалился в дом, упал на пол, забылся сном. На работу, естественно, не пошёл. На следующий день отправился в больницу. Оказалось, что рука у меня хотя и не сломана, но серьёзно растянута в плече и локте. Я сказал, что меня сбила машина, когда возвращался с дачи. Подробности врачи узнавать не стали. Посочувствовали и посетовали на дураков-водителей.

Потом – больничный отпуск. Весь месяц не знал, куда себя деть, ходил по дому как неприкаянный, читал скучные книги. Мысли о том, что я надругался над могилой, отгонял подальше.

От скуки завёл котёнка, неделей позже подобрал на улице бездомную собаку. Она увязалась за мной и бежала до самого дома. Решил оставить её у себя. Сколотил будку, утеплил. На город наступала зима.

Воздух по утрам скалил зубы, заглядывал в лица прохожих. Деревья умирали, покрываясь инеем, и поджимали ветки, как воробьи поджимают лапы.