Любовь как…

– Все стали замечать! Вот вчера иду по улице, из кафе вышла, пиццу съела.

– И пол-литра пива, небось?

– Подумаешь! Иду, парюсь, аж закипает внутри: как мне плохо, грустно, одиноко, жалко себя, хоть ты плачь!.. Вдруг меня окликают незнакомые люди. Парочка. Тащат рулоны обоев.

– Девушка, – говорят, – можно вас спросить, отчего вам так хорошо?

Я чуть не подпрыгнула от возмущения.

– Это мне-то хорошо? Ни фига мне не хорошо, а даже наоборот. Плохо. Да так плохо, хоть за мылом беги и за бельевой веревкой в хозяйственный.

А они:

– Врете вы все! Вам хорошо. Так хорошо, что вы идете чуть ли не вприпрыжку и руками размахиваете.

– Это ровным счетом ничего не значит, у нас все в семье так ходят – и от настроения это не зависит. А за руками я послежу, в карманы буду засовывать, спасибо, что подсказали.

– Пожалуйста, не надо, – говорят. – Так у вас радостно получается, мы и сами хотим научиться, давно не видели человека, которому бы так хорошо было.

От этого разговора я очень смутилась и растерялась. Мы еще немного про ремонт поговорили и разошлись на углу. И у меня на душе правда так ясно стало, весело, смешно. Думаю, может, и не так все плохо, может, это я гоню просто, а на самом деле вон – вприпрыжку хожу, руками размахиваю. Было бы плохо, поди, еле бы ноги волочила, согнулась бы в три погибели. Людям-то со стороны виднее. Какие хорошие люди, милые, славные.

В этот день я поняла, что моя терапия подошла к концу и моего участия больше не требуется. И что завершить мою работу может только сама жизнь, которая подарит Галине еще одно испытание – испытание любовью. Я говорила с Галей и радовалась, потому что она умеет быть благодарной. Благодарной каждому прожитому дню, солнечному лучу, порыву ветра. И эта благодарность делает ее счастливой, несмотря ни на что…

* * *

Мы встретились с Галей случайно года через полтора. Она шла с большим круглым животом, улыбалась, а рядом с ней был широкоплечий мужчина, словно срисованный с ее «карты сокровищ», и катил перед собой коляску с Ромой.

Любовь как менеджмент, или «Я покупаю тебя, малыш!»

– Да, продажи упали, – Элен констатировала с металлом в голосе.

От этого металла во рту мерчендайзеров становилось сухо. Промоутеры опускали глаза в пол. Торгпреды поеживались. Светлана Кравченко вжалась в стул. Элен просверлила ее взглядом.

– Нет, это не энергетики стали плохо продаваться. Это отдельные личности стали плохо продавать, – Элен пристально посмотрела на каждого и закурила. Огонек сигареты мерцал в ее пальцах. И сама она была похожа на огонь – в красном платье, с копной кудрявых рыжих волос, с карими глазами…

Команда сидела, потупив головы и боясь поймать ее пронзительный взгляд.

– Кризис. Кризис… – передразнила Элен своих сотрудников. – Люди находят средства на туалетную бумагу, на траву, на водку, на памперсы. Они летают на Канары, покупают автомобили, строят дома… Кризис не в экономике. Кризис – в головах, – Элен никогда не повышала голос. Но навылет пробивала взглядом каждого, представляя, как горят синим пламенем ее промоутеры, взрываются головы ее мерчей и красиво разлетаются вскипевшие мозги торгпредов. – На вас возлагались большие надежды. Среди десятков претендентов на эти вакансии я выбрала вас не потому, что у вас самые смазливые мордашки и они хорошо смотрятся в промо-автомобилях. Я думала, что в ваших головах есть что-то кроме опилок. Я решила, что в них есть мозги. Я ошиблась? Скажите мне, я ошиблась?

Мозговой штурм шел в рабочем порядке. Сотрудники уже были достаточно раздавлены. Но Элен любила метод кнута и пряника: это когда даешь в руки пряник и кнутом по нему, кнутом. Она улыбнулась.

– Я решила отменить новогодний корпоратив. Но деньги, которые я вычитала на праздник из вашей зарплаты, вам не вернутся ни в качестве бонуса, ни в качестве премии. Они пойдут в стабилизационный фонд нашей компании.

– Лучше отдать их на благотворительность, Елена Петровна, – в онкоцентр или в детский дом, – Ирина Смолова в упор посмотрела на свою начальницу.

Казалось, Элен пропустила ремарку мимо ушей. Но это только казалось. Она стреляла без промаха.

– Мне нравится афоризм: если в детстве у тебя не было велосипеда, а сейчас ты ездишь на «бентли», то в детстве у тебя все равно не было велосипеда.

Никто не засмеялся.

– Вы хоть поняли, о чем я? – Элен окинула своих нерадивых работников презрительным взглядом. – Я все думаю, почему эта фраза постоянно вертится у меня в голове? Да потому, что она обо всем, можно представить любые слова, но смысл от этого не изменится. Например, даже если ты живешь интересной и полноценной жизнью, но у тебя нет ребенка, у тебя все равно нет ребенка, – и выразительно посмотрела на тридцатипятилетнюю Смолову. У Ирины запульсировало в висках. Дышать стало нечем. – Да потому, что даже если в сорок лет ты станешь миллионером, а в двадцать три ты не мог продать несчастных сто банок «Драйва», то ты все равно не мог продать сто банок «Драйва», – и пригвоздила взглядом к стулу Никиту. – Но суть в том, что, не продав сегодня сто, на сто и еще на тысячу больше банок этого гребаного энергетика торговым сетям, ты не станешь миллионером. Такова селяви.

«Отстань от меня, неудовлетворенная сучка!» – кричало все его естество. Но на самом деле губы Никиты были плотно сжаты. Так плотно, чтобы не вырвалось ничего лишнего.

– Ну что? Держишь фигу в кармане? Думаешь: что эта стерва может знать о моей жизни?

– А вдруг, – Никита выдохнул, – я бестселлер напишу? И его переведут на сто языков и издадут тиражом в сто миллионов?

– Издадут – это еще не продадут, – улыбнулась Элен. – Кстати, что-то подобное я уже слышала. Полгода назад кто-то мне говорил, что он гениальный продажник, просто не мерч, а смерч. И вот сейчас ты сходишь с дистанции, ты не сдержал своего слова. Кто тебе поверит? Ну, кто еще хочет написать бестселлер?

Элен обвела команду взглядом. Все склонились над столом, голова к голове, и что-то чертили в своих отчетах – кружочки, стрелочки, злобных демонов. Ответом была тишина.

– В двадцать четыре года я печалилась, что никогда уже не стану Наполеоном. Только это была игра в поддавки. Наполеон – фигура из далекого прошлого. Метафора. Можно оправдать себя тем, что тогда было совсем другое время, и сидеть на попе ровно. Но теперь мне до рези в глазах обидно, что я не стану Марком Цукербергом, придумавшим facebook. И никто из вас не станет. Понимаете? Никто. Будучи студентом, одержимым своей идеей, он стал миллиардером. С ним была команда тех, кто верил ему. А он полагался на свою команду… – Глаза Элен смотрели не мигая, в них появился сумасшедший огонек. – А вы живете, как будто черновик мараете. Думаете, что кто-то завтра даст вам шанс переписать сочинение набело? Черта с два! Держи карман шире! Да плевать я хотела на то, что все русские так живут. Я – не все. У меня всего одна жизнь. Другой уже не будет. И сегодня вы – моя команда. Понимаете? Мои торгпреды – наши победы! Мои мерчи – торговые смерчи! Мои пчелы! С драйвом внутри вы должны просыпаться, лететь к клиенту, – Элен просто тошнило от этих дебильных лозунгов, речовок и девизов, которые бесконечно мог генерить ее мозг и извергать ярко накрашенный рот. Она ненавидела произносить все эти фальшивые прокламации.

Ей хотелось кричать: валите отсюда, бегите в поля… собирать ромашки… для любимых, целоваться, встречать рассветы, учиться, рожать детей, позвоните родителям, наконец… Но коучинг… требовал самоотдачи. Психология успеха для успешных людей. И Элен продолжала изливаться:

– Вы – мои смерчи, команда лидеров. Вы умеете ставить перед собой цели и добиваться выдающихся результатов. Осталось только осознать свое намерение быть успешным продавцом, сконцентрироваться на сверхзадаче и… покорить новую вершину. «Драйв» – лучший энергетик на планете. Мы продаем лучший энергетик. И вы это знаете!

Элен ругала себя. Она сама ни на йоту не верила в товар. Считала его вредной для организма химией и порой пила только потому, что он доставался на халяву. Как же ее работникам поверить в «Драйв»? Но это была уже другая проблема.

Первой на повестке дня стояла простая задача – увеличить объем продаж вдвое за две недели. Иначе завтра ее как директора регионального филиала поставит в ту же неудобную позу ее собственный московский босс и больно ударит по карману и самолюбию.

«Иногда очень хочется, чтобы было как у всех: муж, ребенок, борщи по воскресеньям. Хочется вписаться в матрицу “простого человеческого счастья”, “иллюзии благополучия”. Надоело достигать, кому-то что-то доказывать, выигрывать у других, проигрывая при этом себе. А со стороны все выглядит так здорово – сильная женщина, мать, бизнесвумен с кучей поклонников. Я ненавижу эту фразу – “сильная женщина”! Я хочу, чтобы рядом появился мужчина, который позволит мне быть слабой, потому что быть сильной у меня отлично получается и без него», – на мгновение Элен ужаснулась: неужели все это она произнесла вслух? Нет, слава богу! Просто задумалась и выпала из рабочего формата буквально на секунду.

Элен вдруг неожиданно поняла, почему этот год был ужасным. Были поражения, но ведь и победы тоже были. Просто само ощущение от года было невыносимым. Тошнило до головокружения. Голова кружилась до тошноты. Этот год был прожит ею без любви.

Элен внезапно ужаснулась числу, которое неожиданно всплыло в ее голове: триста сорок восемь дней без любви. Это почти год! Нет, секс, конечно, присутствовал – бывшие любовники напоминали о себе, была и пара командировочных интрижек в Москве и одна в Лондоне… Но любви в этом не было ни на йоту. Ровно триста сорок восемь дней назад Елена Мишкина рассталась с Эдиком Носовым, вернее Эдвардом, человеком, который пять лет назад превратил ее в «красную и яркую стерву Элен». Ленка была родом из Красноярска, поэтому красная и яркая, то есть красноярская. Так одной фразой Эдик изменил пристрастия Лены Мишкиной, сделав фаворитом ее жизни красный цвет. Пять лет вместе… И почти год порознь. Ленка не хотела считать дни без непоседы Эдьки: сама ведь ушла от него. Но дни считались самостоятельно, укладывались в строчки календаря, в листы ежедневника…

– Это первая осень, которую я не люблю, – сказала Элен. А в голове пронеслась та же мысль, но с другим оттенком: «Это первая осень, в которую я не люблю…» Всего лишь один предлог, а какие разные смыслы… – Но все в наших руках. Завтра мы сделаем эту осень прекрасной.

– «Белые ночи, черные дни… Живи, как хочешь, а что не нравится – измени!» – лихо ввернула чей-то афоризм Кравченко, преданно заглядывая в глаза своей начальнице. Светка всегда чувствовала момент, когда Элен выдыхалась и готовилась сменить гнев на милость. Элен ценила Светлану: девчонка со временем обещала стать продажницей века и уже сейчас показывала лучшие результаты в команде. Она училась в универе на третьем курсе по какой-то менеджерской специальности или что-то около того. Мишкиной некогда было вникать во все подробности жизни своих торгпредов: в конце концов, она не личный врач, не психотерапевт и не исповедник.

– Это будет вашим девизом на ближайшие две недели: «Белые ночи, черные дни… Живи, как хочешь, а что не нравится – измени!» – пафосно произнесла Элен и протянула Светлане руку, чтобы пожать ее по-мужски, по-деловому, как в большом бизнесе. – Итак, у вас есть ровно две недели, чтобы поднять продажи вдвое, и тогда… наш новогодний корпоратив состоится по плану! А я распределю годовые бонусы в соответствии с результатами ваших усилий. За работу, мои смерчи!

Мозговой штурм закончился. Элен села в свою красную «ауди” и укатила. «Пчелы» ушли пить пиво, ругать «Драйв» и иронизировать по поводу того, что их действительно ждут черные дни и белые ночи, ведь придется пахать даже не в две, а в три смены, уговаривая и буквально насилуя товароведов магазинчиков и крупных торговых сетей, от которых теперь зависит не только судьба этого дурацкого новогоднего корпоратива, но и всей годовой премии.

* * *

Чудеса случаются. Но делать их приходится своими руками. Это Элен знала отлично. Теперь это знала и ее команда. К пятнице, 17 декабря, дате, на которую был назначен новогодний корпоратив, западносибирское представительство компании «Драйв» превратилось в кладбище дохлых утконосов. Объем продаж энергетика повысился в 2,3 раза ценой нескольких крупномасштабных рекламных акций в торговых сетях, одного ноу-хау в области выкладки товара и затирания конкурентов, ссор, интриг, растянутых, как нерезиновая Москва, будней, бессонных трудовых ночей, двух увольнений, нервного срыва Ирины Смоловой с последующим больничным и одного переманенного от конкурентов (не без помощи Светки Кравченко) менеджера по продажам, пришедшего, как Дед Мороз, со своей харизмой и клиентской базой. Да и сама Элен пахала как проклятая, не чураясь никакой работы.

Умирающую на руках Мишкиной команду нужно было срочно реанимировать ценой еще одного чуда. Новогоднего. Элен решилась на аттракцион невиданной в кризис щедрости. Слетав в Москву на подведение годовых итогов, Мишкина пробила для своих «пчел» повышенные премиальные и корпоратив по схеме +1. Это значило, что каждый сотрудник может привести с собой на вечеринку вторую половину, разумеется, за счет фирмы.

– Гулять так гулять: три без сиропа, пожалуйста, – весело закончила на фирме свое выступление Элен и отправилась в бутик «Фламинго» подыскивать новое вечернее платье. Норковое болеро и длинные перчатки она заранее привезла из Москвы.

* * *

Вечеринка была костюмированной. В стиле плейбой. Молоденькие мерчи носились с ушами и хвостиками плейбойских зайцев. Мальчики были похожи на великовозрастных идиотов, девочки – на шлюшек.