Любовь как…

Бокалы звякнули и… полетели в снег. Элен властно притянула к себе Илью и поцеловала так, как может сделать только белая деревянная женщина, чувства которой облили спиртом и подожгли.

Они прижались друг к другу и срослись, как рана.

– С тобой легко… С тобой не нужно касаться земли, – оторвавшись от губ Элен, прошептал Илья, опьяненный то ли шампанским, то ли зрелостью только что целовавшей его женщины.

– Тогда тест! На легкость! Давай сбежим отсюда прямо сейчас. Моя машина в трех метрах. На парковке, – Элен заводилась с полуоборота.

– Меня сюда пригласила Света, – начал Илья неуверенно.

– Тебе хоть восемнадцать есть?

– Девятнадцать!

– Тогда за дубленкой заедешь завтра.

– Я в куртке пришел.

– Номерок не потеряй, герой, – Элен, приподняв полы платья, уверенно цокала по направлению к парковке.

В машине они целовались, пока прогревался двигатель…

Потом, пока кондиционер подсушивал запотевшие стекла…

Потом Элен положила ладонь Ильи на рычаг коробки передач и сверху накрыла его ладонь своей.

– Еще один тест на легкость. Слабо?

– Нет.

– Теперь ты будешь жить у меня, потому что я привыкла получать все, что мне нравится. Получать лучшее! Будешь работать под моим патронатом, и твоя карьера лихо пойдет в гору.

– Я не оставлю фотографию. И сальсу!

– Будешь совмещать. С учебой.

– Третий курс.

– Вот и отлично. А звать я тебя буду Илия. Новый этап твоей жизни. Решено!

– А я тебя – Ленча. Тоже тест на легкость.

– Это тест на ленкость, – засмеялась Мишкина. – Элен, Ленча, Ленка… Буду совмещать!

* * *

Элен появилась на работе только во вторник, 22 декабря. Окрыленная и помолодевшая недели на три. Она представила фирме нового сотрудника, показала ему офис, определила рабочее место и направилась в свой кабинет.

У кабинета ее ждала Кравченко.

– Я ухожу, Елена Петровна, – Светкин голос дрогнул.

– Я никогда не ревновала своих бывших. Меня мама с детства учила отдавать старые игрушки тем, кому повезло меньше. Помнишь: «Белые ночи, черные дни… Живи, как хочешь, а что не нравится – измени!»? – весело произнесла Элен и протянула Светлане руку, чтобы пожать ее по-мужски, по-деловому, как в большом бизнесе.

Кравченко руки не подала, а положила перед Элен на стол заявление.

– Я ухожу, Елена Петровна.

– То, что не убивает, делает нас сильнее. Я подпишу. А ты еще вспомнишь мои слова, – и Элен запела, хотя петь у нее получалось гораздо хуже, чем танцевать: – «Не надо печалиться: вся жизнь впереди!»

Подписав заявление, Мишкина подняла серые, как туманность Андромеды, глаза на Кравченко и сказала:

– Единовременную выплату в размере двойного оклада как выходное пособие и отличные рекомендации гарантирую. Ты продажник от бога. Карьера у тебя сложится блестяще. Даст бог, еще поработаем вместе над новым проектом.

Светке хотелось плюнуть в лицо этой холеной мымре или оттаскать ее за волосы, но от денег она не отказалась. Взяла конверт и хлопнула дверью. А Илье Ленча сказала вечером, что Светка продала его за двойной оклад. Ну а она, конечно, купила. Мол, нечего разбрасываться такими лакомыми кусочками.

Все складывалось наилучшим образом. Кравченко самоликвидировалась. Элен сохранила лицо. Ей даже не пришлось разруливать эту щекотливую ситуацию путем изощренных интриг. Любовник был куплен в честном менеджерском поединке. Лот ушел с молотка. И без торга. Год заканчивался удачно.

* * *

Новогодние каникулы было решено провести по-семейному. Ленча повезла Илию на родину. В Крыск. То есть в Красноярск. Познакомить с сыном, который жил у бабушки, Ленкиной мамы, пока сама Элен зарабатывала деньги в Новосибе. То есть в Новосибирске.

Сына звали Лешка. И ему было уже тринадцать лет.

– Ты беременна? – практически с порога огорошила Ленку мать.

– Просто чуточку поправилась. Вот животик и прорисовался, – надула губы дочка.

– От него будут красивые дети, – мать бросила взгляд на Илью.

Но в этом взгляде не было ни восхищения, ни иронии. Просто констатация факта.

«И на том спасибо», – подумала Ленча.

Лешка был сдержан и даже несколько колюч в общении с «новым мамкиным ухажером».

– Он не ухажер: уши не жрет, – веселилась Ленка.

Однако веселье выходило каким-то жеманным, искусственным. Было видно, что Лешке Илья не понравился. И это Ленчу, конечно, огорчало. Особенно после того, как сын закрылся в своей комнате и вышел оттуда только с боем курантов, чтобы поесть. Даже от глотка шампанского за Новый год отказался. И подарки не распечатал.

– Мама, он тебе в сыновья годится, – строго, совсем не по-детски сказал Лешка, когда Ленка зашла пожелать сыну спокойной ночи. И добавил: – Мы с ним в один компьютерный клуб ходить будем? И на санках кататься?

– Это тебя бабушка подговорила?

– Да при чем здесь бабушка? Я и сам не слепой!

* * *

Утром у Лешки были опухшие, красные глаза. Он исподлобья посмотрел на мать и на вопрос: «Почему такой хмурый?», огрызнулся: