Каждый день

– Просто перестань уже издеваться! Ты неделю с пианино не слезаешь… Так можно и всю душу растерять! Ничего не будет впечатлять…

– О чем это?! Что за…бред?!

– Бред!!?? Ты хоть сам себя слышал? Свою игру…

– П–ф–ф–ф… Конечно!

Я взглядом показал ему, что сомневаюсь в его ответе.

– Нет… – ответил Глен, с интонацией, будто бы сдался.

– Ты пойми, что не важна так сильно техника, как та часть сердца, которую ты вкладываешь! – сменил тон на более доброжелательный я. – А ты так быстро играешь, что вся душа уходит! Весь смысл…

– Да…что ты…

– Что…? Что я понимаю? Действительно… я же всего лишь автор…откуда мне знать… – пожимая плечами, говорю я.

Глен хоть и попытался посмотреть на меня, словно готов парировать. Но он вдруг резко поник и не стал со мной спорить.

– Ах… Ну да… может ты и прав… – успокаиваясь, тихо поговорил Ен.

– Не грусти! Все будет отлично! Завтра, ты их покоришь!

Рождественский концерт должен был начаться ближе к концу дня, после всех уроков, чтобы создать хоть какой-то намек на вечер. Как всегда, расстояния от вчерашнего дня, до сей момента я не заметил. Проводил Ена и снова его встретил. Учебный был сокращен, многие готовились к тому, что за места будут драться. Сам я помню, как занимал для своих друзей места и оборонял их от всех остальных. Этот рождественский фестиваль был всем по душе, ну а те немногие, что любили побыть одни в такой вечер – просто уходили домой. Или в каморку…

И вот, так сказать, сигнал к началу концерта. Боже мой, как мне все это напоминает мой 1960 год, отсюда, от самого верхнего рядя отличный вид на концерт. Кажется, вот–вот на сцену с речью выйдет миссис Пул и объявит нас с друзьями. Правда, софиты были хуже, не такими яркими, но моему воображению это не мешает. Для меня, все они стоят на сцене. Грациозно обхватывает гриф белого смешного контрабаса Гордон, красуется своими воздушными поцелуйчиками Джо и как механик с заправки возиться с ударной установкой Милз. Таких номеров больше никогда не будет…

Изучив небольшую афишу, распечатанную на сером монстре, который в канцелярии стоит, я теперь знаю, что после номера, который я сейчас смотрю, выходит Глен.

– А следующий выступающий окунет нас в атмосферу романтики… Разумеется, он в силах погрузить нас в нее своими загадочными и теплыми картинами. Именно таким мы его все знаем! Но сегодня он подготовил нам сюрприз – встречайте, бурными овациями, Глен Петти! – ведущий в весьма пафосной форме объявил моего друга.

В голове у меня, моя картина, далекого времени, старый с помехами микрофон и слова, что струились сквозь него – …Сейчас…я бы хотел исполнить то, что написал сам…посвящаю всем влюбленным и одному особенному человеку…

Ен выглядел эффектно, его обычные черные брюки весьма роскошно смотрелись с приятным голубым пиджаком и белым галстуком на фоне такой же небесно голубой рубашки. Про голос я промолчу. Это очень трудно выразить. Его великолепный голос был настолько чистым и приятным, что я испытал то, что давно не чувствовал – счастье! Да, будь Глен знаком с моими друзьями, они бы единогласно заменили бы низкого тенора меня, на прекрасного романтического и высокого тенора Глена. Для меня, для моего воображения, юноша выходил из голубого дыма, словно ангел, а вокруг полу–мрачная атмосфера, практически как в театре. Пространство, где за роялем сидел Глен было словно белое облако, освященное луной. Каждая нотка в песне, каждая ее часть была наполнена душой. Не может быть, Глен положительно воспринял мое нравоучение, в первый раз без каких либо колебаний. Об этом точно можно сказать, что Глен Петти, юноша, что играет мою песню, оправдывает ее название. И Анна Мария, разумеется была в восторге. Она сидела чуть ближе к сцене, чем я. А в ее глазах напрашивается эта фраза – Навсегда в моих мечтах!

Мне осталось только пожелать удачи влюбленным, надеюсь, подобие моей истории с Эми не коснется их.

– Ты был великолепен! – когда Глен удалился за сцену, а следом за ним, там оказался я.

По понятным причинам, за сценой, где было много народу, ответить осыпающему его овациями мне он не имел возможности.

– Г–Л–Е–Е–Н! Это было потрясающе! – чуть позже, сюда пришла Анна.

Кажется, что ее остальные номера уже мало интересовали.

– П…правда?! – Ох, спасибо тебе… – с глазами в пол, неловко отвечал Глен.

Их глаза соединились в месте, и между ними проскочила искра. А искра дала началу долго влюбленного взгляда. Все получилось как нельзя хорошо, у меня получилась любовная история, хоть и не со мной, но что–то полезное смог сделать. Если у меня не получится такого снова испытать, пусть этим наслаждается мой друг, ведь у него все впереди.

– Думаю, задание выполнено…тут моя помощь уже не нужна… – тихо сказал я и столь же беззвучно исчез.

Отойдя подальше, я заметил слишком знакомое синее сияние под моими ногами. Да, я оказался прав, в нескольких метрах от меня, играя на контрабасе какую–то неестественную мелодию, стоял Ангел Смерти, мой старый знакомый. Громадная фигура в белом фраке и с серыми крыльями извлекала звуки из контрабаса, не используя смычка. Музыка, что он играл, была мне каким-то образом знакома, но понять я этого почему–то не мог. Если бы не тот факт, что передо мной стояла сама смерть, я бы подумал, что он вовсе не играет, а стоит рядом с инструментом, перебирая пальцами, музыка где-то рядом звучит.

– Это снова знакомый мне дух, как неожиданно…жаль ты не видел этого, то было очень прекрасным зрелищем… – направил свою фразу в сторону Ангела смерти я.

– Я наблюдал за всем этим. Это здорово…восхитительно! – ответил со своей обычной улыбкой мой старый друг. Думаю я с уверенностью могу его таковым считать.

– Правда!? А…да…Глен долго репетировал. Боялся, стеснялся и плакал…Но я говорил, что все будет в порядке! И так и получилось. Да и самое главное, Анна Мария! Теперь я могу сказать наверняка, эта девушка нашла того самого, а этот парень дошел до своей любви всей жизни… Это…э–т–то…п–п–п–п–о–р–а–з–и–т–е–л–ь–н–о! – мою радость невозможно было сдержать, меня переполняло это чувство до краев, мне казалось, что я даже чувствую что–то телом, хотя его и не было.

Радовался как мальчишка, а сели быть точным, как мальчик, который доволен.

Я чувствовал удары сердца, мне было и жарко и холодно одновременно, но это не могло произойти. Вздохнув с облегчением, частично остановив свою радость, я вновь взглянул в глаза Ангелу. Но я увидел не ту обыкновенную улыбку, я увидел какую–то грусть или тревогу, а улыбка была маской прикрытия. Оглядываясь по сторонам и смотря в его глаза, я вдруг подумал, что это конец и мне пора на тот самый суд, про который пишет Библия. Мое время пришло. Радость быстро сменилась тоской, но я все равно позволил себе спросить – Все ужасно?

– Нет, что ты…все отлично! – ответил мне посланник небес. – Дэвид, пора…

– И что будет теперь? Меня…отправят в ад? – спрашиваю я.

– С чего ты это взял? – спросил в недоумении он, готовясь мне разъяснить что-то важное. – Никакого ада! Но тебе (пауза) …пора уходить. Твое наказание подошло к концу, ты очень много сделал хорошего и не только для себя. Теперь тебя ждет твой заслуженный покой…

– Вот так…но… Но я ведь… – отвернулся я в сторону Глена. – …совсем недавно обрел хорошего друга. И это последнее время стало лучшим, какой бы не была моя жизнь до того… Я участвовал в приключении, пусть и не в своей жизни… Но это было волшебно и весело! Как…что меня будет ждать?

Внезапно мне стало очень нелегко. С одной стороны, я должен радоваться тому, что смогу освободиться от своего заточения. Но с другой стороны Глен, все это, мое время, проведенное в этой компании, неужели я больше не буду шутить на тему живописи, а Ен не будет заходить в коморку, стуча, в мою дверь. И я не увижу этого всего больше никогда…

– Давая второй шанс, я много на себя беру, даже слишком. Это трудно объяснить, как и почему, зачем, будет время, я сам все объясню. Моя дверь дает тебе одну дорогу: ты родишься снова, но в новом теле и проживешь совершенно другую жизнь, полностью с чистого листа, без пятен и грехов прошлого. Абсолютно чистый холст или нотная тетрадь… – ответил на мой вопрос ангел смерти, снова, как и прежде заглядывая сквозь мои глаза в душу.

– Я не могу вернуться назад? Разве это невозможно? – в растерянности, тихо, практически шепотом спрашиваю я.

– Боюсь, что не все может быть так, как мы думаем… Ошибку всегда можно исправить, но обратной дороги нет, лишь новым путем можно исправить оплошности прошлого…

– Все это звучит легко… Разве перерождение это не великая тайна бытия? – на минутку, от волнения, я вернулся к критической и саркастической позиции.

Смерть улыбнулся и кинул в мой адрес легкую усмешку.

– Может быть и тайна, но ты в новой жизни все равно не вспомнишь этот разговор – резко, улыбаясь, пояснил мне он. – Посему, не бери в голову…

Мне пришлось задуматься, что мне делать дальше, я просто не понимал, как мне поступить. Меня переполняло желание начать все с чистого листа, но меня пугает то, что будет там. Это было слишком резко. Фактически, на меня с неба упала хорошая новость. Но я знаю точно, что я этого очень долго ждал, я чертовски устал.

– У меня…только один вопрос… – с опущенными в пол глазами, я готовился спросить в последний раз и я могу поклясться, что по щеке текла слеза.

– Не продолжай, любовь. Я знаю твой вопрос…любовь – не успев договорить, меня своей репликой прервал Ангел.

– Да…именно! Любовь, я увижу ее?! Где именно, это будет? И будет ли она вообще…в новом времени?

– Любовь присуща всем, только не все внимательно ищут или просто забывают. Твоя ждет тебя до сих пор, и ждала всегда, и будет ждать тебя впереди. Дороги ваших судеб столкнулись еще задолго до вашего рождения, просто ты этого не хотел признавать, тебя интересовало другое.

– О чем это ты? Прости…не понимаю…все так неожиданно…

Ангел смерти протянул мне руку, а в ней оказался брелок. То был ржавый брелок с медиатором, который я нашел у себя на могильном камне. Это был намек, который я понял сразу же, ведь моя любовь и правда была все время у меня под носом. Но я был настолько слеп, что в упор не замечал огромный рояль на фоне гитары. В моей голове тут же появилось решение, я выбрал свой шанс и я выбрал свою жизнь.