Томка вне зоны доступа

Я припарковался у школьного забора без четверти семь. Большая асфальтированная площадка перед зданием, обрамленная зеленеющим газоном, была полна ребятишек: кто-то возвращался с занятий, кто-то перебрасывался мячиком, девчонки рисовали мелом на асфальте. В апреле с наступлением тепла и увеличением светового дня никого не затащишь домой.

Я не спешил выходить из машины. Открыл окно, закурил. Заходящее солнце слепило глаза.

Зазвонил телефон.

– Паап!

Вкрадчиво и с опаской.

Я улыбнулся.

– Еще не началось, я только подъехал. Как ты там? Чего не отзвонилась после занятий?

– Вот позвонила же.

Тамара терпеть не могла телефонные разговоры (еще одно проявление наступающей социопатии), и на каждый мой упрек в отсутствии должного дочернего внимания отвечала взаимным упреком. Справедливым, впрочем. Я тоже редко ей звонил, предпочитая набивать сообщения.

– Ладно, – говорю, – ты пообедала?

– Да.

– Опять, поди, наловила мяса из кастрюли, а гарнир оставила?

– Ты же знаешь, – хмыкнула дочь. Помолчала немного. – Па, как думаешь, что там у вас будет?

– Могу только догадываться. Кое у кого закипело в штанах. Будут искать крайних и перебрасывать ответственность друг на друга. Анжела ваша, кстати, звонила мне утром.

Томка напряглась.

– Чего хотела?

– Наградить тебя медалью за заслуги перед школой.

– Ну паап!

– Говорит, что ты ее не любишь и разбиваешь ей сердце.

– А кто ее любит! – хихикнула дочь.

– Ну, кто-нибудь же любит…

Я увидел, как к школьным воротам вразвалочку подходит пухлик Макс, отец Вовки Черенкова, штатного увальня и троечника нашего седьмого «А». С Максом мы сдружились еще в первом классе, когда вместе готовили для ребятишек спортивные праздники.

– Ладно, мышь, мне пора, я отключаюсь. Ты вообще дома?

– Да, читаю твои журналы с сиськами.

– Займись делом, душа моя. Все, целую!

Я вышел из машины и быстрым шагом нагнал Макса.

– Здоров!

Он встретил меня радушной улыбкой. В последний раз мы виделись, если память не изменяет, на предновогодней вечеринке в декабре. Собрались с родителями после итогового собрания и дали жару в ближайшем баре. Макс был самый пьяный, но он и в таком состоянии оставался медвежонком.

– О, Антоха, привет! Эт самое… что тут будет-то? Я на работе все бросил, феерично так примчался.

– Тебе Вовка не рассказывал разве?

– Расскажет он, как же… Ладно, эт самое, разберемся перманентно.

У Макса Черенкова был бзик: стараясь как-то замаскировать свои восемь классов и автослесарное ПТУ, он вставлял в речь сложные термины, о значении которых лишь догадывался. Если присовокупить бытовой паразит «эт самое», то слушать его порой было невмоготу.

Охранник на входе, седой мужчина в форменной одежде не по размеру, даже не поинтересовался целью нашего визита, хотя обычно чуть ли не заносил каждого взрослого в журнал. Очевидно, школа уже бурлила вовсю.

Мы поднялись на третий этаж. У кабинета биологии толпились наши мамаши.

– Сейчас будет курултай, – пробубнил Макс. – Яжемать и все такое.

Женщины будто ждали именно меня. Одна из них точно.

– Антон, привет! Хорошо, что ты пришел!

Света Губайдулина, мама отличницы Кати, взяла меня за локоть – по-свойски так, по-домашнему. Хрупкая и шустрая татарочка, по паспорту Салима, была у нас самой активной и, как следствие, занимала должность главы родительского комитета. Я в свое время по неосторожности вступил в эту странную организацию, теперь вот наслаждаюсь женским вниманием по полной программе.

– Ты ведь уже в курсе? – спросила Света.

– Конечно. Плохие новости распространяются быстрее, чем хорошие.

– Это да. Я вот чего думаю…

Она, не выпуская локтя, отвела меня в сторону. Я приготовился выслушать одно из ее фееричных предложений.

– Антон, мне кажется, тебе нужно будет провести со своей стороны какую-то работу. На этих ребят, – она мотнула головой куда-то в сторону окна, – надежды мало. Отчитаются для галочки и быстро все забудут.

– Ты не первая, кто обращается ко мне с этим.

– А кто еще?

Я пересказал ей утренний разговор с Рихтер. Света одобрительно закивала.

– Все правильно! Ты все сделаешь в лучшем виде.

Тут я немного психанул.

– Блин, а что я должен сделать, по-вашему? Провести воспитательную беседу с детьми, мол, слабых обижать нехорошо? Мы ведь даже не знаем, что случилось.

Света украдкой глянула поверх моего плеча на остальных родителей, которые как раз собирались зайти в кабинет. Произнесла полушепотом: