Время перемен

«Что ж, отлично!»

Приняв душ, Таис вышла на террасу своего номера. Солнце быстрой кометой катилось за холмы справа, не давая опомниться, уносило сегодняшний день.

«Всего 18.20 и уже закат?!»

Она, не долго думая, надела сегодняшний наряд и босиком вылетела на пляж в надежде застать самое волнующее зрелище уходящего дня. Чистая береговая линия была молочно-изумрудного цвета, а отражающийся свет заходящего солнца щедро покрывал океан оранжевой глазурью. Людей было немного, но все они вышли посмотреть на закат. Недалеко от нее стояла влюбленная парочка низкорослых японцев, и девушка в розовой юбке-пачке, как у балерины, нежно прижималась к молодому парню щекой. У Таис что-то ойкнуло в сердце. Она почувствовала и тоску по любимому, и новое чувство… Еще непонятно было, что это, но какое-то странное ощущение сладкого одиночества на миг погрузило ее в оцепенение.

Она смотрела вдаль, и теплый влажный бриз накрывал ее мягким плотным одеялом вселенской заботы. Немножко отойдя в сторону от парочки, она поддалась внезапно нахлынувшему порыву и в одежде, отбросив малейшие сомнения, вошла в океан.

Теплые сильные руки, как руки любящего мужчины, схватили и потянули ее в свое владение, на миг она закрыла глаза, оказавшись почти с головой под водой, но не успела опомниться и испугаться, как следующая волна подтолкнула ее к берегу. Она податливо откинулась на спину, раскрыв руки в объятиях небу. Диск солнца уже был за линией горизонта, а пляж освещен лишь факелами.

«Ах вот значит как! Просто войти в воду. Поддаться. Довериться целиком и полностью. Ничего не решать, не планировать и не ожидать. Быть готовой поплатиться за это совершенно всем, но и ни на минуту не сомневаться. И тебя обнимут, возьмут в теплые сильные объятия, утянут в свои воды и отпустят, мягко давая выбор – остаться или уйти!»

Таис плакала. Ее соленые слезы смешивались с водами океана. Она чувствовала вдруг накрывшее ее единение со всем и вся и не могла объяснить своих слез.

«Спасибо тебе! Спасибо за этот невероятно простой, но такой глубокий урок».

Еще не один раз прокатившись на волне, она вышла на берег. Казалось, вокруг все как-то поменялось. К ней подошел ланкиец-служащий и подал сухое оранжевое махровое полотенце. Поблагодарив его кивком, не смотря в глаза и не улыбаясь, Таис поднялась в номер. Не включая свет, стянув с себя мокрое, она улеглась на теплые сухие простыни и заснула. Из ресторана тихонько доносилась странная народная музыка сенегальцев, скрипка нежными звуками рассекала ее сон, как быстрый катер – гладь воды, унося куда-то далеко. Никаких сновидений, никаких раздумий – она погрузилась в сладкие объятия ночи, будто новорожденный ребенок в свой первый безмятежный сон на суше.

Она проснулась до рассвета. Вышла на балкон, укуталась в тонкий плед. Воздух был теплым и влажным, и ей казалось, что нет ничего более естественного, чем встречать рассвет на этом пляже нагишом, прикрывая тело одним только пледом, вдыхая воздух полной грудью и, ожидая солнце, смотреть на сиренево-кофейную гладь воды.

А солнце тем временем поднималось с другой стороны ее бунгало, подсвечивая океан и не касаясь кожи Таис. Оно давало любоваться собой, согревая, но не раня, как отношения на расстоянии, когда еще есть время отступить, не опалив плечи.

Ноги затекли, и становилось все жарче. «Пора на завтрак». Она открыла свой гардероб и вспомнила, что поленилась разобрать свой чемодан полностью. Бегло взглянув на расправленные и вывешенные наряды, она выбрала то, что всегда надевала, когда ей не хотелось об этом думать. Выудив из коробки первую попавшуюся шляпу и взяв двухцветную пляжную сумку, она отправилась на завтрак.

Ксения, ее новая знакомая, уже ожидала ее в глубине зала за столиком на четверых.

«Ей тоже не спалось…»

Глаза ее блестели утренним дождем, а светлая копна волос была взъерошена. Щеки еще хранили нежную припухлость юного возраста, совершенно сбивая с толку, в то время как взгляд был взрослым. «Интересно, сколько же ей лет? 23? Нет… 32? Хм… наверное, истина посередине», – гадала Таис, не желая спрашивать, так как возраст сам по себе для нее давно уже утратил свое значение.

Ее интересовало лишь, мечтает этот человек или уже нет, танцует ли он дома, поет ли песни, способен ли плакать от счастья?

Пожалуй, самым явным критерием старости для нее было, когда она могла точно ответить на все эти вопросы отрицательно. Таких людей она в окружении не держала, таких боялась. Боялась подхватить это заразное смертельное заболевание под названием «устала жить». И вот что самое интересное: в отношении этой новой приятельницы она не могла односложно ответить. И это было, без сомнения, любопытной новизной.

За долгие годы в своей профессии она уже много раз видела стариков, ничего не желающих от жизни, кроме как «надежности», лет 26-ти, на организованных ею же для них свадьбах, женщин, потерявших вкус к жизни, мужчин с налетом цинизма, но очень робких и не верящих в свои силы, тщетно пытавшихся поразить своих избранниц невероятными подарками и удивительными сюрпризами-праздниками, которые поручали организовывать ее маленькой, но крепкой фирме. Она видела постаревших, но так и не повзрослевших мальчиков и девочек, все еще «играющих в куклы».

Таис знала толк в развлечениях и чувствовала потребности времени, потому давно придуманное ею дело процветало. Нет, временами это скорее походило на увлечение, чем на дело. Но сейчас она уже не могла признаться ему в любви с таким же пылом, как много лет назад, когда его открывала с нуля, и позже, когда оно расцвело под ее руководством.

Сейчас это был уже не слишком любимый плод ее фантазий и усилий.

«Может, мне просто надоело и мне пора его отпустить? Пора найти управляющего, по крайней мере?» Эта мысль пришла ей в голову первый раз за десять последних лет, и она удивилась не на шутку.

Раньше она горела им, предвкушала удивленные глаза, глаза, заплаканные от счастья или смущенные… Ее всегда это радовало и воодушевляло. Вопросы денег стояли не на первом месте и, пожалуй, не на втором даже, и, возможно, именно поэтому в коммерческом смысле дело было успешным.

– Привет! – услышала Таис спокойный и тихий голос Ксении. На столе перед девушкой стояла одинокая тарелка с двумя ломтиками ананаса и парочкой капустных листьев.

– Я проснулась раньше и не нашла, чем себя занять. Решила в конце концов поесть и подождать тебя тут, – немного смущаясь, пояснила она.

– Ты на диете? – не подумав, выпалила Таис.

– Нет… что ты… похоже, что это бесполезно, но тут просто больше нечего есть, – ответила Ксения и добавила на вопросительный взгляд Таис:

– То есть я ничего не увидела, что было бы мне знакомо.

– А… ну понятно. Будем тогда пробовать незнакомое, да? А то я боюсь стать кроликом, поедающим ананасы и капусту… как-то это не здорово, – и, улыбнувшись своей очаровательной улыбкой, подозвала официантов.

– Итак, мы будем есть все, – резюмировала она.

Двое юношей, не поняв смысла ее слов, переглянулись.

– Мадам, вы можете взять, что хотите, самостоятельно, – откликнулся один из них.

– Нет, нет, это исключено совершенно! Мы же не можем ходить с грудой тарелок туда-сюда, по чайной ложке в каждой, так? – она сделала заговорщический вид и, ловко вложив 10-долларовую купюру в руку одному из них, добавила:

– Мы – нет, а вы… вы – да. Так ведь?

Официант, рассмотрев неожиданно щедрые чаевые, утвердительно закивал и на глазах у изумленной Ксении схватил тарелку со стола, погрузил дюжину чистых и пустых на тележку и проехался с ней по залу. Его коллеги охотно накладывали по паре столовых ложек из каждой кастрюльки вдоль стола-фуршета.

– И никакого фаст-фуда, блинчиков, пицц и булок! – кинула она вслед.

– Мы же это не едим, так? – довольная своей выходкой, она посмотрела на Ксению.

– Нет, конечно, булок точно не надо, – приходя в себя, добавила та.

И вот уже стол был заставлен кучей розеток, тарелочек, среди которых была и пиала с ложечками и вилочками. Ксения, придя в себя от такого неожиданного обслуживания, с интересом принялась рассматривать и пробовать на зубок все то, что приносили официанты.

Эта была занимательная игра, как в детстве с бабушкой: они играли в игру «Из чего каша?», сидя на высоких зеленых табуретах под пышными гроздьями белого винограда «Дамские пальчики». Конечно же, тогда это была мудрая уловка, позволявшая накормить ребенка хоть немного, и Ксения понимала это, но всегда играла с удовольствием и азартом. Если она угадывала хотя бы три составляющих, то ей полагалась конфета, если нет, то конфету забирали обратно. Повзрослев, она стала замечать, с каким любопытством выбирает приправы. Да и вообще все, что относилось к травам – от специй до икебаны и картин из сухоцветов, – она любила честно и искренне. И сейчас, как тогда, сидя на зеленом высоком табурете, она чувствовала себя маленькой девочкой, увлеченной загадкой этих блюд. Перепробовав дюжину и почти столько же отправив обратно, она уже сама подзывала официанта и спрашивала, может ли он принести это же, но только без такого количества перца.

– Милая моя, если туда не добавить перца, то есть, скорее всего, будет нечего, – заливаясь смехом и испробовав местных блюд, отзывалась Таис, глядя на Ксению во все глаза.

– А знаешь, один сомелье ресторана «Москва», что в центре Питера, мне как-то рассказал поучительную и забавную историю про их главного шеф-повара, – начала Таис. – Так вот, у него были проблемы с весом и он попросту не влазил в их узкий лифт для работников на одну персону. Это была настоящая проблема для всех. Лифт для клиентов начинал работать в восемь часов утра, прямо перед открытием ресторана, но главный повар должен был появиться на своей работе задолго до этого. А добраться по лестнице не представлялось возможным. Итак, помучившись пару месяцев, владелец поставил его перед выбором: либо он худеет, либо теряет свою работу. И для успеха сего мероприятия направил бедолагу к своему диетологу. Диетолог долго выслушивал рассказы толстяка, как тот, не покладая рук, не присев за десять часов работы совершенно, не имеет физической возможности питаться, а приходя домой просто валится с ног, и согласился работать над его задачей похудеть только при одном условии, что тот будет всю неделю бегать на своей работе с большим пустым… ведром. И сколько он пробует ложек из каждого блюда, столько и опускать в это ведро. Разумеется, повар согласился, оставаясь в полной убежденности относительно причины своего лишнего веса «от стресса и нервов». И вот, придя на работу на следующий день, с видом мученика он гордо взял пустое алюминиевое ведро на 20 литров и заявил, что все повара, у которых он попробует ложечку, должны отправлять ровно столько же в его ведро… Да, да… я уже заканчиваю… ты не отвлекайся, пробуй… И все согласились ему помочь, добросовестно выполняя его просьбу. Каково же было его удивление в конце дня, когда последняя ложка просто вытекла из полного ведра, – завершила свою историю Таис.

Ксения обескураженно смотрела, доедая невероятно вкусную тарталетку с желейным кусочком маракуйи сверху. И, отставив новую порцию принесенной еды, скомандовала сворачивать банкет. Таис заливисто смеялась, откинув голову назад. Официант смущенно собирал остатки блюд, не зная, угодил ли, и краем глаза наблюдал за красивой смеющейся женщиной.

– Мадам, все хорошо?

– Все не хорошо, все прекрасно! – ловко покинув удобное ротанговое кресло и договорившись созвониться с Ксенией насчет обеда, если та успеет нагнать такой же аппетит, Таис решила прогуляться вдоль берега.

Береговая линия была прекрасна в солнечных лучах сквозь влажную дымку полупрозрачных облаков.

«Еще не видно неба. Или оно тут именно такое, дымчато-облачное. Дивно. Но, может, это потому, что до экватора рукой подать. Всего каких-то 150 километров… или 300 километров? Все относительно».

Она то и дело заглядывала под огромные линзы солнечных очков, желая наилучшим образом рассмотреть цвет открывающегося ландшафта. Оранжевые зонтики сменяли черные и белые. Домики из-за густой растительности выглядывали и вторили: то черные деревянные, то бело-зеленые, но совершенно с одинаковыми крышами рыжего и красного цвета. Даже самые скромные отели были покрыты черепицей и утоплены в зеленой шапке кустов, деревьев и пальм. Таис подошла поближе к океану и он тут же намочил ее юбку до середины бедер.

«О, вот как!»

Она собрала мокрую ткань подола и закрутила за пояс, обнажив стройные подтянутые ноги – результат хороших генов ее родителей и уже долгих пилатес-тренировок. Бегать она не любила, а прыгать и танцевать – да сколько угодно. Выбрав в Питере подходящую студию, она ходила временами танцевать зумбу и, войдя во вкус, могла остаться еще на одно занятие. Пары таких танцевальных запоев в неделю пока еще было вполне достаточно для поддержания формы, но вот в еде приходилось уже себя ограничивать, а жаль… Она знала вкус и толк в этом не меньше, чем в других наслаждениях.