Канатоходец

Лин облегченно вздохнула.

– Мать считает это глупостью. Она говорит, что при наших деньгах не следует забивать голову работой, и уж тем более глупо учить сопливую ист-эндскую детвору. Ну, ты знаешь ее. А Зануде все до лампочки, – ее голос звучал патетично. – Ты и в самом деле рад?

– Конечно. – Денисон был действительно рад за нее и говорил совершенно искренне.

– Ах, папа, как я счастлива! – она спрыгнула с постели и подошла к своей сумке. – Посмотри, что здесь написано, – она раскрыла паспорт. – Профессия – учитель! – с гордостью сказала она.

– Ты получила высокий балл?

Ее лицо помрачнело.

– Средний. Ты, конечно же, считаешь, что любой Мейрик должен заканчивать колледж с отличием?

Денисон мысленно проклял Мейрика, который, по-видимому, воображал себя сверхчеловеком. Девушка напоминала сжатую пружину – любое неправильное слово могло вызвать разрушительный рывок.

– Я очень рад, что ты получила степень, – ровным голосом сказал Денисон. – Где ты собираешься преподавать?

Напряжение рассеялось. Девушка снова вытянулась на постели.

– Прежде всего мне нужно набраться опыта, – серьезно сказала она. – Это в общем смысле, – затем я начну специализироваться. После этого, если у меня и в самом деле будет куча денег, я пущу их в дело.

– Каким образом?

– Расскажу, когда сама буду ясно себе это представлять.

Денисон спросил себя, как долго этот юношеский идеализм сможет сопротивляться жестокости повседневного мира. С другой стороны, с энтузиазмом и достаточными средствами можно сделать многое…

– Похоже, ты уже составила жизненный план, – улыбнувшись, сказал он. – А замужество и семья в программе не предусмотрены?

– Само собой. Но мне нужен подходящий парень: он должен хотеть того же, чего хочу я, – она пожала плечами. – До сих пор такие мне не попадались. Ребят из университета можно разделить на две категории: консерваторы, довольные системой, и идеалисты – эти всем недовольны. Консерваторы подсчитывают размер своей будущей пенсии еще до того, как получат работу, а идеалисты страшно наивны и непрактичны. Ни те, ни другие меня не устраивают.

– Рано или поздно тебе встретится тот, кто подойдет по всем статьям, – философски заметил Денисон.

– Как ты можешь быть уверен?

Он рассмеялся.

– А как ты думаешь, отчего происходит прирост населения? Мужчины и женщины как-то приноравливаются друг к другу, – видно, такова уж их животная натура.

– Я готова подождать, – она отложила сигарету и закрыла глаза.

– Позволю себе предположить, что долго ждать не придется, – шутливо сказал Денисон.

Лин не ответила, и он внимательно посмотрел на нее. Она заснула быстро и крепко, как ребенок, – неудивительно, если вспомнить, что она не спала всю ночь. Денисон тоже провел ночь без сна, но сон для него сейчас был слишком большой роскошью.

Надев пиджак, он взял ключи из сумки Лин и спустился вниз. В холле перед конторкой стояли два чемодана. Денисон удостоверился, что чемоданы принадлежат Лин, и обратился к портье:

– Я хочу отнести эти чемоданы в комнату моей дочери. В каком номере она остановилась?

– Она заказывала номер заранее, мистер Мейрик?

– Возможно.

Портье сверился со списком и протянул ему ключ.

– Номер 430. Я понесу чемоданы, сэр.

Поднявшись на четвертый этаж, Денисон щедро вознаградил портье и вошел в номер. Он положил оба чемодана на кровать, вытащил ключи и приступил к обыску, стараясь не слишком ворошить вещи. Ему не удалось обнаружить ничего ценного с точки зрения новой информации, однако пара предметов могла дать представление о характере Лин Мейрик. В раскладном кожаном чехольчике он увидел свою – Гарри Мейрика – фотографию. Рамка для второй фотографии была пустой. В углу одного из чемоданов лежал маленький плюшевый мишка, потрепанный от бесчисленных ласк, и, вероятно, хранившийся в качестве талисмана. Из другого чемодана Денисон вытащил два учебника: один по теории и практике преподавательской работы, второй по детской психологии. Страницы массивных томов были покрыты графиками и диаграммами.

Он запер чемоданы, поставил их на полку для багажа и спустился в свой номер. Когда двери лифта раскрылись на третьем этаже, Денисон увидел Армстронга, который только что вышел из другого лифта.

– Мистер Кэри велел передать вам вот это, – Армстронг протянул ему конверт.

Денисон вскрыл конверт и пробежал глазами несколько абзацев текста, отпечатанного на машинке с мелким шрифтом. Единственной новой для него информацией был тот факт, что Лин Мейрик занимается гимнастикой.

– Кэри придется поискать что-нибудь получше этого, – сухо сказал он.

– Мы делаем все возможное, – сказал Армстронг. – Днем, когда в Англии будет утро, мы получим новые сведения.

– Держитесь на связи со мной, – сказал Денисон. – И не забудьте напомнить Кэри, что я жду объяснений.

– Я передам.

– И еще одно, – продолжал Денисон. – По ее словам, она собиралась найти меня либо в Осло, либо в Хельсинки. Я размышлял над этим до тех пор, пока не понял, что ни черта не знаю о Мейрике. Кэри упоминал про досье Мейрика – я хочу видеть это досье.

– Вряд ли это возможно, – задумчиво сказал Армстронг. – У вас нет допуска.

Денисон смерил его ледяным взглядом.

– Вы, проклятые идиоты, – тихо сказал он. – Сейчас я являюсь вашим допуском к чему бы то ни было – не забудьте передать Кэри и об этом тоже.

Кивнув Армстронгу, он пошел по коридору к своему номеру.

Глава 12

Кэри расхаживал возле городской ратуши Осло, греясь в лучах полуденного солнца и насмешливо поглядывая на статуи. Каждая фигура олицетворяла собой какую-либо профессию, а вместе взятые они, несомненно, символизировали могущество труда. Кэри пришел к заключению, что городской совет возглавляют социалисты.

Опустившись на скамейку, Кэри перевел взгляд на гавань Ослофьорда. По заливу медленно скользило судно – паром до Копенгагена. То и дело подходили и отходили суда меньшего размера – паромы до Бигде, Ингерстрема и других городков фьорда. Из автобуса вывалилась группа туристов с фотокамерами.

Подошел Маккриди и уселся рядом.

– Когда-то моя работа была легкой – верти головой и топай ногами, – мечтательно произнес Кэри, не глядя на него. – В те дни истова посылал своих шпионов в землю Ханаанскую. Теперь эти паршивцы, ученые, взялись за дело и перевернули мир вверх тормашками.

Маккриди промолчал: он не раз видел Кэри в таком настроении и знал, что нужно немного подождать.

– Ты понимаешь, в какое положение мы попали? – задал Кэри риторический вопрос – Мне кажется, что ты Джордж Маккриди, но я могу и ошибаться. Более того, ты можешь считать себя Джорджем Маккриди, но тоже ошибаться, если верить Хардингу. Как, ради всего святого, прикажешь работать в таких условиях?

Маккриди открыл было рот, но увидел, что Кэри не смотрит на него.