Время перемен

В дверь постучали. Набросив банный халат, она осторожно открыла.

– Мадам Ли, ваш завтрак! Мы приносим извинения за опоздание, но вы не отвечали на телефон и не открыли раньше, – молодой человек в оранжевой юбке-саронге и белоснежной рубашке виновато смотрел, держа на вытянутых руках поднос.

– Будет ли вам угодно? Все в порядке? – озадаченно осведомился он, устанавливая на прикроватную тумбочку поднос с завтраком.

Ксения смотрела, как завороженная, не понимая ни слова.

Еще раз извинившись и поклонившись, юноша вышел.

«Так… что мы имеем? Снова путаница… Снова я „без талона пассажир“ и мне скоро выпишут штраф? Пора бы уже привыкнуть и начать испытывать от этого хоть какое-то удовольствие».

Она решила, что разберется потом… Не было сил думать, переживать, что-то решать и куда-то идти…

«Я потом что-то исправлю, как-то все это решу… А сейчас я просто хочу есть, тут – в чужом номере, в чужом халате, с чужими чемоданами и завтраком…»

И вот, уже допивая ароматный чай, хрустя золотистой корочкой гренка и распахнув окно, она любовалась картинкой своей давней забытой мечты. Океан предстал перед ней во всей красе: лазурные волны шумели совсем близко, разбиваясь в пену, переливы солнечных зайчиков от преломляющегося в воде света играли всеми цветами радуги… Песочные дюны манили, солнце обжигало… Оно было не тусклым, желто-сиреневым, как в Питере, оно было нарядного золотого цвета, а песок – глубокого желтого, какого она никогда не видела прежде… Шри-Ланка… «Мечтала ли я об этом? Уверена, что когда-то да… Когда-то, когда я умела мечтать».

Покружив по номеру, сытая и завороженная видом из окна, она принялась рассматривать чемоданы. «Что в них? Кому может принадлежать такой номер?» Удивительно, но ее привычный код для чемоданов «1301» сработал, и замочек радостно щелкнул.

«Значит, его обладатель родился со мной в один день? Или, может, это дата смерти любимого кота… Кто знает…»

Осторожно открыв крышку огромного чемодана, она принялась перебирать вещи. Сначала это было ужасно, словно читаешь чужой дневник, но они были такими новыми и шуршали в своих новых чехлах, что она не удержалась и достала таки самое верхнее – легкое шелковое платье в кремовых тонах на золотых бретелях. «Шелк, Chanel…» Ксения вспомнила, как муж привозил ей однажды из командировки похожее, подчеркнуто сексуальное, на пару размеров меньше, и обижался, видя ее раздражение. Это было как раз после рождения Вари, и она не могла еще долго влезть ни в один приличный наряд…

Она прикинула платье. Шелк нежно касался ее рук и обдавал легкой прохладой. «Ну, нет. Чужое платье! Это уже совсем… А значит, жить не своей жизнью гораздо лучше? И какая она —моя? Вспомнить бы…»

В дверь снова постучали:

– Мадам Ли, Лиз… Элиз… Нам надо оформить документы, пожалуйста, спуститесь вниз, – услышала она уже знакомый голос за дверью.

Ксюша окинула взглядом свое дорожное платье: вывернутый комок чего-то неприглядного, плотно-шерстяного валялся на полу. Из открытого окна жаркий воздух врывался в комнату.

«Нет, хватит с меня туфель на размер меньше и платьев не по погоде…» Она надела шелковое. Чужое.

Быстро спустившись по лестнице, Ксения оказалась в просторном холле. За стойкой регистрации никого не было. На серебристом подносе стояли коктейли и вода в высоких стаканах. Взяв один, она решила прогуляться между диванами и плетеными креслами-качелями. Огромные деревья, усыпанные белыми цветами, окружали открытую террасу, слева виднелся лобби-бар прямо на желтом песке. Белые плетеные столики с высокими барными стульчиками стояли между пальм.

Она задрала голову, пытаясь рассмотреть верхушку, и втянула воздух глубоко, жадно. Голова немного закружилась. «Я сплю… это сон».

– Хм… А вам идет этот цвет… И село как влитое, – раздался за спиной Ксении надменный, с издевкой, молодой голос.

Женщина, уверенно сидящая на высоком барном стульчике, смотрела в упор. Ее блестящие каштановые волосы были собраны в высокий конский хвост, а лицо без косметики сияло свежестью молодого возраста. Голубые потертые джинсы плотно облегали стройные ноги, а небрежный измятый тонкий льняной белый блузон с закатанными до локтя рукавами дополняли образ путешественницы-колонизатора. Она перекинула ногу на ногу, и Ксения узнала закрытые туфли с плетением в три цвета из последней коллекции Baldinini. На столике рядом красовалась сумочка из той же коллекции.

Не то что бы Ксению трогали дорогие марки или она хотела бы их иметь… Она уже привыкла считать это чем-то ненужным, застарелым налетом гламура, но вот эти… эти она помнила. Она первый раз остановилась в Питере у витрины. Но цена… Муж уже привык, что она покупает себе одежду «добротную по разумным ценам» и что это все «ненужное, не главное…».

Девушка смерила ее взглядом. Уверенность и властность ее голоса прибавляли ей лет, взгляд был цепким, привычно оценивающим.

– Спасибо… простите… – Ксения залилась краской. – Я немедленно верну… Тут такая путаница! Позвольте…

«Нет, это не сон… это уже реальность. Оправдываться, извиняться и без конца попадать в дурацкие ситуации – это вполне себе привычная реальность».

– Оставьте себе, – бросила незнакомка, подзывая администратора, – на мне оно висит, да и мне его подарили, ?сказала она с таким нажимом в голосе, как будто ее заставили оплатить подарок.

– Эй, вы! – кинула она в сторону плохо говорящего на английском парня-администратора. – Похоже, я знаю, где мои чемоданы! – и, отложив в сторону какие-то документы, встала и быстрым шагом направилась в сторону стойки администратора. На лице девушки была гримаса раздражения и усталости. Эта была последняя капля, не иначе.

1.2. Элиза

Получив странный заказ, она долго сидела за своим рабочим столом. В Питере было холодно. Январь топил в розовых туманах, сиреневых рассветах. Первый раз она устала от них. Да, ей казалось, что зима идет уже сто лет. Сто лет одно и то же: недовольные нудные дамочки-заказчицы, не знающие, куда еще деть деньги, доставшиеся от состоятельных «папочек», активно зарывающих их в ремонт своего «гнездышка». Элиза даже хотела составить список того, что они считали mast have в дизайне своего нового дома.

Это было скучно. Всегда одно и то же. Все они надеялись, въехав в новый дом, обрести новую счастливую жизнь и старались «оплатить» это заранее и с лихвой. И, конечно, тщетно… Они меняли дома, потом «папы» меняли их, и новая пассия приходила с тем же списком менять убранство своего нового жилья на новое, «в более сдержанных тонах»… И уже вот почти восемь лет это происходило однообразно, энергично, поражая своей типичной безысходностью, и на ее глазах.

Из рядового дизайнера интерьера она успела стать финансовым директором и главным архитектором в одном флаконе, имея все дивиденды от оных с хорошей зарплатой и репутацией. Она давно уже переехала в собственную квартиру с прекрасным видом на Неву из родительской. Обставила ее по своему вкусу и желанию. И даже успела все кардинально поменять из абсолютного черно-белого минимализма во вполне себе обжитую бохо-студию. Но принципиально не менялось ничего. Ее любимый, некогда свободный и молодой, Питер стал удобным и спокойным Питером с кафешками «очень», «не очень, но вполне» и «а-ля утро», «кафе-обед» и рестораны «можно и поужинать тут». Официанты ее уже называли по имени, агентства недвижимости с радостью отвечали на звонки, а местные каналы с гордостью анонсировали интервью «С Элизой о современных тенденциях и стилях».

Ей было куда надеть свои новые строгие наряды от Chanel и страстные платья от Dolce&Gabbana… Почему бы и нет? Впрочем, свидания с мужчинами проходили все точно так же. Элиза очень легко, с первого взгляда, относила мужчин по тем же группам, что и кафе. И это было весело и грустно одновременно: «для обеда», «можно и поужинать» и особая категория, когда она ощущала потребность в чем-то, что все равно оставалось неудовлетворенным: «мужчина-утро».

С последними она могла действительно позавтракать… А иногда проснуться утром. Но, наверное, позавтракать – это было куда ближе, чем что-либо другое, и она очень быстро «сворачивала» такие завтраки. Ей не хотелось привыкать, не хотелось ждать звонков, не хотелось нуждаться. Она не отвечала на звонки, понимая, что если повернуть ситуацию наоборот, все будет точно так же. Она не хотела быть в роли ожидающей. Нет, это точно не ее роль. Никогда.

И вот этот странный заказ. Ее головное предприятие, владелец и непосредственный шеф настаивал. Мягко так и однозначно… «Трястись почти десять часов в самолете?! Шри-Ланка?!» И все же она устала от Питера. Устала от всего.

Это был их новый проект, новое направление. Остров активно отстраивал новые отели, требовался свежий современный взгляд, оценка происходящего. Требовалось ее мнение и ее кропотливая работа – от оценки вложенных средств до реальных проектов… Работы много. Месяц минимум… И где? На острове с непонятным уровнем сервиса и с количеством змей, превосходящим в мире на душу населения! «Брррр…» Она вспомнила, как однажды, будучи еще совсем ребенком, путешествуя с мамой в Карпатах, наступила на огромную ящерицу и взобралась от страха в сланцах на гору, а потом не могла спуститься назад.

Элиза посмотрела в окно: ледяным замком иней сковывал ставни. Еще раз пересмотрев предложение шефа с единственным на острове пятизвездочным апарт-отелем и бунгало у самого океана, она приняла решение.

И вот, за последние сутки она уже раз сто пожалела о нем. Начиная с регистрации и посадки в самолет, до этой самой минуты все катилось кувырком. Рейс задержали, и она стойко это переждала, разглядывая в duty free намозоливший глаз парфюм – брендовый fast-food. При посадке выяснилось, что на ней здорово сэкономили и она летит вовсе не бизнес-классом. «Что ж… Этого и следовало ожидать от моего шефа…» – подумала она, гордо смерив стюардессу взглядом. Но вот когда она поняла, что оказалась между шумной компанией пенсионеров, дружно летящих на отдых, ей пришлось несладко.

Все десять часов лета она вынуждена была слушать истории их жизней, стараясь никоим образом не вызвать их интерес, бесконечно вставая и пропуская их «припудрить носик»; жуткий невкусный завтрак и ужин, сломанное реле кондиционера… И совершенно странная, выходящая за всякие грани нормального, аварийная посадка. Нет, она и на минуту не переживала за свое здоровье. А вот потерять свои новые туфли в суматохе или испортить маникюр при таком травмоопасном приземлении ей никак не хотелось.

И вот уже добравшись до отеля, выяснилось, что ее «уже заселили в номер» и до прихода главного менеджера отеля, никак не раньше восьми утра, то есть ждать еще около четырех часов, никто не может ей помочь. Сидя возле стойки администратора, она осознала еще одну ужасную мысль: «Багаж… его нет!».

Взвесив все «за» и «против», прочитав все заключенные договора страхования, сложив это с моральной компенсацией от ее организации, она пришла к выводу, что волноваться не о чем, кроме кругов под глазами и кучей дел, которые придется делать уже не сегодня точно.

И тогда, когда казалось, что все, что могло уже произойти, произошло, Элиза решила порадовать себя свежевыжатым островитянским Lazy из манго в лобби-баре с видом на океан, она увидела свое платье. Она сидела и не верила своим глазам!

«Нет, не может быть тут, на острове, еще одного такого же, шелкового беж от Chanel 46 размера… Ну и наглость! Просто невероятно!»

В глазах промелькнула история этого платья, ее последний роман. Он купил ей платье. Он! Ей! Да как он смел вообще… К тому же почти на два размера больше… Да, она любила носить oversize, небрежно набросив массивное украшение поверх. Но Chanel, платье, шелк… и такой промах! Это как подарить обручальное кольцо не по размеру. Да и мужчина был совершенно не ее формата: заносчивый «сердцеед», альфа-самец, с въедливым взглядом и всякими банальностями… Нет, это было скучнее скучного. Он сидел на ступеньках в своих бежевых штанах у ее квартиры и рыдал как мальчик, когда они расставались, в надежде «растопить ее сердце». Она навела справки гораздо раньше, и выяснилось, что уже не одна симпатичная девушка была «особенной, незабываемой, единственной» такой же, как и она… А она «купилась». Всего на несколько дней, но «купилась таки». Эх! Прежде она не была столь неосторожной. Что-то менялось… Теряла ли она прежнюю бдительность или уже устала от нее сама, было неясно. Во всяком случае, ей хотелось верить, что она могла быть снова той самой Элизой, которую уже долгих 28 лет знало ее окружение: блестящей, бескомпромиссной амазонкой, держащейся в седле, что бы ни случилось, на гребне своих побед и достижений, чего бы это ни касалось…

«Нет, это платье все же лицу вот той наглой белокурой женщине с прической легкого французского шика а-ля неумытое утро. Да я даже благодарна ей за то, что избавила меня таки от этого платья». Выкинуть было все же жалко: цена, последняя коллекция, ее любимый шелк и бренд.

Как только она поднялась со стула, и платье, и недоразумение, и тот мужчина были уже в далеком прошлом. Ее ум занимало уравнение с двумя переменными – необходимость отдыха и выполнения ее плана на эти сутки. Она проследовала к стойке администратора как торпеда прицельного наведения. Без вариантов отступления. И чем сильнее был ее напор, тем медленнее все делалось. Это было чем-то совершенно странным. Администратор подзывал охранника, тот в свою очередь кому-то звонил, и это не заканчивалось.

Когда все же вопросы с номером и багажом были улажены, она попыталась дозвониться до партнеров и назначить встречу на завтра.

– Мадам, э… мадемуазель Элизи, – отвечал в трубке сбивчивый голос секретарши, – мистер Эмми никак не может Вас принять завтра. Завтра мы не работаем. Полнолуние.

– И?.. Полнолуние приведет к концу света?! – язвительно заметила Элиза.

– Но, уважаемая мадам… Полнолуние – выходной день. Праздник. А потом мистер Эмми едет молиться в храм и его не будет еще день-другой.

– Можно ли услышать самого мистера Эмми? Я прилетела, чтобы работать, а не молиться и ждать, и у меня нет времени на долгий разговор о таком важном явлении природы, как полнолуние… – Элиза вела себя уже почти грубо, она чувствовала, что совершенно не владеет ситуацией.